Реферат на тему Седмиричности Таинств в 19, 20 и 21 веках.

Содержание:

Введение. 3

1.   Седмиричность
Таинств по учению догматистов: митр. Макария (Булгакова),
Сельвестра(Маливанского),Н.М.Малиновского. 5

2.   Взгляд
догматиста преподобного Иустина(Поповича) 11

3.   Церковные
научные деятели нового времени. 15

Заключение. 22

Список использованной литературы   24

Введение:

Таинств Церкви не менее и не более,
как семь: крещение, миропомазание, причащение, покаяние, священство, брак,
елеосвящение (Послание восточных патриархов о православной вере, член 15). Каждое
из этих таинств ясно утверждается на Священном Писании; каждому усвояются в
Писании все свойства истинного таинства, то есть Божественное установление,
видимый или чувственный знак и невидимое благодатное действие человека. Если же
в Писании не сказано прямо, что таинств именно семь: то точно также не сказано,
что таинств два, или три, или одно. О семеричном числе таинств мы знаем из
другого Божественного источника, из священного Предания, сохраняющегося в
Церкви. Не только Церковь православная, но и Церковь Римская, отделившаяся от
нее в 9-11 веке, и все общества несториан и монофизитов, существующие на
востоке с пятого столетия, единогласно признают в своих чинопоследованиях
церковных и совершают семь таинств. Чем же объяснить такое удивительное согласие
христиан, разномыслящих между собой, если не тем одним, что оно утверждается на
апостольском предании? Позаимствовав друг у друга эти священнодействия, или
некоторые из них, означенные христиане не могли по взаимной неприязни, и
действительно не заимствовали, — как показывают многие разности в самих их
чинопоследованиях каждого из таинств.

В целом на западе формула о
семеричном числе таинств явилась ранее, чем на востоке. Уже в начале 12 века
она встречается в завещании Оттона, епископа Бамбергского, который внушал
жителям Померании, им обращенным в христианство (1124 год), веровать «в семь
таинств церкви», ссылаясь при этом на всегдашнее предание Церкви об
установлении Господом семи таинств. Гуго Виктор (1140 год) писал, что в Церкви
христианской «семь главных таинств», из коих пять: крещение, миропомазание,
евхаристия, покаяние, елеосвящение преподаются всем, а два: священство и брак –
не всем. Вскоре Петр Ломбард изложил систематически учение о семи таинствах. На
востоке перечисление семи таинств первого у монаха Иова (1270 год). Делают
догадку, что помещение одного излишнего священнодействия (схима) в круг
семеричного числа таинств сделано Иовом в целях поддержания авторитета
монашества, почему для сохранения семеричного числа таинств допущено объединение
двух различных таинств – покаяния и елеосвящения.

Цель: охарактеризовать таинства православной церкви.

Задачи:

1.Охарактеризовать седмиричность Таинств по учению
догматистов: митр. Макария (Булгакова),
Сельвестра(Маливанского),Н.М.Малиновского.

2.Рассмотреть взгляд догматиста преподобного
Иустина(Поповича), работы Николая Афанасьева.

3.Показать попытку церковных научных деятелей нового времени
( можно из сборника конференции)

Сформулированное вычленение из
богослужения семи таинств пришло из латинского схоластического богословия в
конце XVI века, что было вызвано в Константинополе богословской полемикой с
протестантами, а в Москве — сильным влиянием киевской школы (Киево-Могилянская
академия) на зарождающееся академическое богословие. Однако, традиция
различения таинств от других священнодействий церкви (монашеский постриг,
отпевание, великое водоосвящение и пр.) прочно укоренилась в позднейшем
школьном богословии.

Структура работы: введение, 3
параграфа, заключение, список использованной литературы.

Заключение:

Православная традиция в течение
пятнадцати столетий не знала учения о строго фиксированном числе таинств
Церкви. Седмеричный счет, появившись на греческом Востоке не ранее второй
половины XIII в., сначала рассматривался только как один из возможных. "Византийская
Церковь, — пишет о. Иоанн Мейендорф, — формально никогда не признала какого-то
конкретного перечня; многие авторы принимают стандартный ряд из семи таинств —
крещение, миропомазание, Евхаристия, священство, брак, покаяние и елеосвящение,
— тогда как иные предлагают более пространные перечни. Но есть и третьи — они
настаивают на исключительном и выдающемся значении крещения и Евхаристии,
основного христианского посвящения в новую жизнь" [19]. И только к началу
XVII в. схема "семи таинств" становится в Греческой Церкви
общепринятой.

Фрагмент текста работы:

Седмиричность
Таинств по учению догматистов: митр. Макария (Булгакова), Сельвестра(Маливанского),Н.М.Малиновского

Термин «таинство» используется для
обозначения ряда церковных обрядов и действий духовенства, которые имеют особое
духовное качество, например, способность передавать благодать Божию.

Дунс Скот называл таинством
«физический знак, учрежденный Богом, который действенно обозначает благодать
Божию или милостивое деяние Божие». Другие определения говорят о том же, но
более кратко. Основная мысль заключается в том, что таинства являются видимыми
знаками невидимой благодати, которые каким -то образом действуют как «каналы»
этой благодати. Средневековый период стал свидетелем консолидации богословия
таинств, особенно в сочинениях Петра Ломбарда. Были признаны семь таинств:
крещение, евхаристия, покаяние, конфирмация, брак, священство и миропомазание.
Для оправдания и объяснения их важности были составлены сложные богословские
системы.

В многообразии благодатной жизни
Церкви обычно выделяют семь основных таинств. Это исчисление не всегда
принималось Церковью. Кроме того целый ряд священнодействий — великое освящение
воды или пострижение в монахи, например, а также многие другие действия Церкви
трудно отличимы от таинств. В них также подается божественная освящающая
благодать.

И все-таки традиция выделения именно
семи таинств в Церкви очень устойчива и широко распространена — настолько, что
это не может быть следствием человеческого произвола, но непременно имеет
определенные онтологические основания. Почему же основных таинств именно семь,
в чем специфическая окачественность каждого из них, какую структуру образует в
жизни Церкви это седмиричное число таинств? Эти вопросы неизбежно возникают при
всякой попытке вглядеться в церковную жизнь, помятуя о неслучайности, об
онтологичности наполняющих ее образов.

Богослов Н задается вопросом о
первообразе этой седмирицы, проявляющейся в таинствах и изображенной в
солнечном свете как в иконе. И тут он рассматривает седмирицу как образ
Господа, образ сочетания двух разных природ, относящихся к совершенно различным
онтологическим уровням — Божественному и тварному. Седмирица рассматривается
как сочетание «трех» и «четырех», где «три» символизирует троичность Божества,
а «четыре» -Его творение. При этом как бы забывается, что «три» и «четыре» в
данном случае относятся к реальностям совершенно различным и несводимым на один
бытийственный, онтологический уровень. Сложение таких «три» и «четыре» не может
привести ни к каким «семи», таких «семи» просто не существует онтологически. В
данном случае 3+4 не 7, а 3+4=3+4 и только, если «три» понимать как образ
Троицы, «четыре» как образ твари.

Возвращаясь к богослову Н, скажем,
что, несмотря на изложенные возражения, та мысль, что видимый свет есть икона
благодатно-таинственной жизни, что, вглядываясь в эту икону, мы можем увидеть
нечто, относящееся и к Святым Таинствам, представляется нам чрезвычайно
интересной и плодотворной.

Итак, будем рассматривать свет как
естественную икону. Но что является первообразом этой иконы, если им, как мы
выяснили, не может быть соединение в одной ипостаси двух природ — Божественной
и тварной? Церковная традиция, писания Святых Отцов обыкновенно понимают свет
как естественную икону Божества, божественной благодати, фаворского нетварного
света, божественных энергий. Поскольку в церковных таинствах подается
Божественная благодать, то естественный свет как икону подаваемой в таинствах
благодати, можно рассматривать в соотнесении с самими таинствами.

Говоря о седмирице таинств и
седмирице цветов радуги, то есть солнечного света. Мы точно знаем, что основных
церковных таинств — семь, этому учит нас Святая Церковь. Но на чем основано
утверждение, что цветов в радуге солнечного спектра — семь? Слово Божие, говоря
о радуге, этого числа не упоминает. С точки зрения физики цветовой спектр
является сплошным набором электромагнитных колебаний с постепенно меняющейся
частотой. Выделение в нем семи особых цветов совершенно произвольно. Точно
также основных цветов можно усматривать шесть: немецкий, английский и
французский языки, например, вообще не знают двух различных слов для
обозначения синего и голубого цвета, а рассматривают их как оттенки одного
цвета, различая лишь как светлый или темный. С другой стороны, некоторые
усматривают в солнечном спектре за красным еще пурпурный цвет в параллель
фиолетовому, стоящему за синим. Тогда, если голубой считать за самостоятельный
цвет в отличие от синего, в радуге насчитывается восемь основных цветов.
Непосредственное рассматривание спектра не дает основания выделить именно семь
основных цветов.

К началу 1520 -х гг. система таинств
средневековой Церкви все больше стала подвергаться критике со стороны
реформационных фракций. Реформаторы предприняли последовательную атаку на
средневековое понимание количества, природы и функции таинств и уменьшили число
подлинных таинств с семи до двух (крещение и евхаристия). Почему же
реформаторов так занимало богословие таинств? Многим оно кажется чрезвычайно
туманным и неуместным. Однако размышление о контексте, в котором действовали
реформа торы, поможет объяснить, почему этот вопрос представлял для них такую
важность. Здесь можно выделить два фактора.

Во-первых, с точки зрения реформаторов
богословие таинств олицетворяло все плохое, что было в средневековом
богословии. Оно, казалось, сосредотачивало в себе все пороки схоластики. До
начала средних веков большинство ранних христианских авторов (за исключением,
может быть, Августина) придавали относительно мало значения богословию таинств.
Во многом выработка сложного богословия таинств является одним из наиболее
важных достижений схоластических авторов Важное место в программе реформаторов
занимало исключение средневековых добавлений к ранним и более простым версиям
христианского богословия. Здесь же имелась явная и, как показало время, крайне
уязвимая мишень для общей реформационной программы по исключению схоластических
искажений Евангелия. Для реформаторов сложное схоластическое богословие таинств
представляло собой некое подобие богословского дерева, ветви которого нуждались
в радикальном подрезании. Поэтому они, пользуясь языком метафоры, наточили свои
ножи.

Во-вторых, таинства представляли
собой видимое лицо Церкви. Таким образом, реформирование таинств означало бы
внесение заметных изменений в жизнь Церкви и общины. Для большинства мирян
основное общение с Церковью сводилось к посещению воскресных служб. По этой
причине кафедра проповедника была одним из наиболее важных средств передачи
информации. Исходя из этого, становится понятным желание реформаторов и
городских советов контролировать то, что с нее говорилось. Основной службой
средневековой Церкви была месса.

Середина XIX века  – это тяжелый период в жизни Русской Церкви,
получивший соответствующую оценку в церковном сознании и в русской исторической
науке. Общее между
составителями первых систем догматики, сохранивших известное значение до
настоящего времени, было то, что круг научных интересов обоих находился в
области истории, а не в области систематического богословия, но в личностях их
оказалось большое различие.

Вызванный в Петербург из Киева
иеромонах Макарий (Булгаков) получил в 26-летнем возрасте кафедру догматики в
Санкт-Петербургской академии и начал чтение лекций без всякой подготовки на
третий день после приезда [37]. Он иначе смотрел на вещи, чем архиепископ
Филарет (Гумилевский). Быстрое продвижение по академической лестнице он
признавал "особенными благодеяниями благодеющего Промысла". И лишь
впоследствии должен был высказать горькое признание: "Сколько делал я не
за себя, а за других, как скрытое орудие" [37].

Появление догматика митрополита
Макария в 1849-1853 годах, безусловно, было большим событием в истории русской
богословской науки и вызвало значительное количество разнообразных отзывов,
большей частью лестных для автора.