Статья на тему Цифровые права , как новый объект гражданских прав.

Содержание:

Введение:

Заключение:

Фрагмент текста работы:

Цифровые
права, как новый объект гражданских прав Цифровая революция и обусловленное ею
дальнейшее развитие информационных технологий привели к значительным изменениям
в жизни общества. В рамках формируемого в XXI веке информационного общества
общесоциальную значимость приобретает необходимость защиты специфической
категории прав, а именно, цифровых прав, занимающих, на сегодняшний день особое
место в российской правовой системе.

На данный момент можно говорить о начале
четвертой промышленной революции в большинстве государств мира, так называемой
Индустрии 4.0, которая представляет собой эпоху слияния всех достижений
технологического прогресса в единые киберфизические системы, объединяющие в
себе различные сферы общественной жизни, средства производства, сферу
обслуживания человеческих потребностей.

Четвертая промышленная революция породит за
собой смену парадигм в обществе, цифровизацию промышленности, финансов, окажет
значительное влияние на права человека и взаимодействие человека с обществом,
процессы поиска, получения, передачи, производства и распространения
информации.

Созданная в рамках промышленной революции
система будет являться важнейшим инструментом управления социумом.

Обусловленная технологическим прогрессом,
экономической целесообразностью и привлекательностью повышения качества жизни
четвертая промышленная революция несет в себе огромные риски.

В современном мире технологии предлагают нам
огромный простор для расширения человеческих возможностей. Появление и развитие
информационно телекоммуникационной сети «Интернет» предоставило людям возможность
реализации цифровых прав в ходе информационного обмена в режиме реального
времени с использованием различных технических устройств. Технологический
прогресс в данном случае оказывает как положительное влияние на доступность
реализации цифровых прав, так и увеличивает риски ущемления прав граждан,
приводит к негативным последствиям, к примеру, в виде доступа
несовершеннолетних к просмотру запрещенной для их возраста информации,
упрощению процессов распространения недостоверной информации, пропагандирования
населения, вербовке людей в экстремистские организации.

Существует риск того, что инструменты,
технологии четвертой промышленной революции приведут к появлению новых способов
слежки за людьми, увеличению средств контроля за жизнью каждого человека, что
противоречит концепции открытого общества и нарушает целый спектр прав и
свобод, главным образом право человека на неприкосновенность частной жизни.

В последнее время термин «цифровые права» в
контексте цифрового общества и цифровой экономики используется довольно часто,
можно сказать, что это тенденция нашего времени. Однако в содержании этой
концепции нет единства. Таким образом, одним из распространенных толкований
категории «цифровые права» является их понимание как вид прав человека, который
состоит из права людей создавать и использовать цифровые произведения, доступ
компьютеры и сети связи и др. Цифровые права также понимаются как универсальные
права человека, адаптированные к условиям информационного общества, в
частности, право на неприкосновенность частной жизни, право на обмен
информацией, право на свободу выражение в сети, право доступа к электронной
сети. Фактически, понятия «права на общение» или «права на информацию»
используются как синонимы для термина «цифровые права», но между ними нет четкого
различия.

Однако, следует отметить, что в рамках
настоящей статьи цифровые права будут пониматься нами как узко-специальная
гражданско-правовая категория. Данное замечание позволит избежать потенциальной
терминологической путаницы.

Право как регулятор общественных отношений
должно объективно идти в ногу с развитием этих отношений, реагировать на новые
возникающие отношения и изменяющиеся традиционные отношения. Серьезным вызовом
для законодателя в этом отношении являются современные цифровые технологии,
которые с конца двадцатого века молниеносно меняют все современное общество.
Экономика, которая претерпела значительные изменения с момента появления
Всемирной паутины, не является исключением. Электронная коммерция, электронная торговля,
платежи через Интернет уже прочно вошли в нашу жизнь. Появление криптовалют, затем
токенов, стало новым фактором, который с каждым годом все больше влияет на
экономические отношения.

В последние годы, когда многие страны активно
регулировали рынок криптовалют и ICO (США, Швейцария, Япония, Беларусь и т. д.)
В соответствии с национальным законодательством, российское государство
оставалось в стороне от данного процесса, кроме того, оно продемонстрировал
свое негативное отношение к анализируемым экономическим явлениям. Однако с
каждым годом становилось все более очевидным, что такая политика приведет лишь
к увеличению отставания Российской Федерации по сравнению с другими
государствами. В результате лидеры страны, тем не менее, обрели определенное
понимание необходимости развития, в частности посредством адекватного правового
регулирования того, что обычно называют «цифровой экономикой» (Указ Президента
РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в
Российской Федерации на 2017-2030 годы»[1];
Распоряжение Правительства РФ от 28.07.2017 № 1632-р «Об утверждении программы
"Цифровая экономика Российской Федерации"»[2] и
др.). При применении этих программных документов также были внесены изменения в
гражданское право, в результате чего перечень объектов гражданских прав,
предусмотренных в 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее также –
ГК РФ), был расширен за счет включения так называемых цифровых прав[3].

В соответствии со статьей 141.1 ГК РФ,
цифровыми правами признаются названные в таком качестве
в законе обязательственные и иные права, содержание и условия
осуществления которых определяются в соответствии
с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом
признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог,
обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения
цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к
третьему лицу.

Надо отметить, что в первоначальной редакции
законопроекта определение цифровых прав отличалась довольно существенно.
Согласно ч. 1 ст. 141.1 ГК РФ проекта федерального закона № 424632-7 «О
внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса
Российской Федерации», внесенного в Государственную Думу, «в случаях,
предусмотренных законом, права на объекты гражданских прав, за исключением
нематериальных благ, могут быть удостоверены совокупностью электронных данных
(цифровым кодом или обозначением), существующей в информационной системе,
отвечающей установленным законом признакам децентрализованной информационной
системы, при условии, что информационные технологии и технические средства этой
информационной системы обеспечивают лицу, имеющему уникальный доступ к этому
цифровому коду или обозначению, возможность в любой момент ознакомиться с
описанием соответствующего объекта гражданских прав. Указанные цифровой код или
обозначение признаются цифровым правом»[4].

Здесь важно то, что в конечном итоге
законодатель отказался связывать цифровые права исключительно с
децентрализованными информационными системами (децентрализованными регистрами).
Такое узкое понимание цифровых прав, которое, следовательно, могло быть
отнесено только к правам, зарегистрированным в реестрах, поддерживаемых с
помощью технологий блокчейна, с самого начала подвергалось резкой критике.К
примеру, в Экспертном заключении по проекту Федерального закона № 424632-7 «О
внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской
Федерации» отмечалось, что проект необоснованно ограничивает концепцию
цифрового права, связывая его существование только с распределенным реестром.
Права в электронном виде могут необязательно существовать только в блокчейне.
Более того, они уже существуют в этой форме и активно внедряются миллионами
людей. Это легко проверить, связавшись с балансом на вашей учетной записи
мобильного телефона. Подход, принятый проектом, нарушает принцип
технологической нейтральности, дискриминируя все другие технологии, способные
регистрировать права в электронном виде [5].

Отчасти эта позиция может быть воспринята как
положительная. Действительно, технология блокчейна, как и любая технология,
очевидно, имеет срок службы. Возможно, он будет существовать и будет активно
использоваться в течение десятилетий, даже столетий, а может быть, только в
течение нескольких лет, и его заменит более совершенная модель. И, конечно же,
в таком фундаментальном документе, как Гражданский кодекс Российской Федерации,
в частности в его основных положениях, методологически не слишком правильно
использовать конструкции, которые могут устареть за относительно короткое
время.

Однако что мы получили в результате?
Определение цифровых прав содержится в ст. 141.1 Гражданского кодекса
Российской Федерации, потенциально настолько обширное, что в него могут быть
включены практически все права, записанные в цифровой форме. Например, в
вышеупомянутом экспертном заключении это совершенно верно в отношении баланса
мобильного телефона. Однако также можно рассматривать баллы, набранные клиентом
банка и записанные в информационной системе этого банка (например, бонусы
«Спасибо» от Сбербанка), в качестве цифровых прав.

При желании цифровые бонусы также могут
называться различными бонусами, которые может требовать участник компьютерных
сетевых игр. Можно привести и другие примеры, и очевидно, что с развитием
цифровых технологий и их растущим вторжением в нашу жизнь число этих примеров
будет только увеличиваться.

В принципе, само по себе на концептуальном
уровне все это может быть и не так уж и плохо. Эти объекты, как и многие другие
ценности в виртуальном мире, давно нуждаются в детальном регулировании.

В то же время, даже оставляя в стороне
терминологию, мы задаем себе еще один вопрос: цифровые права вообще являются
правами в полном смысле этого слова и тем более новыми объектами гражданских
прав?

Чтобы ответить на него, нужно обратиться к
сути так называемых криптоактивов. Конечно, в этой области нет единых точных
определений, однако некоторые позиции все еще можно признать устоявшимися в
практике и науке.

Под цифровыми правами законодатель понимает
обязательственные и иные права на различные виды цифровых активов. Речь идет об
узкоспециализированном, цивилистическом определении.

Представляется, что для них свойственны
следующие особенности:

1) Реализуются в информационном обществе. В
данном случае следует уточнить хронологические рамки. Информационным является общество
XXI

века. На Всемирном саммите ООН в декабре 2003 года в
Женеве и в июне 2005 года в Тунисе в качестве одной из главных задач XXI века
регламентировалась необходимость построения информационного общества[6].

2) Преимущественным инструментом реализации
является сеть «Интернет».

3) Для технологического прогресса применительно
к данному комплексу прав свойственен двойственный характер, с одной стороны он
упрощает реализацию информационных прав и свобод, с другой создает новые риски
их нарушения и ущемления как со стороны государства, так и со стороны частных компаний.

Цифровая валюта (криптовалюта) являются
альтернативной формой денег, распространяемых, хранящихся и создаваемых в сети,
но без физической, телесной формы[7].
Она также может быть определен как тип цифрового финансового актива,
создаваемого и учитываемого в распределенном цифровом реестре транзакций
участниками этого регистра в соответствии с правилами ведения реестра цифровых
транзакций[8] .

Токен — это единица счета в криптовалютах или
уникальный символ в системе блокчейна. Сегодня специалисты выделяют три
основных типа цифровых токенов: 1) токены приложений; 2) кредитные токены; 3)
биржевые токены (токены-акции)[9]. С
технологической точки зрения токен является одним из миниатюрных блоков системы
блокчейнов, который можно использовать для защиты различных прав в этой
системе.

Таким образом, криптовалюты и токены, по
сути, служат средством установления платы или даже претензий за определенные
преимущества в конкретном децентрализованном реестре. Например, токен может
дать право получать определенные товары, произведенные в рамках реализации
проекта ICO, или получать выгоды от этого проекта. С этой точки зрения, он не
очень отличается от несертифицированного титула. Фактически, начало и быстрое
развитие ICO сами по себе являются, в некоторой степени, следствием довольно
сложной процедуры проведения IPO.

Любая криптовалюта предлагает еще меньше
прав. Владелец токена имеет как минимум право требовать что-то от обязанных лиц
— организаторов ICO. Криптовалюта не предоставляет такие права, никто не обязан
в отношении нее, никто не должен принимать это как средство платежа.
Фактически, это, следовательно, не валюта в классическом смысле, а функция
продукта, который может иметь больший или меньший спрос (отчасти из-за этой
криптовалюты и такой высокой волатильности).

В любом случае, по нашему мнению,
криптовалюты и токены не являются принципиально новыми объектами с точки зрения
регулирования гражданского права (действительно, сложно рассмотреть блок в
реестре децентрализованный блокчейн как новый юридический объект, то есть, по
сути, просто строка символов). И права, которые они предлагают, принципиально
не отличаются от других прав, которые хорошо известны законодателям, в том
числе и российским. Эта особенность проявляется только в способах фиксации этих
прав, которые действительно очень специфичны в отношении использования
распределенных реестров.

Абсолютно точно было сказано в официальном
отзыве Правительства РФ на проект федерального закона № 424632-7 «О внесении
изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской
Федерации»: «Исходя из определения понятия цифровых прав, представляется, что
такие права фактически являются способом оформления традиционных имущественных
прав разной природы (вещные права, обязательственные права, корпоративные
права, исключительные права), а также их фиксации и перехода от одного
владельца к другому. Однако данные права могут существовать в электронной
форме, не создавая при этом новый вид объектов гражданских прав»[10] .
В этом отношении криптовалюта и токен в основном ничем не отличаются от
ксюмбаллона, известного человечеству на протяжении тысячелетий (объект с
условными знаками, по которым два человека узнают друг друга, например, по двум
половинкам щепы или разломанная монетка, концы которой должны сходиться).

Современное динамичное развитие общественных
отношений, сопровождаемое техническим прогрессом, приводит к колоссальным
изменениям человеческой жизни.

Развитие информационных технологий в эпоху
глобализации, которое вызвало структурные изменения в мировой экономике и
породило новые типы социальных отношений, привело к появлению криптовалюты (от
греч. κρυφή — «скрытый») — относительно новый и перспективный цифровой актив,
обладающий рядом исключительных свойств, которые особенно востребованы при
быстром изменении режима обращения товарных денег. В условиях
финансово-экономических кризисов, приводящих к падению уровня доверия населения
к банкам и государственным валютам, криптовалюта (существует как минимум тысяча
ее типов, наиболее известными из которых являются Bitcoin, Ethereum, Litecoin, Dash, Ripple, Waves и
т. l.) как альтернативные способы оплаты, обмена
и накопления стала объектом большого интереса со стороны граждан, бизнеса и
государства, что предопределяет актуальность исследования рассматриваемого
явления.

Из-за новизны для законодателя общественные
отношения, возникающие в условиях обращения криптовалют, все еще находятся за
пределами правового поля в большинстве стран мира (многие международные
регуляторы занимают выжидательную позицию, отслеживают развитие индустрии
криптовалюты и осуществляют проверку ее жизнеспособности). Напротив, в меньшей
части (в основном развитых) государств криптовалюта имеет юридически
установленный статус.

Официальная позиция российского государства в
отношении криптовалюты первоначально была крайне негативной, как уже было
сказано выше, что естественно — процесс выдачи цифрового актива физическими
лицами без одобрения Центробанка России, а также его оборот, осуществляемый в
тени, не только посягает на государственную монополию в области эмиссии денег,
но и не контролируется властями. Одним из первых было сообщение Центрального
банка России от 27 января 2014 г., в котором основной регулятор предупреждал
граждан и юридических лиц против использования криптовалюты в транзакциях,
отмечая, что при их реализации существует реальная возможность использования
криптовалюты для отмывание незаконных доходов и финансирования терроризма, что
может рассматриваться как потенциальное значение для осуществления
подозрительных операций и, следовательно, – преследоваться по закону[11].

1 октября 2019 г. вступил в силу Федеральный
закон «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей
Гражданского кодекса Российской Федерации» (так называемый Закон о цифровых
правах), согласного которому ст. 128 части первой ГК РФ, определяющей объекты гражданских
прав, уточнена: «К объектам гражданских прав относятся вещи (включая наличные
деньги и документарные ценные бумаги), иное имущество, в том числе
имущественные права (включая безналичные денежные средства, бездокументарные
ценные бумаги, цифровые права); результаты работ и оказание услуг; охраняемые
результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства
индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага»[12].

Представляется, что можно поставить вопрос о
квалификации криптовалюты в качестве бестелесного имущества. Эта категория, в
соответствии с законом, включает безналичные денежные средства (которые, по
сути, являются правами требования), несертифицированные ценные бумаги (которые
являются специальным средством фиксации прав) и цифровые права (к которым на
данный момент относить что-либо спорно, т. к. 
правила информационной системы в настоящее время не разработаны).

В свое время главный орган конституционного
контроля в Российской Федерации – Конституционный Суд РФ, занимался толкованием
статьи 128 ГК РФ. Им было подчеркнуто, что природа вещей и иного имущества (к
которому, в том числе относятся безналичные денежные средства) различны.
Различия в правовой природе обусловили различия в правовом регулировании гражданского
оборота этих категорий объектов гражданских прав[13].

Поскольку очевидно, что указанный
Конституционным Судом правовой режим распространяется на бездокументарные
ценные бумаги, следует предположить, что он может быть экстраполирован  и на криптовалюту.

Тезис о том, что криптовалюта может
рассматриваться как иной объект права, может быть подтвержден ссылкой на
немецкую доктрину, которая признает криптовалюту как «некодифицированный объект
права». Такая терминология может быть применена к криптовалюте, потому что она
обладает таким признаком, как имущественная ценность, фактически она может быть
предметом относительных правовых отношений, и лицо, владеющее криптовалютой,
может осуществлять над ней власть, пользоваться ею, распоряжаться, то есть
фактически осуществлять различного рода сделки. Немецкая доктрина признает, что
на криптовалюту может быть обращено взыскание и, в некоторых случаях,
установленных законом, криптовалюта может быть объектом деликтной
ответственности.

Таким образом, по нашему мнению, введение в
законодательство понятия «цифровые права», в принципе, не совсем точно с
терминологической точки зрения и их квалификации как особых объектов
гражданских прав в принципе неверно. Конечно, цифровые права можно считать
юридической фикцией. Однако использование юридической фикции в законодательстве
должно преследовать определенную цель, способствовать достижению определенного
результата. В рассматриваемом случае этот результат, по-видимому, является
расширением режима прав собственности на криптовалюты и токены. Однако,
кажется, что нет объективной необходимости создавать такую ​​сложную структуру
— для целей регулирования экономического оборота было бы достаточно признать,
что права собственности могут быть зафиксированы в цифровой форме, в том числе
путем внесения записей в децентрализованные реестры. Консолидация таких
положений в гражданском праве уже позволит распространить на криптографические
активы все гражданские инструменты, необходимые для их использования и защиты.

В заключение следует также отметить, что в
правовом регулировании всех общественных отношений важная роль отводится
механизмам и гарантиям восстановления нарушенных прав и законных интересов, в
рамках которых регулирование криптовалюты неразрывно связано с институтом
гражданской ответственности. Криптовалюта сочетает в себе характеристики многих
гражданских прав, но  в полной мере не
соответствует ни одному из них. Отнесение криптовалюты к другому имуществу возможно
в соответствии с действующим законодательством без создания новых объектов
гражданских прав со спорами и коллизиями относительно их правового режима. [1]
Указ Президента
РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в
Российской Федерации на 2017-2030 годы» // Собрание законодательства РФ, 15.05.2017, N 20, ст.
2901. [2]
Распоряжение
Правительства РФ от 28.07.2017 № 1632-р «Об утверждении программы
"Цифровая экономика Российской Федерации"» // Собрание законодательства РФ, 07.08.2017,
N 32, ст. 5138. [3]
Гражданский
кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от
16.12.2019, с изм. от 12.05.2020) // Собрание законодательства РФ, 05.12.1994, N 32, ст.
3301. [4]
Проект
Федерального закона № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и
четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» (ред., внесенная в ГД ФС
РФ, текст по состоянию на 26.03.2018). URL: http://sozd.parlament.gov.ru/ [5]
Экспертное
заключение по проекту федерального закона № 424632-7 «О внесении изменений в
части первую, вторую и третью Гражданского кодекса Российской Федерации»
(принято на заседании Совета при Президенте РФ по кодификации и
совершенствованию гражданского законодательства 17.01.2019 № 183-1/2019).
Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». [6]
Декларация
принципов Построение информационного общества – глобальная задача в новом
тысячелетии. Документ WSIS-03/GENEVA/DOC/4-R от 12 декабря 2003 года //
[Электронный ресурс].
URL:https://www.un.org/ru/events/pastevents/pdf/dec_wsis.pdf / (Дата
обращения23.06.2020) [7] Андрюшин С. А.
Технология распределенных реестров в финансовой сфере России // Банковское дело.
2018. № 2. С. 4. [8]
Белых В. С.,
Егорова М. А. Криптовалюта как средство платежа : новые подходы и правовое
регулирование // Вестн. Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). 2019. № 2. С.
144. [9]
Касаткина В.
В. Токен и криптовалюта : их понятие и взаимосвязь в цифровой экономике //
Цифровые технологии в экономической сфере : возможности и перспективы : сб.
науч. ст.. Тамбов, 2017. С. 22. [10]
Официальный
отзыв Правительства РФ на законопроект о регулировании существующих в интернете
новых объектов имущественных экономических отношений. 08.06.2018. URL:
http://m.government.ru/ all/32876/ [11]
«Информация
об использовании при совершении сделок "виртуальных валют", в
частности, Биткойн» // Вестник Банка России. — 2014. -№ 11. — С. 5-6. [12]
Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-Ф3 «О внесении
изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского
кодекса Российской Федерации» // Собрание
законодательства РФ, 25.03.2019, N 12, ст. 1224 [13] Постановление
Конституционного Суда РФ от 10.12.2014 № 31-П «По делу о проверке
конституционности частей шестой и седьмой статьи 115 Уголовно-процессуального
кодекса Российской Федерации в связи с жалобой закрытого акционерного общества
"Глория"» // СЗ РФ. 2014. № 51. Ст. 7528.