Реферат на тему Феномен первых пятилеток

Содержание:

Введение 3
1. Социально-политические предпосылки 6
2. Реализация первых пятилетних планов 10
3. Итоги и последствия проведения «первых пятилеток» 14
Заключение 17
Библиография 19

Введение:

Процесс переосмысления нашей истории всего того, что в ней было и хорошего и плохого, верного и неверного, победного и неудачного фактически только начался. Поэтому мы остановимся лишь на вопросах результативности форсированного развития страны в 30-е годы, влияния идеологического диктата на ее духовную жизнь [2].
Ленинская теория построения социализма в одной стране весьма, импонировала Сталину, ибо была очень выгодна: она позволяла ему сочетать исповедование социализма с русским национализмом — единственным, как политическим течением, которое по-настоящему задевало его душу. Необходимость «догнать и перегнать» капиталистические страны стала навязчивой идеей Сталина [3]. Методы, используемые Сталиным были жестокими — он презирал свой народ к обрушил самую тяжелую ношу на плечи тех классов, ради которых строился социализм. Сталин стал жесточайшим деспотом, которого Россия не знала со времен Грозного.
Затем Сталин добился большинства в Политбюро. Когда он начал смещаться влево, ему противостояли только Николай Бухарин, Алексей Рыков и Михаил Томский. С 1927 по 1930 год политическая борьба между сталинистами и «правыми» продолжалась, хотя, в отличие от ранней борьбы с левыми, она не становилась открытой до тех пор, пока правые не были побеждены и новая политика не была эффективно решена [1].
В Коммунистической партии неохотное признание НЭПа реалистом и неприятие левых как авантюристов уступили место растущему убеждению в необходимости дальнейшей борьбы против всех антисоциалистических сил, особенно в деревне. Несмотря на то, что они приняли НЭП как необходимое средство для предотвращения катастрофы, активисты оставались преданными идее, что долг партии-создать социализм [2]. И общее настроение, хотя и сдержанное, состояло в убеждении, что (как и должно было стать главным лозунгом). В этом соревновании Сталин воплотил взгляды не только тех людей, которых он привел через контроль аппарата, но и основной массы старых партийных боевиков. Между тем страна зависела от того, чтобы рынок давал крестьянам достаточный стимул продавать излишки зерна и кормить города. Вся партия была настроена против рыночного механизма, с подозрением и неосведомленностью к нему. Кроме того, мало кто из руководителей обладал обширными экономическими знаниями, и, кроме того, имеющиеся у них статистические данные были крайне ненадежными.
В 1928 году руководство вновь посчитало неизбежным недопустимый дефицит сельскохозяйственных поставок. Теперь ясно, что, как и в 1923 году, это был просчет; рынок мог быть уравновешен довольно небольшими инвестициями [3]. Вместо этого Политбюро- включая правых-проголосовало за дополнение нормальной торговли принудительной реквизицией. Хотя было заявлено, что это исключительная мера и что НЭП будет продолжаться, он проводился как операция классовой войны. Это привело к порочному кругу. Крестьянин, больше не уверенный в рынке, потерял стимул к производству, который был ключом к восстановлению страны. Поскольку на рынке производилось меньше товаров, требовалось больше реквизиций, и это было повторено в большем масштабе зимой 1929 года.
Обоснованием подхода Коммунистической партии к проблемам деревни было то, что крестьянство было разделено на классы с различными и противоположными интересами. Богатые «кулаки» были непримиримыми врагами социализма. «Середняки», составлявшие подавляющее большинство, колебались, но их можно было привлечь на сторону пролетариата. А бедные крестьяне вместе с «деревенскими пролетариями» были надежными союзниками [4].
Действительно, существовал небольшой класс богатых крестьян, которым принадлежало от 60 до 80 акров (от 25 до 35 гектаров) земли [2]. Они не были атакованы крестьянами при захвате помещичьей собственности, но были ликвидированы партийными отрядами в 1918 году. На протяжении 1920-х годов классовое разделение в деревнях было почти полностью коммунистической фикцией; действительно, это было ясно показано в крестьянских восстаниях 1918-21 годов. При НЭПе наиболее предприимчивые крестьяне, часто бывшие красноармейцами, определенно процветали. Но представление о существовании богатого эксплуататорского кулацкого класса было ложным. Более того, как явствует из официальных документов, беднейшие крестьяне, отнюдь не обижаясь на кулаков, вообще считали их вождями и зависели от них в трудную минуту.
По мере восстановления экономики в последние годы 1920-х годов Сталин все чаще утверждал, что медленная социализация невозможна. В 1928 и 1929 годах он все больше подрывал своих бывших союзников «правых», осуществляя программу ускоренной индустриализации и более острой классовой борьбы с заблудшими элементами крестьянства [3].
Было ясно, что партия больше не может сочетать рынок и грубую силу. Либо НЭП надо было как следует восстановить, либо ввести чисто конфискационные меры. В 1928 и 1929 годах Сталин и его сторонники постепенно перешли к позиции, что только коллективизация сделает зерно доступным для власти и что для этого необходимо большое обострение «классовой войны» в деревне [1]. Бухарин вместе с Рыковым и Томским видел, что это будет означать террор режима и уничтожение плодов НЭПа. Но теперь они были почти беспомощны.
Возрождение коммунистического прогресса с 1928 года также привело к радикальным изменениям в официальном отношении к интеллигенции, как технической, так и творческой. Чувствовалось, что новые коммунистические специалисты во всех областях были теперь достаточно хорошо подготовлены, чтобы взять верх над своими буржуазными предшественниками. Это должно было доставить много хлопот в машиностроении, а также в таких областях, как экономика и сельскохозяйственная наука.

Заключение:

Оценивая первые пятилетние планы, многие историки подчёркивают вклад в его разработку старых опытных экономистов, многие из которых имели ещё дореволюционный опыт. Отмечается сбалансированность, научная обоснованность плановых показателей, которые, несмотря на их масштабность, были вполне выполнимы. Другие исследователи, наоборот, обращают внимание на отсутствие опыта долгосрочного планирования, просчёты разработчиков, нереальность заданий. Кто бы ни был прав, жизнь вскоре внесла коррективы в проведение первой пятилетки.
Успехи первых месяцев индустриализации породили у советского руководства уверенность в возможности ещё более быстрого развития страны, первоначальные расчёты были отброшены, и началось административное подстёгивание темпов роста промышленности. Свою роль в повышении первоначально одобренных заданий сыграл и фактор международных отношений, постоянно довлевший над страной. В 1929 г. экономику стран Запада поразил глубочайший за весь межвоенный период экономический кризис [5]. Это, во-первых, резко сокращало возможности нашей страны использовать экспорт из-за рубежа машин и станков, на что делался расчёт при составлении планов пятилетки. Приходилось налаживать выпуск необходимого оборудования у себя в стране, пересматривая плановые задания, форсируя развитие базовых отраслей промышленности. Во-вторых, мировой экономический кризис усиливал военную угрозу, что так же заставляло ускорять темпы индустриализации
Первая пятилетка была связана со стремительной урбанизацией. Городская рабочая сила увеличилась на 12,5 миллионов человек, из которых 8,5 миллионов было из деревень [7]. Процесс продолжал идти в течение нескольких десятилетий, так что в начале 1960-х численность городского и сельского населения сравнялись. В конце 1932 г. было объявлено об успешном и досрочном выполнении первой пятилетки за четыре года и три месяца. Подводя её итоги, Сталин сообщил, что тяжёлая индустрия выполнила план на 108%. За период между 1 октября 1928 г. и 1 января 1933 г. производственные основные фонды тяжёлой промышленности увеличились в 2,7 раза [9]. На созданной индустриальной базе стало возможным проведение масштабного перевооружения; за время первой пятилетки оборонные расходы выросли до 10,8% бюджета.
Параллельно государство перешло к централизованному распределению принадлежащих ему средств производства и предметов потребления, осуществлялись внедрение командно-административных методов управления и национализация частной собственности. Возникла политическая система, основанная на руководящей роли ВКП(б), государственной собственности на средства производства и минимуме частной инициативы [5].
Страну буквально превратилась в единую строительную площадку. Шла реконструкция старых заводов в Москве, Ленинграде, Горьком, на Урале и в Донбассе. Строились новые предприятия. Их оснащали самой совершенной по тем времена техникой, на приобретение которой не жалели средств. Проекты многих первенцев советской индустриализации заказывали за границей: в Америке или Германии. Для многих иностранцев, побывавших в те годы в СССР, эти грандиозные «стройки социализма» казались чудом [11]. Основная цель первой пятилетки- перевести отечественную экономику на рельсы интенсивного индустриального движения, была достигнута. СССР из страны, ввозящей промышленное оборудование, превращался в страну, производящую оборудование. Трудом миллионов людей в стране была создана передовая техническая база, способная обеспечить дальнейшую реконструкцию народного хозяйства с опорой преимущественно на собственные силы.

Фрагмент текста работы:

1. Социально-политические предпосылки
Период правления Сталина сопровождался постоянными чистками, более жестким и поверхностным, чем прежде, применением идеологических критериев во всех областях культуры, науки и философии. Летом 1928 года новый курс был ознаменован публичным судом в Москве, на фоне широкой огласки, над 53 инженерами по обвинению в саботаже по так называемому Шахтинскому делу [5]. Тема, повторявшаяся в течение последующих лет в бесконечной пропаганде, сводилась к тому, что буржуазным специалистам нельзя доверять. Впоследствии многие из них были арестованы. К 1930 году более половины выживших инженеров не имели должной подготовки. Во все институты и академии были внедрены идеологические хаки, чтобы обеспечить марксистскую, а точнее Сталинскую, чистоту теории и практики.
В конце 1929 года были арестованы известные буржуазные и коммунистические экономисты, призывавшие к благоразумию, а затем большинство из них были расстреляны. В то же время нападение на религию возобновилось. Советская Конституция гарантировала свободу религиозной и антирелигиозной пропаганды. 22 мая 1929 года эта статья была изменена на «свободу вероисповедания и антирелигиозной пропаганды» [4]. Это предвещало кампанию, в которой деревенские священники были классифицированы как кулаки, в то время как церкви были закрыты в большом масштабе и часто разрушались в течение следующих нескольких лет.
С середины 1929 года решения о масштабах и темпах предполагаемой коллективизации менялись почти ежемесячно, становясь все более экстремальными. Пятилетний план, утвержденный в апреле-мае 1929 года, предусматривал коллективизацию пяти миллионов крестьянских хозяйств к 1932-33 годам; эта цифра удвоилась к ноябрю и снова возросла в декабре [7]. К концу года было объявлено, что коллективизация в Украине должна быть завершена к осени 1930 года, а в других основных зерновых районах-к весне 1931 года.

В то же время планы кулачества становились все более жесткими. В течение 1929 года было наложено много штрафов, и имели место лишения собственности и даже депортации. Но дальше массовой экспроприации ничего не предусматривалось, и даже считалось, что экспроприированный кулак может войти в новые колхозы (колхозы). К концу года официальной политикой стала «ликвидация кулачества как класса» [7].
Действительность, которую отстаивала партия, сводилась к тому, что крестьянская масса выступает теперь за коллективизацию, что она борется за нее против кулачества и что, когда она будет введена, это приведет к значительному росту сельскохозяйственного производства. Реальность противоречила всем этим предположениям. Фактически коллективизационную операцию курировали активисты из городов и сотрудники ОГПУ, и это было экономически катастрофично.
Одновременно с самой коллективизацией происходили массовые аресты и депортации Кулаков. Даже самая зажиточная часть крестьянства теперь имела средний доход не более чем на 50-60 процентов выше, чем у наименее зажиточных, и в любом случае «раскулачивание» распространялось на понятие «подкулацкое», которое могло применяться без разбора [1]. В 1933 году Сталин должен был говорить о 15 процентах крестьянских хозяйств, существовавших до коллективизации, как о «кулацких и более обеспеченных»; их больше не существовало. Это означает включение около 3,9 миллиона домохозяйств, или более 20 миллионов человек. Из них около трети, по оценкам, были «раскулачены» -то есть они покинули свои владения и мигрировали в города, хотя теоретически стало незаконным, чтобы предприятия сознательно нанимали бывших кулаков [3].
В результате проведения этой жесткой политической линии около 10 миллионов, а возможно, и больше, были депортированы в негостеприимные районы Арктики и в другие места, некоторые непосредственно, некоторые после нескольких месяцев безземелья в своих собственных местах. Число жертв было высоким: хотя точные цифры трудно установить, вероятно, произошло около 2 миллионов или более преждевременных смертей.
В середине 1929 года в колхозах было всего около 5 миллионов крестьян. К 1 марта 1930 года эта цифра возросла до более чем 70 миллионов. Крестьянское сопротивление принимало различные формы, включая ряд местных восстаний, но главным его компонентом был массовый забой сельскохозяйственных животных, чтобы не допустить их захвата колхозом. Официальные цифры, приведенные в 1934 году, показали потерю 26,6 млн. голов крупного рогатого скота (42,6% от общего количества страны) и 63,4 млн. овец (65,1% от общего количества), и это, вероятно, является преуменьшением фактов [8]. 2 марта 1930 года, столкнувшись с этой экономической катастрофой, Сталин опубликовал свою знаменитую статью «Головокружение от успеха», в которой критиковал искажения, отошедшие от добровольного принципа коллективизации, и обвинял в этой ошибке местных чиновников [7, с. 124]. В последующие месяцы колхозы покинули от 40 до 50 миллионов крестьян.
Однако колхозы теперь существовали, располагаясь на лучших землях в каждой деревне и владея большей частью сохранившегося скота. На индивидуальных крестьян были наложены большие хлебные квоты и непосильные штрафы, и в течение следующего года основные зерновые районы были по существу вновь коллективизированы.
Одним из наиболее разрушительных последствий коллективизации был Казахстан, где кочевое скотоводческое население было вынуждено, в основном по идеологическим соображениям, переселяться в постоянные поселения, для которых не существовало никакой экономической основы. Около четверти миллиона сумели бежать через китайскую границу. Но из примерно четырех миллионов казаков погибло более миллиона, а возможно, и около двух миллионов.
Непосредственным результатом этих мер стало катастрофическое падение сельскохозяйственного производства в СССР в целом. Реакция правительства состояла в том, чтобы основывать свои требования к поставкам зерна из колхозов не на фактическом производстве, а на том, что стало основой советской сельскохозяйственной статистики до 1953 года. Это было основано на предполагаемом размере урожая на полях до сбора урожая; это было более чем на 40 процентов выше, чем в реальности. А в 1932 году даже эта слабая связь с фактами не сработала: цифра была искажена простым умножением посевных площадей на оптимальную урожайность [9]. Реквизиции зерна, производимые на этой основе, безжалостно осуществлялись активистскими отрядами (и, по мнению Бухарина, этот опыт во многом способствовал ожесточению партии).