Курсовая теория на тему Видные деятели российской исторической науки XIX в.

Содержание:

Введение 3
1Николай Михайлович Карамзин (1766 – 1826) 10
2Сергей Михайлович Соловьев (1820 – 1879) 21
3Василий Осипович Ключевский (1841 – 1911) 29
Заключение 34
Список использованных источников и литературы 36

Введение:

Тема памяти выдающихся историков девятнадцатого века, выступающая основным ориентиром данной работы, является особенно актуальной в связи с широким распространением в культурной традиции современной России практик проведения юбилейных дат различных событий, или посвященным конкретным лицам. Обращение к изучению биографии и достижениям в историографии ярчайших ее представителей В. О. Ключевского, Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева, призвано акцентировать внимание на наличии научных ценностей и традиций, раскрытия потенциала исторической науки в общественно-значимых сферах деятельности.
В исследовании рассматриваемой темы можно выделить следующие периоды:
1 Дореволюционный период (с XIX в. по 1917 г.)
2 Советский период (с 1917 года до н. 1990-х г.г.)
3 Постсоветский период (с сер. 1990-х г.г. по настоящее время)
Отдельно следует остановиться на историографии проблемы. Так, например, М. А. Корф, Н. К. Шильдер, И. Ильин, К. Леонтьев, И. Солоневич относятся к так называемой официальной дворянской историографии, представителям которой было свойственно идеализировать и саму личность российских императоров XIX века, и реализуемую ими политику. Им оппонировали сторонники либеральной историографии, к числу которых можно отнести В. О. Ключевского, А. А. Кизеветтера, А. А. Корнилова и С. Ф. Платонова, подчеркивавшие разрыв власти и общества, сформировавшийся при российских императорах XIX века. Критическое отношение к правлению и личности российских императоров XIX века были характерны и для советской историографии в лице Б. Г. Литвака, Н. М. Дружиина, Н. П. Ерошкина, акцентировавшими внимание на излишней забюрократизированности системы государственного управления.
Для современной историографии характерно переосмысление оценки личности российских императоров XIX века и их правления. С. В. Мироненко, В. А. Федоров, А. В. Левандовский, С. С. Секиринский, Ю. А. Борисенок рассматривают эту эпоху в качестве этапа общего поступательного движения России.
Многие дореволюционные историки не смогли оценить значения работ ученых девятнадцатого века по становлению историографии в качестве самостоятельной научной дисциплины. Так, прижизненные статьи об историографических работах С. М. Соловьева и рецензии на них носили в основном дискуссионный характер. Как правило, оценки в рецензиях формировались, в процессе общей полемики вокруг многотомного труда историка. Так, в рецензии на его статью «Писатели русской истории XVIII века» отмечалась важность этой работы, и вместе о том делался упрек историку за недооценку заслуг Г. Ф. Миллера [11]. Авторы рецензий в журналах «Отечественные записки» и «Сын отечества» важным моментом статьи считали внимание историка к научным достижениям А. Л. Шлецера, которые С. М. Соловьев видел в развитии немецким историком внешней и внутренней критики источников. Высокую оценку дал этой статье Н. Г. Чернышевский, отметив ее как биографическое введение к более крупному исследованию, и назвав ее одной из лучших статей «Русского вестника» тысяча восемьсот пятьдесят шестого года [12].
Работы Н. М. Карамзина, жившего на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков, изучали историки и публицисты девятнадцатого века: С. М. Соловьев, К. Н. Бестужев-Рюмин, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, А. П. Щапов, В. О. Ключевский. С. М. Соловьев в «Отечественных записках» тысяча восемьсот пятьдесят третьих – тысяча восемьсот пятьдесят шестых годах писал о том, что Н. М. Карамзин дает оценку поступкам исторических деятелей с позиций нравственности. [3, С. 50 – 51]. К. Н. Бестужев-Рюмин в «Русской истории» подчеркивал, что исследование ученого актуально благодаря нравственному началу [11, С. 85]. В. О. Ключевский высказал свое мнение о статусе нравственности в полотне историографа в работе «Карамзин»: «Действующие лица у Карамзина, окружены особой нравственной атмосферой. Это понятия о долге, чести, добре, зле, страсти, пороке, добродетели. Взгляд Карамзина на историю строился на нравственно-психологической эстетике» [8, С. 275 – 276]. Историк и литературовед Ю. М. Лотман исследовал труды Н. М. Карамзина в советские годы. Он считал, что время, прошедшее с момента выхода «Истории государства Российского», показало не только недостатки, но и достоинства этого труда, открыло его как классику отечественной исторической мысли [10]. Ю. М. Лотман, в отличие от В. О. Ключевского, видел еще и сильные стороны «морализма». Он заметил необычный подход к изучению исторического прошлого. Литературовед обратил внимание на одну из причин возвращения работ Н. М. Карамзина к новым исследованиям: «Взгляд на историю как на безликий автоматический процесс устарел, и вопросы моральной ответственности человека и нравственного смысла истории оказываются определяющими не только для прошлого, но и для будущего исторической науки» [10, С. 15]. Исследователь считал, что Н. М. Карамзин видел в движении событий глубокую идею, был проникнут мыслью, что история имеет смысл. Но смысл этот скрыт от людей [10, С. 16].

Заключение:

В настоящей курсовой работе было рассмотрено влияние личных взглядов, убеждений мнений самих русских историков на события в России и в мире. Каждый из них внес свой революционный вклад в развитие русской исторической мысли. В XIX веке слово поэта могло изменить ход истории, а русская классическая литература была камертоном не только для последующих авторов-соотечественников, но и для ряда зарубежных авторов мирового уровня. Роль таких историков-классиков, как Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев и В. О. Ключевский, в истории русской культуры измеряется не только их литературным и научным творчеством. Эти люди — воплощение независимости, честности, уважения к себе и терпимости к другому не в словах и поучениях, а в целой жизни, развертывавшейся на глазах у поколений русских людей. Это была школа, без которой человек пушкинской эпохи, не добился бы тех высот, которые в свое время были недоступны такому великому ученому, как М. В. Ломоносов. Также необходимо подчеркнуть, что проблема зрелости и самодостаточности государственных институтов и социально-политических результатов исторического развития, актуальна не только на ранних стадиях феодального общества как преддверия общества гражданского, но она приобретает особый смысл для России на рубеже ХХ — ХХI столетий.
В России, в условиях трансформирующегося общества тема исторической памяти приобретает особенную значимость. Такие ученые-социологи как Ж. Т. Тощенко, В. И. Меркушин, а также многие другие, указывают на то, что, несмотря на многочисленные официальные и неофициальные попытки переосмыслить историю современной России, в исторической памяти россиян продолжают сохраняться порядок особо важных событий, оценки исторических личностей, а также базовый перечень памятных мест. От сюда следует то, что процесс сохранения национальной и цивилизационной особенности россиян, объясняется надежностью структур исторической памяти, несмотря на конечно же сложный, двойственный, трагический опыт исторического развития России. Хотя многие авторы, выделяют огромное количество проблем, связанных с историей СССР. Информация о советском прошлом, альтернативная, и часто негативная, сегодня еще с трудом осознается жителями России, как и их прошлое.
Историки отмечают, что сравнительно новым явлением в современном обществе стал весьма подвижный и непрерывный процесс осмысления и переосмысления как настоящего, так и прошлого. Многие ученые считают , что при сегодняшнем уровне ускорения развития человечества, накопилось слишком много «реликтов цивилизации» (прошлого опыта, норм и стереотипов поведения, образов мира), которые не подходят для современного использования. И напротив, сегодня как никогда востребован «структурный консерватизм», который ищет базы для социальной стабильности в исторической легитимации современности, обращаясь к ее генетическому началу. Немецкий философ «скептического поколения» Герман Люббе предполагает, что, мы начинаем бороться за него тогда, когда нам становится ясно, что опасности, которые связанны с затягиванием прогресса, не на столько серьезны, как тяжелые последствия уже произошедшего.
Стремительный прогресс вызывает изменения в структуре отношений к будущему. В последнее время все значительные пространства будущего претерпевают идеологическое, политическое, а также деловое проектирование, это обусловлено расширением сферы технологической и социальной активности. Проблема информационной перенасыщенности современного общества волнует многих ученых, поэтому необходим уже сейчас жесткий отбор того, что будет передано будущим поколениям, поэтому происходит затягивание будущего в сферу сегодняшних действий и решений.

Фрагмент текста работы:

1Николай Михайлович Карамзин (1766 – 1826)
По годам жизнь Николая Михайловича Карамзина затрагивает два столетия: вторую половину восемнадцатого и начало девятнадцатого веков. В этот период начинает активно развиваться историческая наука. С восемнадцатого века прошлое не заслоняется настоящим, более того, оно начинает активно ему служить. Исторические сочинения В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова, Г. Ф. Миллера, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина, просветительская деятельность Н. И. Новикова и организация нескольких исторических архивов, рукописных отделов и музеев к концу восемнадцатого века создали фундаментальную источниковую основу. В свою очередь, общество желало знать историю своего Отечества, и как следствие, появляются многочисленные исторические общества, в частности Московское общество истории и древностей российских. Его членами были такие выдающиеся авторитеты исторической науки, как Н. Н. Бантыш-Каменский, К. Ф. Калайдович, А. Ф. Малиновский, А. И. Мусин-Пушкин, П. М. Строев, А. Л. Шлецер и сам Н. М. Карамзин. В девятнадцатом столетии в Российской империи получают развитие историко-филологические факультеты: Вильно, Дерпта, Москвы, Казани, Харькова, Варшавы, Санкт-Петербурга, Киева, Одессы, Новороссийска и Томска.
Между началом и концом восемнадцатого столетия в исторической науке России отмечается большая разница. В первой четверти века мы видим практический националистический взгляд на задачи истории, смешение источника с исследованием, определение начала истории в современной терминологии, произвольную этнографическую классификацию разных летописных вариантов в одном сводном изложении. Но через все столетие проходит одна идея, общее стремление к реальному пониманию прошлого, к объяснению его из настоящего и наоборот. Не слава и не польза, а знание истины становится задачей историка. Вместо изложения источника все большее место занимает основанное на нем исследование. Постепенно уходят патриотические преувеличения. Специальное изучение летописей, лингвистических, археологических и этнографических памятников повышает научные требования. Вырабатывается научная классификация и критические приемы изучения источников. Внимание историков все больше привлекает внутренняя история России. В то же время направление М. В. Ломоносова с литературным взглядом на задачи историка продолжало существовать. Исторические корни оказывали свое воздействие на развитие литературы и поэзии. Причина этого заключается в огромной силе духовного воздействия на людей его научного и художественного таланта Н. М. Карамзина [10].
История его жизни начинается в деревне Карамзиновке в Симбирской губернии. Такое название явно имеет тюркские корни и происходит от аристократического сословия Татарстана – Кара-мурзы. Будущий историк сначала учился дома, затем поступил в московский пансион. С пятнадцати лет Н. М. Карамзин служит в Петербурге, в гвардейском Преображенском полку, а в семнадцать лет выходит в отставку поручиком и возвращается в Москву. В двадцать три года он отправляется заграницу и там пишет «Письма русского путешественника», а также привозит сентиментальные повести и поэтические сборники. У будущего историка начинает проявляться меланхолия, что выражено в виде резких изменений жизненного пути и интересов [11, С. 40]. В восемнадцать ему нравятся светские развлечения, но сблизившись с Н. И. Новиковым, вступает в масонскую ложу и включается в просветительскую деятельность. Там Н. М. Карамзин занимается переводами, пишет стихи, редактирует журнал «Детское чтение». К тридцати годам мировоззрение изменяется полностью: идеология историка была проникнута рационализмом восемнадцатого века и решительно отвергала мистику масонства. Но в то же самое время сохраняло положительное отношение к западноевропейскому сентиментализму. Сентиментализм тогда имел определенную социальную направленность: он отражал начало буржуазного направления в литературе, вводя в нее на место идеализации привилегированной верхушки – личную жизнь и душевные переживания обыкновенного человека. Н. М. Карамзин как представитель русского сентиментализма изменил его социальную значимость. Сентиментальная повесть у него превратилась в идиллическую картину крепостного быта. Любовь к сочинениям особенно проявилась после сближения со сподвижниками Н. И. Новикова. В его мироощущении с этого времени преобладают просветительские принципы с их культом независимой и неповторимой человеческой личности [11, С. 64 – 67].