Содержание:

ВВЕДЕНИЕ. 3

1.   ИСТОРИЯ
СТАНОВЛЕНИЯ КРИМИНАЛЬНЫХ АВТОРИТЕТОВ И ПРЕСТУПНЫХ КЛАНОВ.. 7

1.1.   Преступность
в царской России. 7

1.2.   Криминальные
авторитеты и преступные кланы советского времени. 13

1.3.
Деятельность криминальных авторитетов и преступных кланов на современном этапе. 21

2.   ОСОБЕННОСТИ
УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ КРИМИНАЛЬНЫХ АВТОРИТЕТОВ И ПРЕСТУПНЫХ КЛАНОВ.. 41

2.1.   Уголовная
ответственность преступных авторитетов. 41

2.2.
Ответственность организаторов и членов преступных кланов. 74

ЗАКЛЮЧЕНИЕ  89  

Введение:

Введение в УК РФ
Федеральным законом от 01.04.2019 № 46-ФЗ статьи 210.1, предусматривающей
уголовную ответственность за занятие высшего положения в преступной иерархии,
явилось результатом развития двух тенденций в уголовном законодательстве.
Первая тенденция связана со стремлением законодателя ответить уголовно-правовой
репрессией на вызовы со стороны организованной преступной деятельности. Вторая
тенденция связана с расширением законодателем уголовно-правового значения
общественной опасности личности, совершившей преступление, иное общественно
опасное деяние или правонарушение.

Стремление законодателя
ответить уголовно-правовой репрессией на вызовы со стороны организованной
преступной деятельности состоит, прежде всего, в многолетнем поиске наиболее
оптимальной модели криминализации общественно опасной деятельности лидеров
преступной среды, которая направлена на ее сплочение, однако отчуждена от
совершения конкретных преступлений, не является соучастием в них в аспектах,
указанных в ст. 32, 33 УК РФ.

Это стремление
воплотилось в первоначальной редакции ст. 210 УК РФ, вступившего в силу с 1
января 1997 г., предусматривавшей уголовную ответственность за организации
преступного сообщества (преступной организации). Под такой организацией
законодатель понимал создание этого сообщества, руководство им или входящими в
него структурными подразделениями, а также создание объединения организаторов,
руководителей или иных представителей организованных групп в целях разработки
планов и условий для совершения тяжких или особо тяжких преступлений.
Сотрудники правоохранительных органов полагали, что законодатель создал
основания уголовной ответственности ее лидеров и активных участников преступной
среды за их принадлежность к ней. Очевидно, их дезориентировал используемый в
ст. 35, 210 УК РФ термин «преступное сообщество», под которым в криминологии и
практике правоохранительной деятельности понималась не конкретная преступная
группа, а стойкая среда общеуголовной профессиональной преступности.

Однако практически
реализовать эти надежды не получилось. Это было связано не только с тем, что не
было достаточного опыта привлечения к уголовной ответственности лидеров
криминальной среды за общественно опасную деятельность, не связанную с
совершением конкретных преступлений, но и с редакцией ст. 35, 210 УК РФ, в
которых преступное сообщество рассматривалось как разновидность преступной
группы, объединявшей ее участников для совершения преступления. Об этом
свидетельствует использованный законодателем синоним преступного сообщества —
преступная организация, которая характеризовалась как сплоченная организованная
группа или объединение организованных групп, созданных для совершения тяжких
или особо тяжких преступлений. Некоторые предпосылки для привлечения лидеров
криминальной среды за действия по ее сплочению в ст. 210 УК РФ имелись, так как
наказуемыми признавались создание объединения организаторов, руководителей или
иных представителей организованных групп, а также участие в таких объединениях.
Однако такие действия законодателем связывались с целью совершения тяжких или
особо тяжких преступлений. Установление в ч. 5 ст. 35 УК РФ уголовной
ответственности лиц, создавших преступное сообщество и руководивших им, за все
совершенные сообществом преступления, ограничивалось указанием на то, что
данные преступления должны охватываться умыслом этих лиц. Кроме того, положения
о преступном сообществе в Общей части УК РФ были помещены в главу седьмую «О
соучастии в преступлении». Таким образом, законодатель не вывел основания
ответственности лидеров криминальной среды за рамки института соучастия в
преступлении, а в практике применения ст. 35, 210 УК РФ первоначально были
сделаны попытки привлечь их к уголовной ответственности за действия по консолидации
преступной среды, не связанные с совершением конкретных преступлений.

Поскольку рассматриваемые
вопросы остались открытыми, тема остается по-прежнему актуальной.

Целью выпускной
квалификационной работы является исследование криминальных авторитетов и
преступных кланов.

Для достижения
поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

— рассмотреть преступность
в царской России,

— исследовать
криминальных авторитетов и преступные кланы советского периода,

— проанализировать деятельность
криминальных авторитетов и преступных кланов на современном этапе,

— рассмотреть уголовную
ответственность преступных авторитетов,

— изучить особенности
уголовной ответственности преступных кланов.

Объектом исследования
настоящей работы являются криминальные авторитеты и преступные кланы.

Предметом –
нормативно-правовые акты, научная и учебная литература, акты судебных органов,
статистика, отражающие различные аспекты уголовной ответственности криминальных
авторитетов и преступных кланов.

Теоретической основой исследования
стали научные труды в области права таких ученых, как Клейменов, М.П[1][2][3].,
Агапов П. В., Алексеев А. И., Герасимов С. И., Сухарев А. Я., Анисимков В.М.,
Антонян Ю. М., Асатрян Х.А., Христюк А.А., Барабанов Н.П., Белоцерковский С. Д.
Бурлаков В. Н., Щепельков В. Ф., Гаухман Л.Д., Елеськин М.В., Ефимкин М. С.,
Кадников Н.Г., Карнаухов А.В., Карягина А. В. и др.

Нормативную основу
составили: Конституция РФ, Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный
кодекс Российской Федерации, федеральные законы, постановления Правительства
РФ, подзаконные и ведомственные правовые акты.

Методологической основой
исследования являются общенаучный диалектический метод познания и вытекающие из
него частнонаучные методы: исторический, системно-структурный, социологический,
технико- юридический, лингвистический, сравнительного правоведения,
нормативно-логический, аналитический, синтеза и др.

Эмпирической основой
послужили: статистические данные, материалы судебной и правоприменительной
практики.

Теоретическая и
практическая значимость исследования состоит в том, что содержащиеся в работе
научные результаты и теоретические выводы об особенностях уголовной
ответственности криминальных авторитетов и преступных кланов, позволят
расширить теоретические взгляды на природу и содержание данного явления,
выявить новые подходы к его совершенствованию.

Структура выпускной
квалификационной работы определяется целью и задачами исследования,
необходимостью логического расположения материала.

Работа включает введение,
две главы, состоящие из пяти параграфов, заключение и список использованных
источников.

Заключение:

Подводя итог, можно
сделать следующие выводы и предложения.

Организованная преступность имеет давнюю историю своего развития и на
протяжении всего этого периода является объектом пристального внимания многих
исследователей.

Она представляет собой продукт общественного развития и пронизывает своим
отрицательным влиянием различные социальные отношения и сферы жизнедеятельности
общества.

Еще раз подчеркнем, что криминальная культура имеет свои корни, искоренить
которые практически невозможно, внутри этот мира происходит своя жизнь,
саморегуляция – люди живут «по понятиям», многие из них уже так пропитаны этой
средой, что уже даже не представляют, как жить иначе, как это ни странно, но
наличие противоборствующих преступных группировок создает некоторое равновесие
в преступной среде, что иногда помогает правоохранительным органам поддерживать
порядок в обществе, в чем — то даже происходит негласное сотрудничество,
которое, естественно, остается в тайне.

Организованная преступность, выступая в качестве самостоятельного
целостного явления, обладает собственными закономерностями развития и
признаками, которые обусловлены динамикой общественных преобразований.

Появление качественно новых признаков организованной преступности
выступает, с одной стороны, индикатором ее взаимодействия с обществом, а с
другой — результатом этого процесса, что находит отражение, как на
общероссийском, так и на региональном уровнях.

Опасность современной
организованной преступности состоит в сращивании криминалитета и представителей
высшего эшелона власти, распространении коррупции.

Уголовная ответственность
за организацию преступного сообщества (преступной организации) или участие в
нем (ней) установлена статьей 210 УК РФ.

Статьей 210.1 УК РФ
установлена санкция за занятие высшего положения в преступной иерархии,
необходимо отметить, что данная статья практически не применяется, ввиду
сложности установления факта занятия такого положения в преступной иерархии,
кроме того, часть 4 статьи 210 также устанавливает ответственность в отношении
рассматриваемой категории лиц.

Необходимо отметить, что
в ходе анализа научной литературы и правоприменительной практики также был
выявлен ряд проблемных вопросов, в связи с чем предлагается внести следующие
изменения.

1. Считаем целесообразным
исключить ст. 210.1 из действующего УК РФ. Это обусловлено, во-первых, тем, что
установление уголовной ответственности за принадлежность лица к «ворам в
законе» и другим лидерам криминальной среды противоречит как закрепленному в
ст. 3 УК РФ принципу законности, в соответствии с которым устанавливается
преступность и наказуемость деяния, а не социального статуса, так и
закрепленному в ст. 8 УК РФ положению, согласно которому основанием уголовной
ответственности является деяние, содержащее все признаки состава преступления,
а не социальный статус.

Во-вторых, термин
«занятие высшего положения в преступной иерархии» может характеризовать только
криминологическую реальность в виде деятельности лидеров криминальной среды,
которая не связана с совершением конкретных преступлений. Это понятие не носит
уголовно-правовой характер, так как не может быть раскрыто через употребляемую
в уголовном законодательстве, практике его применения и теории уголовного права
терминологию.

В-третьих, термин
«занятие высшего положения в преступной иерархии» является оценочным,
содержание которого раскрывается только в процессе применения уголовного закона
по каждому уголовному делу. Это может привести к различному толкованию
уголовного закона.

Например, в одних
регионах к уголовной ответственности по ст. 2101 УК РФ будут привлекаться
только «воры в законе», в другом — «воры в законе», назначенный ими в регионе
«положенец», в третьем — «воры в законе», назначенный ими в регионе
«положенец», «смотрящий», назначенный «положенцем» за отдельной территорией или
объектом. Данный прогноз полагает сделать вывод о том, что рассмотренное
оценочное понятие не может лежать в основании уголовной ответственности.

2. Исключение
законодателем ст. 210.1 из действующего УК РФ означает, что в борьбе с лидерами
криминальной среды должны быть использованы уже апробированные на практике
средства.

Прежде всего, это
касается норм Общей и Особенной частей УК РФ, предусматривающих ответственность
за организованную преступную деятельность (ст. 33-35, 208, 209, 210 УК РФ и
др.). Кроме того, дают положительный эффект меры криминологического воздействия
на преступную среду, связанные с дискредитацией ее лидера. В качестве примера
приведем уже описанный нами случай из практики УОП УВД Томской области, который
имел продолжение. В связи с тем, что криминальный лидер «Берик» не принимал
непосредственного участия в преступлениях, совершаемых созданной им
организованной группой, сотрудники УОП приняли меры к опубликованию в городской
газете найденных у него при обыске дома записок, в которых «Берик», как уже
отмечалось, изложил подробный план создания в городе единой преступной
организации с указанием всех криминальных авторитетов и характера их функций в
этой организации. На другой день криминальные авторитеты г. Томска назначили Б.
встречу, потребовав от него объяснений по поводу этой публикации. В результате
разбирательства Б. лишился полномочий «смотрящего» района. В результате
несколько предприятий города освободились от его плотной опеки.

3. Если законодатель не
исключит ст. 210.1 из действующего УК РФ и политическая воля государства будет
направлена на усиление борьбы с лидерами криминальной среды, в том числе путем
применения этой нормы, то необходимо в примечании к ст. 2101 УК РФ пояснить, в
чем состоит «занятие высшего положения в преступной иерархии».

Это означает
необходимость четкого ответа на вопрос о том, что будет основанием уголовной
ответственности при применении данной нормы, а именно: общественно опасное
деяние или социальный статус. В тех случаях, когда содержание этого термина
законодателем не будет раскрыто, правоприменителю следует руководствоваться п.
24 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 10.06.2010 № 13 «О судебной
практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества
(преступной организации) или участия в нем (в ней)».

При этом вновь обращаем
внимание на то, что Верховный суд РФ ориентировал прежде всего на необходимость
установления конкретных действий лица применительно к ч. 4 ст. 210 УК РФ.
Именно в совершаемых лицом общественно опасных действиях выражается достижение
и поддерживание лицом такого положения, которое не является вечным в силу того,
что отдельные лица перестают заниматься преступной деятельностью, выходят из
преступной среды или эта среда сама их отторгает.

Как следует из материалов
уголовного дела по обвинению М. А. Чкадуа в преступлении, предусмотренном ч. 4
ст. 210 УК РФ, такие действия, подтверждающие занятие им высшего положения в
преступной иерархии, состояли в осуществлении им организационных и
управленческих функций в отношении преступного сообщества, его структурных
подразделений, руководителей этих подразделений, а также отдельных участников,
как при совершении конкретных преступлений, так и при обеспечении деятельности преступного
сообщества в целом. Ориентация правоприменителя на действия, как суть занятия
лицом высшего положения в преступной иерархии будет соответствовать
закрепленному в ст. 3 УК РФ принципу законности, а также закрепленному в ст. 8
УК РФ положению, согласно которому основанием уголовной ответственности
является деяние, содержащее все признаки состава преступления. Кроме того,
такая ориентация правоприменителя не будет противоречить текстуальному
изложению диспозиции ст. 2101 УК РФ, так как законодатель употребляет термин
«занятие», предполагающего конкретные общественно опасные действия лидера
криминальной среды по руководству последним и сплочению ее. Напротив, редакция
ч. 2 ст. 2231 УК Грузии является иной, в ней говорится о пребывании лица в
положении «вора в законе». В такой формулировке основания уголовной
ответственности лидеров преступной среды предстают не в виде совершаемых ими
действий, а в виде криминального статуса.

Предлагаемое нами
толкование ст. 210.1 УК РФ снимет проблему действия уголовного закона во
времени, так как рассматриваемая норма будет действовать в отношении деяний,
совершенных после ее издания. Напротив, если толковать основания уголовной
ответственности лидеров криминальной среды как пребывание их в статусе «вора в
законе», то это означает необоснованное действие обратной силы уголовного
закона в отношении этих лиц, получивших это «звание» до вступления уголовного
закона в силу и пребывающих в этом статусе после его вступления в силу.

Возникают также вопросы
со сроками давности уголовного преследования в отношении тех лиц, которые
порвали связь с уголовной средой, никаких действий по ее консолидации в течение
многих лет не совершали («отошедших», «завязавших»), однако статуса «вора в
законе» их никто не лишал. Если в качестве основания уголовной ответственности
признавать не утраченный им статус, то существует возможность привлечения их к
уголовной ответственности по ст. 2101 УК РФ до конца их жизни. При такой
ситуации теряется смысл приобщения «вора в законе» к законопослушной социальной
среде в силу того, что он будет считаться вечным преступником («клейменым» в
этом качестве на всю жизнь по принципу «горбатого могила исправит»).

4. Законодателю или Верховному суду РФ, толкующему
уголовный закон, необходимо определиться с кругом лиц, которые будут нести
уголовную ответственность по ч. 4 ст. 210 УК РФ и ст. 2101 УК РФ. Действующая  

Фрагмент текста работы:

1.      
ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ КРИМИНАЛЬНЫХ
АВТОРИТЕТОВ И ПРЕСТУПНЫХ КЛАНОВ

1.1.       
Преступность в царской России

Впервые преступное
сообщество как форма соучастия получила законодательное закрепление в Соборном
уложении 1649 г. В нем упоминается вид сообщества в форме скопа и заговора:
«также самовольством, скопом и заговором к царскому величеству, — и на его
государевых бояр и окольничих и на думных и на ближних людей, и в городах и в
полках на воевод, и на приказных людей, и ни на кого никому не приходите, и
никого не грабити и не побивати. А кто учнет к царскому величеству, или на его
государевых бояр и окольничих и думных и ближних людей, и в городах и в полках
на воевод, и на приказных людей, или на кого ни буди, приходити скопом и
заговором и учнити кого грабити, или побивати: и тех людей, кто так учинит, за
то потому же казнити смертию, без всякие пощады»[1].

Более полное развитие
институт сообщества получает в Уставе благочиния или полицейском 1782 г.
Согласно ст. 65 данного устава, «Управа Благочиния в городе законом
неутвержденное общество, товарищество, братство и иное подобное собрание не
признает за действительное, буде у таковых окажутся обязательства, правила,
положения или постановления, то ни во что не вменять: буде же такое общество,
товарищество, братство или иное подобное собрание общему добру вред, ущерб или
убыток наносит либо бесполезно, то подлежит уничтожению и запрещению». Само
покушение на организацию подобного сообщества подлежало наказанию.

Свод законов 1842 г.
указывал на недопустимость образования, с одной стороны, обществ, товариществ,
братств и т.п. без ведома полицейских органов, с другой — обществ, преследующих
вредные для государства цели и способных поселять смуту. Организаторы и
участники таких обществ рассматривались и наказывались как государственные
преступники.

В Уставе о предупреждении
и пресечении преступлений, принятом в 1857 г., различались сообщества
незаконные и тайные.

Дальнейшее уголовно-правовое
закрепление такой формы, как преступное сообщество, получило в Уложении о
наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г. В ст. 264 Уложения
говорится: «Злоумышление во всех вышеозначенных видах постигается действием
преступным не только в случае, когда виновным сделано уже покушение для
приведения своих преступных намерений в исполнение, но и тогда, когда он, через
предложение другому принять в них участие, или через составление на сей конец
заговора или сообщества, или через вступление в такое сообщество или заговор».

Предусматривалась
ответственность и рядовых членов общества.

В ст. 348 Уложения
говорится, что вступившие в такое общество, зная о его целях, приговаривались к
лишению всех лично и по состоянию присвоенных или особенных прав и преимуществ,
и к ссылке в Иркутскую или Енисейскую губернии на срок от двух до трех лет с
запрещением выезда в другие сибирские губернии. Не исключалось и наказание в
виде битья розгами.

Помимо общества и
сообщества, Уложение определяет еще одну форму организованного преступного
формирования — шайка. Понятия им не даются. Из анализа же норм, изложенных в
Уложении, можно понять, что они часто используются как слова-синонимы[2].

В 1867 г. появляется
новый закон «О борьбе с противоправительственными сообществами». Данный закон
карал покушение на образование преступных сообществ, недонесение о них, а также
допущение преступных собраний в своих жилищах. Через семь лет, в 1874 г., был
принят новый закон, направленный против политических организаций.

Отличительной чертой
закона 1874 г. является перечисление условий, при которых преступное сообщество
считается более опасным — если оно приняло особые меры к сокрытию от
правительства своего существования или тайному расширению круга своих действий,
как-то: если оно разделено на отделения или кружки под одним общим управлением;
если члены оного обязались безусловным повиновением какому-либо, хотя и
выбранному ими, руководителю; если имена руководителей хранятся в тайне от
других членов.

Закон предусматривал ответственность
за недонесение о сообществах, покушение на
образование противозаконного сообщества и допущение их собрания[3].

Дальнейшее развитие
институт преступного сообщества (преступной организации) получил в Уголовном
уложении от 22 марта 1903 г. В нем, в частности, отмечалось, что согласившийся
принять участие в сообществе для учинения тяжкого преступления и не
отказавшийся от дальнейшего соучастия, но не бывший соучастником тяжкого
преступления или просто преступления, отвечает только за участие в сообществе.

Виновный в участии в
сообществе, составившемся для учинения тяжкого преступления, предусмотренного
ст. 102 (насильственное посягательство на изменение в России или в какой-либо
ее части установленных законами основами образа правления или порядка наследования
престола или на отторжение от России какой-либо части), наказывался смертной
казнью.

Если такое посягательство
обнаружено в самом начале и не вызвало особых мер к его подавлению, то виновный
наказывался срочной каторгой. Посягательством признавалось как совершение
тяжкого преступления, так и покушение на него, которое наказывалось на срок не
свыше восьми лет лишения свободы.

Если такое сообщество
имело в своем распоряжении средства для взрыва или склад оружия, то виновный в
участии в данном сообществе наказывался срочной каторгой.

Виновный в участии в
сообществе, составившемся для учинения тяжкого преступления в посягательстве на
жизнь, здоровье, свободу или вообще на неприкосновенность священной особы
царствующего императора, императрицы или наследника престола или на низвержение
царствующего императора с престола, или на лишение его власти верховной, или на
ограничение прав оной, наказывался бессрочной каторгой.

Посягательством
признавалось как совершение данного тяжкого преступления, так и покушение на
него. Предусматривалось наказание каторгой без срока.

Виновный в подговоре
составить сообщество для учинения тяжкого преступления из числа вышеназванных
или принять участие в таком сообществе, если последнее не составилось,
наказывался каторгой на срок не свыше восьми лет.

Виновный в участии в
сообществе, заведомо поставившем целью своей деятельности ниспровержение
существующего в государстве строя или учинение тяжких преступлений посредством
взрывных веществ или снарядов, наказывался каторгой на срок не свыше восьми лет
или ссылкой на поселение.

Криминальное лидерство представляет собой весьма сложное, многоаспектное
явление, неразрывно связанное с самой преступностью.

Последняя, несмотря на ее ярко выраженный аморальный, антисоциальный,
аморфный, в целом дезорганизованный характер, обладает двумя очень важными
качествами, способствующими не только ее существованию, но и развитию, — она
постоянна и адаптивна.

Постоянство и адаптивность проявляются в способности противостоять мерам,
предпринимаемым государством по ее нивелированию, дезактивации, ликвидации, а
также в умении подстраиваться под изменяющуюся обстановку, меняя тактику и
стратегию выживания.

Полагаем, это возможно благодаря константе преступного мира, его альфе и
омеге. Речь идет о преступных лидерах.

Как справедливо отмечает В.М. Анисимков, «современная криминальная среда
… возникла не на голом месте. Преступный мир обладает собственной историей и
внутренней логикой развития. Особенно рельефно это проявляется в исправительных
учреждениях»[4].

Действительно, многие
уголовные традиции, в том числе почитание преступных лидеров и соблюдение
иерархии, родом из тюрьмы. Именно там в конце XIX в. появились первые
представители высшего преступного сословия — «иваны»[5] — авторитеты уголовной
среды, тюремные старожилы, главные хранители пенитенциарной субкультуры.

Упоминания тюремной
касты «Иванов» встречается у многих криминальных исследователей и
бытописателей. Правда, оценка их деятельности сильно разнится.

Русский журналист и
публицист начала ХХ века Влас Дорошевич в книге очерков о каторге «Сахалин»
пишет[6]:

 «Иваны представляли из себя нечто вроде
«рыцарского ордена». «Иван» был «человеком слова». Сказал — значит, будет.
Сказал убьет, — убьет… эти действительно на все способные люди были грозой для
каторги. Это были ее деспоты, тираны, грабители.

 «Иван» прямо, открыто, на глазах у всех, брал
у каторжных последние, тяжким трудом нажитые крохи, тут же, на глазах хозяина,
пропивал, проигрывал, проматывал их — и не терпел возражений».

Другой исследователь,
автор книги «Криминальная субкультура: спецкурс» Олег Старков представляет эту
воровскую касту более благородной[7]:

 «Иваны завоевали авторитет тем, что
заступались за всех заключенных, отстаивали справедливость на каторге перед
начальством».

В одном авторы сходятся
единодушно — «Иваны» были «решалами» преступного мира, от которых зависела
жизнь других арестантов, держались особой компанией и были законодателями
каторги.

«Иваны» всегда
происходили из когорты «бродяг». «Бродяги» постоянно меняли место жительства,
документы, а при задержании всегда назывались Иванами Ивановыми. Это помогало
скрыть рецидив и остаться неизвестными. Отсюда и название. Некоторые считают,
что отсюда же пошло выражение «Иван, не помнящий родства».

В тюрьмах бродяги и
«Иваны» получали звания «законников», поскольку были знакомы не только с
законами Российской Империи и преступного мира, но и со способами ухода от них.
Этому они обучали новичков, втолковывая им местные порядки.

В ряде источников
встречается мнение, что именно отсюда пошла традиция вовлечения в криминальную
жизнь молодого поколения через блатную романтику.

И «бродяги», и «Иваны»
несли ответственность за происходящее в камере перед тюремным начальством,
поскольку другие арестанты их слушались. Они умели ловко создать видимость
сотрудничества и послушания, при этом оставаясь верными неформальным законам
тюремного мира.

Коррумпированных
надзирателей старались подкупить, чтобы те помогли достать табак и другие
приятные арестантскому сердцу мелочи. Как писал российский юрист и криминолог
Иван Фойницкий: «Для арестанта существует два начальства…: начальство тюремное
и начальство артельное — община. Подчиняясь первому наружным образом, он должен
всецело принадлежать второму».

 «Бродяги» и «Иваны» старались занять самые
хлебные места в камере для себя и своих подельников. Их аморальность
заключалась в том, что, находясь в этапной тюрьме, «бродяга» мог насильно
завладеть женой другого арестанта, добровольно идущей вслед за мужем на
каторгу. Если муж пытался этому воспрепятствовать, то заключенные из ближайшего
окружения избивали его.

Представления о правде
у «бродяг» и «Иванов» были соответствующие их положению: они были развращены
своей фактической властью, не видели ничего дурного в совершенных
преступлениях, а добром считали личную выгоду для себя и остальных
представителей своей когорты.

Так продолжалось до
конца XIX века. Тогда участились случаи избиения негласных тюремных старост
арестантами более низких каст, уставших от бесправия. Постепенно давление на
«бродяг» закрепилось и на государственном уровне. Правительство, прежде
игнорирующее проблему, стало выделять их как особо опасных и ужесточать
политику по отношению к ним.

После революции 1917
года в стране начал расти уровень преступности. Кражи и спекуляции перестали
быть уделом лишь бывалых бандитов. Отныне им на смену пришли более молодые и
отчаянные преступники, для которых существующие тюремные законы не имели такого
веса, как для старых «бродяг».