Статья на тему «Эсхил «Орестея» и Ж. П. Сартр «Мухи»: диалог эпох

Введение:

Вариативность смыслов
мифа как жанрового литературного своеобразия обусловлена широтой
морально-нравственных проблем им затрагиваемых, чем объясняется неоднократное
обращение к мифам авторов различных эпох. Политико-философская драматургия
Эсхила (525-456 гг. д. н.э.), для которого трилогия «Орестея» стала последней
написанной трагедией, и экзистенциальная философская литература Жана Поля
Сартра (1905-1980 гг.), создавшего в общей сложности восемь пьес, являют собой
примеры интеллектуально насыщенных видов творческой писательской деятельности,
связанной, в том числе, с мифотворчеством. Древнегреческий мифический герой
Орест, представленный в античности поступательно Эсхилом, Софоклом и Еврипидом,
и образно проинтерпретированный французским представителем экзистенциализма, символизирует
собой (соответственно) место человека в античной картине мира и необходимую
борьбу человека за свободу своего существования в первой четверти века XX-го, подпавшего под властную волю
немецких нацистов. Эсхил и Сартр, в сущности, говорят об одном – о
необходимости деятельного, участливого, а не безучастного проживания. Их герой
— Орест на вопрос толка «быть или не быть?» даёт положительный ответ – быть. Тема
мести, развиваемая Эсхилом в трилогии «Орестея», проинтерпретированная Ж.П.
Сартром в пьесе «Мухи», на протяжении писаной истории человечества неоднократно
становилась предметом художественного (литературно-философского) осмысления,
т.е. месть обладает ярко выраженным свойством рефлектированности [6, с. 394]. Миф
об Оресте, таким образом, становится своеобразной диалогической точкой
пересечения вечности и современности. 

Литературно-философская
направленность мифов, их экзистенциально-антропологическое звучание, нашедшие
выражение в литературно-философском творчестве Эсхила и Ж.П. Сартра, стали
предметом рассмотрения отечественных и зарубежных мыслителей, в числе которых: Л.Г.
Андреев, Т. Бачелис, С.И. Великовский, Л. Ганьеби, Н.П. Гринцер, В.В. Ерофеев, Ф.
Жансон, С.А. Исаев, М.А. Киссель, А.Ф. Лосев, Д. МакКолл, О.Б. Редис и др. Исследователи
прослеживают эволюцию взглядов и драматургии Сартра (Л.Г. Андреев, Т. Бачелис,
С.И. Великовский, С.А. Исаев), а также жанровое своеобразие мифа, его
историко-филологическое и философское значение (А.Ф. Лосев, О.Б. Редис).

Язык
художественного образа, будучи языком художественной литературы, обозначает
свою силу посредством словесно-интонационных характеристик отображаемой
действительности. Ж.П. Сартр к словам относился особенно трепетно: его
автобиографическая повесть, получившая название «Слова» (фр. Les mots), состоит из двух частей – «Читать»
и «Писать». Данный факт является исчерпывающим обоснованием литературной
направленности его философской деятельности. Модернизация (осовременивание)
мифа об Оресте, предпринятая этим представителем французского экзистенциализма в
пьесе «Мухи», явила собой процесс соединения иносказательного (обозначенного
своеобразным эзоповым языком), политического смысла с философской сутью мифа, чем
в очередной раз была подчёркнута литературно-философская направленность мифа. Взаимовлияние
художественной литературы и философии, вызванное наличием, как у литературы,
так и у философии потенциала интеллектуальной мобилизации человека, а
также  консолидации общества посредством
силы слова, легко прослеживается на примере предпринятого Эсхилом и Ж.П.
Сартром авторского интерпретирования мифа об Оресте.

Заключение:

Говоря о мифе в контексте
литературно-философского осмысления, следует констатировать следующее: мифу,
соединяющему космологические, нравственные и социальные аспекты, свойственно
создание особенных, пространственно-временных философских картин мира, где
соединяются вневременное (космическое) с временным (земным). Современные люди,
продолжительное время концентрировавшие свои интересы на сфере потребительства,
сегодня в той или иной степени пребывают в мировоззренческом вакууме, а,
значит, осмыслению мифа как интеллектуально насыщенной философской литературы
сегодня необходим новый период активности.

Художественно-литературные
стили Эсхила и Ж.П. Сартра, несмотря на различия,
сопоставимы в одном: они оригинально своеобразны, познакомившись с таким писательским
стилем однажды, его вряд ли будет возможно спутать с каким-то другим. Конечно,
от человека требуется определённое мужество в плане демонстрации своей
принципиальной жизненной позиции, экзистенциализм не отрицает подобных
трудностей. Однако, если смог Орест, то почему не сможет кто-либо ещё?

Привычка к рефлексии мыслеформ из литературно-философских
произведений, в частности пьес Эсхила и Ж.П. Сартра, будет способствовать
интеллектуальной консолидации общества, а индивидуальным её результатом станет поступательное
оформление у человека самосознания и личностной зрелости.

Фрагмент текста работы:

Основная
часть

Эсхил и его Орест. Жизнь
Эсхила приходится на время философии досократиков (термин введён немецким
филологом Г.Дильсом), к числу которых относятся: милетская философская школа,
пифагорейский союз, элейская философская школа, Гераклит, Эмпедокл и Анаксагор.
Данное время характеризуется как период становления высокой классики античной
теории. Диалектика как искусство ведения спора посредством раскрытия
противоречий в суждениях словесного противника, ставшая философским методом
позднее — в философии софистов и у Сократа, во время жизни Эсхила подразумевала
при ведении споров словесное, театральное и политическое творчество. Вглядывание
и вслушивание в древнегреческие мифологические конструкции, поднимало наружу,
«вспенивало» различные проблемы нравственного, этического (основанного на
культуре воли) и эстетического (основанного на культуре чувств) характера.
Осмысление категорий судьба, благо, истина, прекрасное/безобразное происходило
и в трагедиях Эсхила, а позднее Софокла и Еврипида. Описанием судеб своих
героев Эсхил демонстрировал своеобразное торжество античного диалога: его герои
были терзаемы неразрешимостью внутренних противоречий – с одной стороны, им была
присуща разумная, свободная воля, с другой —   чувство непреодолимого предопределения, т.е.
судьбы.

Эсхил
был современником следующих военных действий: восстания против власти персов,
осуществлённого в Ионии (499-494 гг. д.н.э); похода на Грецию персидского
флота, пришедшегося на 490-ый г. д.н.э; войны 480-го г.д. н.э. при Саламине и
Фермопилах, а также освобождения Греции от персов, осуществлённого при битве
при Платее в 479-ом г. д.н.э.  Трилогия «Орестея»,
созданная в 458 г.д. н.э., — последняя из написанных трагедий Эсхила, в своём
основании также несёт тему войны: Агамемнон —предводитель
греческих войск под Троей, по возвращении домой погибает
от руки своей супруги Клитемнестры, обвинившей его в принесении в жертву богам
их общей дочери Ифигении. Сын Агамемнона – Орест, посвящает свою жизнь делу
отмщения за отца [7, с.297-298].

«Орестея» Эсхила состоит из трёх трагедий, лейтмотив всех трёх частей –
тема мести. Трагедия первая  — «Агамемнон»
— здесь Клитемнестра осуществляет свой замысел по убийству мужа; во второй
трагедии — «Хоэфоры» («Плакальщицы», или «Жертвы у гроба») Орест при помощи
сестры Электры мстит за убитого отца сначала убийством Эгисфа — возлюбленного
своей матери, а затем и её самой. В третьей части трилогии — «Эвмениды», Орест
становится жертвой преследования – побуждаемые тенью убитой им матери, за ним
гонятся Эринии – богини мести, мстящие только за несправедливые поступки.

Оресту присуще постоянное
колебание – он пытается разобраться, ссылаясь на оракул Аполлона. Как и его
матери, Оресту свойственно чередование ролей преступника и жертвы, в которых
воплощены две стороны взаимодействия человека со своей судьбой.  Ореста захватывают в плен, однако, богиня Афина
– покровительница здравого смысла в античной мифологии, принимает решение
отдать его под суд. В процессе судебного разбирательства заслушивают рассказ
самого Ореста, при этом его адвокатом выступает Аполлон, что предопределяет
исход дела. Подпав под влияние Аполлона, Афина соглашается с тем, что мужчина
значимее женщины, причём гораздо, при голосовании же Афина подаёт свой  голос за оправдание Ореста. Орест
оправдывается афинским судом равенством голосов, а не их большинством – такова
была