Содержание:

Введение. 3

Глава 1.
Специфика инновационного подхода в освещении образа сыщика в романе «Азазель». 6

1.1.   Жизнь и творчество Б. Акунина. 6

1.2.   Новаторский подход Б. Акунина в
создании жанра интеллектуального детектива  11

1.3.   Приемы интеллектуализации в романе
«Азазель». 17

Глава 2.
Отражение новаторских тенденций в образе Эраста Фандорина. 22

2.1.
Новаторство в образе сыщика Фанорина в романе «Азазель». 22

2.2.
Традиционность образа Фандорина в романе Азазель. 34

Заключение. 41

Список
литературы.. 42

Введение:

Глобализация
международной культуры приводит к формированию коммуникативного пространства
нового типа. С одной стороны, это коммуникативное пространство позволяет людям
преодолевать многие границы: границы языка, культуры, национальных обычаев и
традиций. С другой стороны, формирование глобального коммуникативного
пространства приводит к изменению традиционной системы внутрикультурной
коммуникации. Это, в свою очередь, приводит к разрушению местных культур.
Верно, что «границы семиосферы – это «самые горячие точки» семиозиса» [4, c. 71]. Но некоторые исследователи
считают современное коммуникационное пространство отличным от того типа
семиосферы, о котором Юрий Михайлович Лотман упоминал в своих работах.
«Семиосферные предполагаемые культуры отличались друг от друга, и это было
предварительным условием для их общения. Современное коммуникативное
пространство, напротив, создает новые правила и средства коммуникации,
заставляя культуры использовать этот «язык».

Псевдокультурное поле
общения расширяется, и диалог в нем идет по принципу признания самого
доступного и почти всегда похожего содержания. Это поле общения управляется общими
стереотипами, общими параметрами поведения, простейшими составными частями
общего доступа» [2].

Энциклопедические знания,
необходимые участникам межкультурного общения, последовательно превращаются в
конкретные вербальные и невербальные стереотипы и клише. Стратегическое
манипулирование стереотипными сюжетами и персонажами традиционного детективного
повествования становится не только объектом иронии рассказчика, но и средством
создания комического эффекта в «иронических детективных рассказах» Бориса
Акунина. Классические и неоклассические британские детективные повествования
выступают материалом для конструирования нового коммуникативного пространства в
современном детективном рассказе. Сказывается это и на образе главного героя,
что приводит к тому, что традиционный сыщик приобретает нетипичные черты,
расширяясь и видоизменяясь под влиянием модернистской литературы.

Коммуникационное
пространство одного из самых известных романов Бориса Акунина «Азазель»
многоязычно. Коммуникативные фрагменты разных языков отмечают национальную
идентичность персонажа и различные культурные границы в тексте. Дискурсы
персонажей Азазеля включают коммуникативные фрагменты на иностранных языках,
которые не равны идиомам или клише. Эти коммуникативные фрагменты иностранных
языков могут представлять собой текстовые средства, позволяющие автору задавать
когнитивные особенности текстовых персонажей. Эти когнитивные особенности могут
быть реконструированы интерпретатором текста.

Эти когнитивные
характеристики различаются национально-культурными битами языковой информации в
общероссийском языковом типе языковой идентичности, на семантическом уровне ее
структуры. Точно так же они работают «на высшем мотивационном уровне структуры
языковой идентичности, определяющей национально-культурную мотивацию
дискурсивного поведения» [5].

Коммуникативные фрагменты,
создающие образ персонажа, входящие в его дискурс, позволяют оценить такие
когнитивные характеристики, как память, аналитические качества, а также
способность понимать иностранного собеседника. Другими словами, анализируя
коммуникативные фрагменты на иностранных языках, которые входят в дискурс
текстового персонажа, мы выявляем когнитивные особенности персонажей, влияющие
на их коммуникативный потенциал в родном и зарубежном коммуникативном
пространстве.

Объект исследования – образ
Эраста Фандорина в романе Б. Акунина «Азазель».

Предмет исследования –
содержание и технологии создания нового типа сыщика в романе «Азазель».

Заключение:

Роман «Азазель» — это
новаторское произведение, которое сформировало основы всего детективного
направления в современной русской литературе. Существенным становится то, что в
романе основная мысль уделена не столько самому преступлению и погоне за
преступником полицейского, как это было бы, скажем, в «Шерлоке Холмсе» Конон
Доила, сколько в метаниях души Фандорина.

В этом романе искусно
переплетены судьбы самого дна России, раскрывается жизнь, ранее недоступная для
высшего общества. Здесь также есть свои горести и победы, свои переживания.
Общество больно не столько из-за распространения идеологий, сколько из-за того,
что оно погрязло в своем безверии.

Идея полифонизма раскрыта
в сложности портретов героя. Они не статичны, а находят свое воплощение в
изменчивом образе.  Если ранее речь шла о
том, что автор рассказывает о герое, описывает его чувства, то в данном романе
появляется идея полифонии, переводимой как многоголосие. Идея М. М. Бахтина
видится в достаточной мере основательной. Голос автора не является образующим
звеном, он своеобразная канва произведения. Герои рассказывают о своих мыслях
сами.

Это не наброски
определенного характера, а, скорее, цельные личности, которые стремятся
повлиять на других, высказав им собственную философию.

Многоязычное
коммуникативное пространство романа Бориса Акунина «Азазель» переходит языковые
границы, чтобы существовать в целевой текстовой версии. В тексте Борис Акунин
использует все средства языковой передачи для создания комического эффекта или
демонстрации когнитивного и коммуникативного потенциала носителей иностранного
языка. Отсутствие лингвистических способностей к иностранным языкам выражается
в исходном тексте с помощью английских или немецких слов, написанных
кириллицей.

Фрагмент текста работы:

Глава 1. Специфика
инновационного подхода в освещении образа сыщика в романе «Азазель»

1.1.        
Жизнь и творчество
Б. Акунина

Борис Акунин — один из
самых известных в России авторов современной фантастики, но в последние годы он
завершил приключения своего самого успешного персонажа, Эраста Фандорина, и
заново изобрел себя как писатель русской истории.

Григорий Чхартишвили,
который пишет под псевдонимом Борис Акунин, более 20 лет создавал романы во
главе с Эрастом Фандориным, изобретательным сыщиком, которого он создал для
детективных романов. Интеллектуальные романы Г. Чхартишвили сделали его одним
из самых известных писателей России. Последняя книга с участием Фандорина под
ироничным названием «Не прощаюсь» опубликована 8 февраля, ровно через 20 лет после
выхода в свет первого романа о Фандорине «Азазель».

Какова бы ни была судьба
Фандорина, персонаж неразрывно связан с Чхартишвили. За два десятилетия были
проданы миллионы книг Фандорина на десятках языков, что сделало 61-летнего
Чхартишвили знаменитым и богатым.

Автор признает, что
перспектива оставить позади Фандорина и стилизованный мир царской эпохи, в
котором он живет, «немного печалит». Но он говорит, что «облегчение» – это
подавляющая эмоция. «Я перерос эту игру. Сейчас меня мотивируют другие интересы»,
— говорит он в электронном письме, которым он предпочитал давать интервью.

Сегодня в своем
творчестве Г. Чхартишвили (у него более 55 книг на свое имя) переключился его
внимание к прошлому — и он работал над монументальной девятитомной историей Российского
государства до 1917 года. В 2013 вышел первый том «История Российского
государства: от истоков до монгольского нашествия». В прошлом году он выпустил
пятый том о Петре Великом.

Отношение к историческому
подходу Г. Чхартишвили в исторической среде неоднозначно приветствуют
Чхартишвили как проводника современной России: книги Фандорина были прекрасным
эскапизмом для россиян, переживающих политический коллапс и экономический хаос
после распада Советского Союза, в то время как его обращение к истории отражает
поиск самоидентификации в условиях все более окостеневшей и авторитарной
политики.

Но он также столкнулся с
критикой.  Некоторые профессиональные
историки выражают гнев по поводу высокомерия писателя-беллетриста, который так
легко ускользает от своей дисциплины. 
После выхода первого тома русский историк Игорь Данилевский описал
историю Акунина как «народную историю», написанную «дилетантом для дилетантов».

Чхартишвили не
извиняется. Он с радостью признает, что он не профессиональный историк — в
том-то и дело — и высмеивает скептиков, которые не видят леса из-за деревьев. В
самом деле, он ничего не делает, чтобы скрыть свои амбиции, и поддерживает
сравнение с Николаем Карамзиным, самым известным русским историком XIX века,
который начинал как поэт. «История государства Российского» Чхартишвили носит
почти то же название, что и 12-томный труд Карамзина.

По его собственному
признанию, история Г. Чхартишвили тщательно структурирована: в настоящее время,
по его словам, мы наблюдаем шестую итерацию российского государства — пятое —
это Советский Союз, а первая — царство Киевская Русь X века. Но схематизм
сочетается с легкостью осязания и озорством. Чтобы найти пример, достаточно
заглянуть на лицевую обложку: заголовок «История государства Российского»
сопоставлен с его псевдонимом Борис Акунин, что является очевидной отсылкой к
русскому анархисту XIX века Михаилу Бакунину, заклятому врагу государства в
целом, и государство Российское в частности.

Каждая попытка сделать
Россию более свободной страной неизбежно заканчивалась другой, часто еще
худшей, формой несвободы.  Поэтому каждый
роман базируется на попытке ответить на вопрос о том, что представляет собой
Россия на каждом этапе своего развития.

Г. Чхартишвили не
отказался от литературы: каждый том истории сопровождается книгой
художественной литературы, действие которой происходит в один и тот же период,
что придает проекту более игривый вид и, возможно, помогает ему лучше
продаваться. Например, помимо тома о Киевской Руси и истоках государства Российского,
он написал трилогию новелл: «Огненный перст», «Плевок Дьявола» и «Князь
Клюква». Но, несмотря на постоянное переключение между историей и литературой,
Чхартишвили говорит, что у него два разных подхода. «В некотором смысле эти два
жанра противоположны», — объясняет он. «Когда вы пишете, скажем, роман или
пьесу, вы никогда не сможете прямо передать свое сообщение — или вы разбавите
его. Правильный способ попасть в цель — быть как Чехов. Вы пишете о каком-то
дурацком вишневом саду, который нужно вырубить, а ваш читатель вздыхает и
думает: «Зачем я зря трачу свою жизнь?» Но такой подход не работает с историей.
Вы должны быть максимально ясными».

Как и его романы о
Фандорине, сборники истории Чхартишвили пользовались популярностью у читателей,
часто возглавляя еженедельные списки бестселлеров в России. Однако они еще не
переведены на английский язык — хотя Чхартишвили говорит, что в свое время
может появиться сокращенная однотомная история.