Выделяемые в различных трудах интересы каждой из
стран-участниц очень многообразны, где-то происходит конфликт интересов, но
можно выделить несколько векторов стратегического развития. Например, будучи
участницей ШОС, Россия стремится держать под контролем Центрально-Азиатский
регион, оказывая на него политическое влияние. Китай же заинтересован в своем
экономическом развитии и расширении рынка сбыта своей продукции, привлечении
инвестиций в экономику. Другие страны этого региона имеют желание получить
экономическую помощь, поддержку в своем развитии, иметь разного рода отношения
с крупными державами, в том числе и внешнюю защиту своих государственных
интересов. В совокупности все страны-участницы, как мы уже говорили, стремятся
к защите своих интересов от влияния и давления, которое могут оказывать другие
государства.

Несмотря на то, что ШОС создавалась с изначальной целью
совместной защиты границ государств, практически сразу ее деятельность получила
и экономическую направленность. В рамках Шанхайской организации сотрудничества
было развито одно из направлений, носящее экономический характер — региональное
экономическое сотрудничество, включающее в себя комплекс мер по совместному
экономическому развитию.

Несмотря на все трудности, возникающие перед ШОС, она смогла
стать многопрофильной функционирующей организацией, оказывающей широкое влияние
на мировое сообщество. Притом что деятельность ШОС осуществляется партнерами
разного формата с такими же разными государственными моделями. Возможно, от ШОС
ждут прорыва в сфере дипломатических отношений, и вероятность этого события
высока с точки зрения того вектора развития, который задала себе Шанхайская
организация сотрудничества.

Фрагмент текста работы:

1 Анализ современного состояния экономической
интеграции ШОС

1.1 Современные концепции экономической интеграции
ШОС

В 2018 г. начался новый этап в истории Шанхайской
организации сотрудничества, связанный с расширением состава ее полноправных
членов за счет Индии и Пакистана. Это событие дает основания рассмотреть новую
расстановку сил внутри ШОС и возможные изменения в характере задач и
эффективности Организации. Но еще более значимыми стимулами для анализа проблематики
ШОС являются принципиальные трансформации мирового порядка, создающие условия
для частичного переопределения миссии Организации.

Строго говоря, ШОС на протяжении большей части своего
существования способствовала движению именно в этом направлении. Китай и Россия
имели достаточно возможностей, чтобы ШОС выступала в качестве важного
инструмента «пекинско-московского консенсуса». Однако предпочтение было отдано
тому, чтобы сделать ШОС более многосторонней организацией, способной учитывать
расширенный спектр интересов и оказывать стабилизирующее влияние на евразийский
континент в целом [5]. Данный выбор, согласованный между Москвой и Пекином,
представляется весьма дальновидным: российско-китайское стратегическое
партнерство по-прежнему остается «центром притяжения» в Центральной Евразии, но
ШОС способствует вовлечению других стран и регионов в более масштабные
геополитические трансформации, в которых наряду с Китаем и РФ очень важную роль
предстоит сыграть Индии. При этом Россия и КНР фактически согласились с тем,
что ШОС не будет выступать в качестве непосредственного оппонента руководимых
Соединенными Штатами альянсов.

Такое расширение функционала и географического ареала ШОС
является для нее серьезным вызовом, требующим значительных организационных
усилий и дипломатического мастерства. Поэтому можно считать большой удачей, что
в первый год после расширения состава ШОС председательство в Организации
осуществлял Китай. Пекин в это время предложил ШОС конструктивную повестку
совместной работы. При этом продолжалась реализация инициативы «Один пояс, один
путь» и ее сопряжение с интеграционными процессами в рамках ЕАЭС. Для мировой
политики это означало уверенное продвижение по пути формирования
полицентричного мирового порядка, а для мировой экономики — диверсификацию
транспортных коридоров и дальнейшую реструктуризацию глобальных цепочек
добавленной стоимости в пользу Китая и некоторых других стран незападного мира
[10].

Кульминационным пунктом китайского председательства в ШОС
стала встреча глав государств и правительств, проходившая 9—10 июня 2018 г. в
Циндао. Очень важными для ее благоприятного исхода явились предварительные
переговоры в неформальной обстановке между председателем КНР Си Цзиньпином и
премьер-министром Индии Нарендрой Моди в Ухане. В ходе этих переговоров в
основном удалось преодолеть напряженность, связанную с инцидентами на плато
Доклам и в районе озера Пангонг-Цо летом 2017 г., а также с политическим
кризисом на Мальдивских островах, и переключиться на конструктивное расширение
политической и экономической повестки и в двусторонних отношениях, и в форматах
ШОС и БРИКС. Если учесть, что после переговоров в Ухане Н. Моди также имел
встречу с президентом России В. Путиным в Сочи, то становится понятным, что
трехстороннее взаимодействие в формате РИК следует рассматривать в качестве
основы для дальнейшего развития Шанхайской организации сотрудничества.

На саммите в Циндао лидеры стран ШОС убедительно
продемонстрировали готовность к поступательному развитию сотрудничества, а в
итоговой Декларации сформулировали согласованные подходы по ряду ключевых
проблем глобальной экономики и мировой политики. В числе факторов глобальной
нестабильности и неопределенности Декларация называет односторонние
протекционистские меры и другие вызовы в международной торговле, обострение
конфликтов в ряде регионов, резкий рост угроз терроризма, незаконного оборота
наркотиков и организованной преступности, эпидемий инфекционных заболеваний и
климатические изменения. Признавая переходный и турбулентный характер
современных международных отношений, лидеры стран ШОС подтвердили готовность
внести значительный вклад в объединение усилий мирового сообщества для
противодействия этим глобальным вызовам. Принципиальное значение имеет
поддержка всеми странами расширенной ШОС позитивной программы строительства
международных отношений нового типа, воплощающих взаимное уважение,
справедливость, равенство, взаимовыгодное сотрудничество, — программы,
концептуальной основой которой являются идеи создания «сообщества единой судьбы
человечества» [3].

В контексте расширения и новой геополитической роли ШОС
проблематика безопасности приобретает новые измерения. Это в полной мере
относится и к функционированию Региональной антитеррористической структуры ШОС
(РАТС). В Циндаоской декларации задачи РАТС определены согласно предложениям
китайской стороны как борьба с «тремя силами зла» — терроризмом, сепаратизмом и
экстремизмом. В такой постановке проблем безопасности следует видеть еще один
успех китайского председательства. Согласие всех членов ШОС с необходимостью
противостояния «трем силам зла» также особенно важно ввиду того, что в будущем
внутри РАТС возможно усиление противоречий между Индией и Пакистаном по
вопросу, какие конкретно группы следует считать террористическими и
экстремистскими.

В связи с расширением ШОС проблема поддержания безопасности
в Центральной Азии ни в коем случае не утрачивает своего значения. Но если
прежде Афганистан мог рассматриваться, скорее, в качестве внешнего фактора
центральноазиатской безопасности, то теперь урегулирование ситуации в этой
стране оказывается столь же значимым для успеха дальнейшей работы ШОС. За
исключением США, все внешние участники афганского урегулирования являются
полноправными членами ШОС или имеют статус наблюдателя (Иран). Разумеется,
различие интересов отдельных стран — членов ШОС не только может, но и наверняка
будет проявляться в отношении конкретных политических и военных параметров
внутриафган-ского урегулирования, роли в этом процессе движения «Талибан»
(запрещенного в России), а также американского присутствия в Афганистане [7].

Ситуация в ИРА становится наиболее серьезным вызовом для
ШОС. Развитие событий драматическим образом ускорилось в начале 2019 г., когда
США в ходе прямых переговоров (без участия правительства в Кабуле) с
представителями «Талибана» наметили основные параметры компромиссного решения
по выводу войск США из Афганистана в обмен на гарантии талибов не укрывать на
территории ИРА террористические группы и не сотрудничать с ИГ (запрещенного в
России). И хотя предполагается, что для достижения в рамках этих переговоров
согласия о политическом будущем Афганистана потребуется участие нынешнего
кабульского правительства, фактически речь идет о готовности Вашингтона при
определенных условиях смириться с доминирующей ролью «Талибана» в будущей
афганской политике.

На протяжении 2018 г. Россия при поддержке стран ШОС внесла
значительный вклад в поиск внутриафганского урегулирования. Несмотря на
официальный запрет «Талибана» в России, российская дипломатия исходила из
реалистической оценки развития событий в ИРА, выстраивая диалог с основными
группами, оказывающими влияние на военно-политическую ситуацию в этой стране.
Судя по всему, перспективы продвижения межафганского диалога в Московском
формате, наряду с установкой президента Трампа на прекращение или радикальное
сокращение прямого американского военного участия в конфликтах на Ближнем и Среднем
Востоке, побудили Вашинтон активизировать собственные дипломатические усилия.
Под давлением США правительство Ашрафа Гани на протяжении 2018 г. тормозило
процесс переговоров в многостороннем Московском формате, несмотря на постоянное
ухудшение ситуации с безопасностью и расширение неконтролируемой Кабулом части
территории Афганистана. В результате в начале 2019 г. американские дипломаты
вступили в прямые переговоры с «Талибаном», а оставленному в стороне президенту
Гани пришлось напоминать афганцам о печальной участи своего предшественника
Наджибуллы, казненного талибами в 1996 г. [11]

Между тем в российском военно-дипломатическом и экспертном
сообществе всерьез опасаются возможной преднамеренной дестабилизации в
Центральной Азии как «сопутствующего» результата американской «стратегии
выхода». Основная угроза в данном случае может исходить вовсе не от «Талибана»,
а от ряда других транснациональных экстремистских группировок, для которых
Афганистан служит по большей части транзитной территорией. В зоне наибольшей
уязвимости находятся Таджикистан, не входящий в ШОС и ОДКБ Туркменистан, а
также Киргизия, государственные институты которой до сих пор остаются
недостаточно упорядоченными. Тем не менее, наиболее реалистичный сценарий
(предполагающий осложнение обстановки), может быть связан вовсе не с переносом
«джихада» в Центральную Азию, а с симбиозом экстремизма и наркоторговли и
попытками отдельных государств региона силовыми методами защитить себя от
такого рода «комбинированной активности». Сложность ситуации может состоять в
том, что активные действия, начинаясь со спецоперации национальных сил по
борьбе с наркотрафиком и иными видами криминальной деятельности, затем станут
перерастать в более масштабный и интенсивный конфликт, урегулировать который
без привлечения коллективных силовых ресурсов будет весьма сложно. Очевидно,
что на такое развитие событий необходима адекватная и своевременная реакция со
стороны ОДКБ как организации региональной безопасности, а также со стороны ШОС
и ее антитеррористической структуры. Насущной задачей становится усиление
координации между ОДКБ и ШОС по вопросам безопасности и борьбы с силами «трех
зол».

Важно! Это только фрагмент работы для ознакомления

Скачайте архив со всеми файлами работы с помощью формы в начале страницы

Перейти к форме

Реферат на тему Теория интеграционных объединений мира

Введи почту и скачай архив со всеми файлами

Содержание:

Введение:

Заключение:

Фрагмент текста работы:

1 Анализ современного состояния экономической интеграции ШОС

1.1 Современные концепции экономической интеграции ШОС

Похожие работы

Помочь с работой

1 Анализ современного состояния экономической
интеграции ШОС

1.1 Современные концепции экономической интеграции
ШОС