Статья на тему Компенсация морального вреда юридическому лицу

Фрагмент текста работы:

Компенсация морального вреда юридическому лицу

Вопрос относительно возможности компенсации морального вреда юридическому лицу продолжает порождать острые дискуссии как в научном сообществе, так и среди цивилистов-практиков. Существуют диаметрально противоположные точки зрения, при этом все подкрепляются достаточно убедительными аргументами.
Говоря об истории данного вопроса в российском законодательстве, следует подчеркнуть, что ни раннее советсткое, ни имперское право не знали нормы, позволяющей взыскивать юридическим лицам компенсацию неимущественного вреда.
Однако в 1991 г. с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик (далее – Основы), а позднее и Гражданского Кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) ситуация изменилась на противоположную.
Пункт 6 статьи 7 Основ и пункт 7 статьи 152 ГК РФ закрепили возможность применения правил о защите деловой репутации гражданина по аналогии к защите деловой репутации организации, то есть юридического лица.
Буквальное толкование вышеназванных положений позволяло юридическим лицам, в отношении которых были распространены сведения, каким-либо образом порочащие их деловую репутацию, требовать не только опровержения опубликованных ложных сведений, но также взыскивать убытки и компенсацию морального вреда, причиненного распространением и публикацией такого рода информации.
Новые правила были поистине сенсационными для того времени, поэтому неудивительно, что на практике многие юристы стали считать, что низкий уровень юридической техники привел к неправильному формулированию данной правовой нормы, а вместе с тем к искажению истинной воли законодателя, который на самом деле не предоставлял юридическим лицам права на компенсацию неимущественного вреда, поскольку это противоречит самой правовой природе морального вреда.
В качестве правильного толкования данных норм, стал предлагаться, в частности, следующий вариант: только граждане имеют право требовать компенсации морального вреда — юридическое лицо имеет право требовать только компенсации за потери, то есть возмещение убытков.
Однако сомнения в толковании спорных правоположений развеялись после того, как Верховный Суд Российской Федерации (далее также – ВС РФ) дал свои разъяснения. В Постановлении Пленума ВС РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» Верховный Суд уточнил, что нормы, регулирующие компенсацию морального вреда, связанного с распространением информации, дискредитирующей репутацию гражданина, также применяется в случае распространения этой информации, касающейся организации. В то же время Пленум ВС РФ не стал описывать юридическую природу морального вреда, понесенного юридическим лицом, ограничиваясь только ссылкой на положения пункта 7 статьи 152 ГК РФ. Впоследствии Пленум ВС РФ подтвердил правовую позицию, которая была изложена ранее в пункте 15 Постановления № 3 от 24 февраля 2005 года «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».
Девять лет спустя, после того, как была сформулирована правовая позиция ВС РФ, Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел вопрос о компенсации морального вреда, причиненного юридическому лицу. Поддерживая позицию Верховного Суда, Конституционный Суд проявил более аргументированный подход. В своем Постановлении от 4 декабря 2003 г. № 508-О Конституционного Суда Российской Федерации было указано, что применимость конкретного метода защиты нарушенных гражданских прав в делах о защите деловой репутации юридических лиц должна определяться в соответствии с характером юридического лица. В то же время отсутствие в законе прямого указания на средство защиты деловой репутации юридических лиц не лишает их права предъявлять иски о возмещении убытков, в том числе нематериальных убытков, вызванных ущемлением коммерческой репутации или нематериального ущерба, который имеет свое собственное содержание (отличающееся от содержания морального вреда, причиненного гражданину), что вытекает из сути нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (пункт 2 статьи 150 ГК РФ). Таким образом, суть позиции Конституционного Суда Российской Федерации сводится к тому, что юридическое лицо имеет право требовать так называемого «морального вреда», но его юридическая природа отличается от института с тем же названием, предназначенного для защиты нематериальных благ отдельных лиц, то есть граждан. Кроме того, заключение Конституционного Суда Российской Федерации о том, что отсутствие прямого способа защиты нематериальных благ юридического лица по закону не лишает указанные субъекты права предъявлятьтребования о компенсации нематериального ущерба (морального вреда) также имеет большое значение.
Таким образом, более 20 лет российское законодательство предлагало возможность возмещения морального вреда в пользу юридического лица. Однако в 2013 году подход законодателя изменился. С 1 октября 2013 г. в положения ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации были внесены изменения, исключающие возможность получения морального вреда в случае нанесения ущерба репутации юридического лица. Таким образом, законодатель встал на сторону противников морального вреда, понесенного юридическим лицом, видимо, считая, что моральный вред несовместим с характером и правовой природой юридического лица.
Далее рассмотрим вышеописанные нововведения в свете толкования, данного им Верховным Судом Российской Федерации.
Казалось, что исключение из статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации норм, касающихся возможности возмещения морального вреда в пользу юридических лиц, должны были полностью прекратить практику подачу исков, содержащих такого рода требования. Однако вышеупомянутая правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, согласно которой отсутствие прямого способа защиты нематериальных благ юридического лица по закону, не лишает этих субъектов права представлять претензии относительно нематериального ущерба (морального вреда), вызывает некоторые сомнения в безнадежности предъявления таких исков. Если мы признаем тезис Конституционного Суда Российской Федерации о том, что юридические лица имеют право требовать возмещения нематериальных убытков и при отсутствии в законе такого способа защиты, необходимо признать, что суд вправе удовлетворить иск, содержащий требование о компенсации морального ущерба, понесенного юридическим лицом.
Поэтому следует признать, что в настоящее время существуют противоречия в законодательстве и правоприменительной практике, которые не позволяют четко разрешить спор относительно возможности или, наоборот, невозможности взыскания морального вреда в пользу юридического лица.
В связи с этим вызывает большой интерес дело № A50-21226/2014, рассмотренное Экономической коллегией Верховного Суда Российской Федерации (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 17 августа 2015 г. № 309- ЭС15-8331). В данном случае Верховный Суд Российской Федерации отменил судебные акты нижестоящих судов в котороми было установлено, что возможно выполнить требования юридического лица в части компенсации морального вреда. Интерес к этому делу обусловлен тем, что он был рассмотрен нижестоящими арбитражными судами и Верховным Судом Российской Федерации уже после внесения изменений в ст. 152 ГК РФ, которыми была исключена возможность взыскания морального ущерба, понесенного юридическим лицом.
В этом деле арбитражные суды удовлетворили иск о возмещении морального вреда. Таким образом, суды проигнорировали изменения, внесенные в с. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации и поддержали вышеуказанную позицию Конституционного Суда Российской Федерации. Однако Экономическая коллегия Верховного суда Российской Федерации признала, что эти выводы были ошибочными, отменил принятые судебные акты и отказал в удовлетворении иска. Юридическая позиция Экономической коллегии сводилась к тому, что из буквального толкования статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, следует, что возмещение морального вреда возможно в случае причинения вреда гражданину в результате действий, нарушающих его личные неимущественные права или посягающих на другое нематериальное благо, принадлежащее гражданину. В других случаях компенсация морального вреда возможна только при наличии прямого указания на это в законе. Поскольку действующее законодательство не дает прямого указания на возможность получения морального вреда в пользу юридического лица, в этом отношении не было оснований удовлетворять заявленные требования.
Интересно также отметить, что что, удовлетворяя требования юридических лиц о возмещении морального вреда, суды в основном опирались на часть 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации о приоритете международных норм над национальными нормами. Дело в том, что ратифицированная Россией Конвенция о защите прав человека и основных свобод не исключает возможности возмещения морального вреда, нанесенного организациям. Это отражено в международной практике, в частности в практике Европейского суда по правам человека. Что касается отказов в удовлетворении требований, то они основывались на положениях пункта 11 ст. 152 ГК РФ с указанием невозможности взыскания морального вреда. Суды часто использовали мотивации Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и указывали, что юридическое лицо, в силу особенностей своего правового статуса, лишено реальной возможности страдать от физических и психических страданий.
Представляется, что любое утверждение о том, что по своей юридической природе возмещение морального вреда является «нематериальными убытками» и независимым способом защиты не может служить оправданием для удовлетворения требований, аналогичных вышеописанным, в отсутствие соответствующего нормативного закрепления в действующем законодательстве. Если мы обратимся к содержанию статьи 12 Гражданского кодекса Российской Федерации, мы увидим, что гражданские права защищаются только способами, предусмотренными законодательством. Другими словами, субъекты гражданского права не имеют права изобретать новые методы защиты гражданских прав, а суды не имеют права удовлетворять требования, основанные на таких изобретенных способах защиты. Поскольку законодатель исключил возможность для юридического лица использовать такой метод защиты, как компенсация морального вреда, юридические лица не имеют права подавать такие исковые заявления, содержащие подобные требования.
Кроме того, мы не должны забывать, что возмещение морального вреда по своей правовой природе является мерой юридической ответственности. В связи с этим, что касается требования о возмещении морального вреда, положения ст. 54 Конституции Российской Федерации, устанавливающей, что юридическая ответственность может наступать только за деяния, признанные в качестве правонарушений действующим законодательством на момент их совершения. Другой подход означал бы нарушение принципа законности и принципа правовой определенности, поскольку при осуществлении деятельности любое лицо имеет право заранее знать, соответствуют ли его деяния закону (если они незаконны) а также конкретные негативные последствия, которые могут вызвать такие деяния. С этой точки зрения, несмотря на слабую правовую мотивацию, решение Экономической коллегии Верховного Суда РФ по вышеуказанному делу должно быть признано правильным.
Подводя итог рассматриваемому вопросу, хотелось бы остановиться на еще одной важной детали. Можно ли утверждать, что невозможность получения морального ущерба в пользу юридических лиц лишила их возможности защиты их законных прав и интересов, которые были нарушены из-за ущерба их коммерческой репутации? На наш взгляд, в действующем российском законодательстве все еще есть механизм, который позволяет юридическому лицу получать денежную компенсацию за ущерб репутации компании.
Дело в том, что долгое время одним из главных преимуществ, которые таила позиция о возможности возмещения морального (репутационного) ущерба юридическому лицу, было то, что, руководствуясь положениями пункта 4 главы 59 Гражданского кодекса Российской Федерации («Компенсация морального вреда»), соответствующему юридическому лицу не требовалось доказывать точный размер вреда. В этом принципиальное практическое различие между иском о возмещении морального вреда (репутации) и иском о возмещении убытков. Другими словами, суд, учитывая обстоятельства дела, мог «на глаз» определить разумный размер морального вреда (репутации), — подход, который не мог быть применен в отношении убытков. Возможно, 20 лет назад законодатель признал материальный (убыточный) характер обязательства по устранению ущерба репутации юридического лица, но предоставил возможность защитить репутацию компания в упрощенном виде, зная, что было бы практически невозможно выиграть судебный процесс о возмещении убытков.
К счастью, времена меняются, а российская юриспруденция развивается. Гражданский кодекс Российской Федерации в соответствии с практикой Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации закрепил норму, запрещающую суду отказывать в возмещении убытков только на том основании, что невозможно точно определить размер причиненного вреда (пункт 2 статьи 307.1, пункт 5 статьи 393 Гражданского кодекса Российской Федерации). Таким образом, даже сегодня юридическое лицо не лишено возможности требовать компенсации за ущерб репутации, ссылаясь не на правила, регулирующие компенсацию за моральный ущерб, а на правила, касающиеся причинения убытков. В конце концов, каждый здравомыслящий юрист понимает, что нанесение ущерба репутации бизнеса неизбежно имеет негативные последствия для имущества (убытки), которые должны быть компенсированы их виновником. Представляется, что правоприменительная практика должна пойти как раз по такому пути.
Таким образом, с точки зрения функционального подхода положения пункта 2 ст. 307.1, пункта 5 статьи 393 Гражданского кодекса Российской Федерации в значительной степени устранили практические неудобства для юридических лиц, вызванные внесением изменений в ст. 152 ГК РФ.