Курсовая теория на тему Уголовная ответственность за побег из мест лишения свободы отклонение от отбывания наказания. исторический аспект.

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ 2
1. Характеристика уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания в памятниках: Русская правда, ПСГ, Судебники 1497 и 1550, Соборное уложение 1649. 4
2. Анализ уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания по законодательству Российской империи 7
3. Специфика уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания по законодательству Российской империи в советских уголовных кодексах 1923 г. и 1960 г. 17
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 20
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 26

Введение:

Появление суда и судебной власти в целом следует относить ко времени образования самого государства. Однако с развитием государственного механизма, суд постепенно развивается и выделяется в отдельный орган власти.
Основным источником законодательства долгое время была Русская Правда, она служила руководством при судебных разбирательствах и вошла в состав позднейших судных грамот: Псковской судной грамоты, Двинской уставной грамоты, Судебников 1497 и 1550 гг., даже некоторых статей Соборного Уложения 1649 г.
В XII — XIV вв. на Руси складывается новая система политической организации власти — феодальная раздробленность, меняется характер княжеской власти — правители стали передавать свои владения по наследству. Как следствие, начинают складываться правовые нормы и институты [10].
В XVI веке в качестве источников отечественного права применялся достаточно широкий круг актов. «Основными источниками общерусского права, как отмечает Исаев И.А., были: великое княжеское (царское) законодательство (жалованные, указные, духовные грамоты и указы), «приговоры» Боярской думы, постановления Земских соборов и т.д.». Вместе с тем начинают создаваться новые формы законодательства: общерусские кодексы — судебники, Соборное уложение, уставные книги, в которых систематизировались нормы, не во-шедшие в основной текст судебников.
М.Ф. Владимирский-Буданов считает, что общий ход истории источников права в Московском государстве хотя и ведёт к окончательному торжеству закона над обычным правом, но указывает, что само законодательство старается лишь узаконить обычай. «Установление произвольных норм начинается лишь с конца XVII века, поэтому мы вправе называть московский период временем равновесия закона и обычая».
Таким образом, актуальность данной работы заключается в необходимости рассмотрения исторического аспекта уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания.
Объект исследования – общественные отношения, возникающие в процессе применения норм, регулирующих развитие законодательства об уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания.
Целью написания данной работы явилось выявление содержания уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания.
Достижение поставленной цели может быть реализовано посредством выполнения следующих задач:
1.Выявить сущность исторического аспекта уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания.
2. Проанализировать специфику исторического аспекта уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания.
3. Исследовать влияние исторического аспекта уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания.
Теоретическую основу работы составляют труды таких авторов, как: Медяник Е.Д., Млечин Л., Поляка Г.Б., Постников С.В. и др.
Методологическую основу написания работы составляют сравнительно — сопоставительный, логический методы, а также методы обобщения и описания.
Работа состоит из введения, основной части, заключения, списка литературы.

Заключение:

По результатам проведенного исследования, можно сделать следующие выводы.
Статья 95 УК РСФСР 1922 г. предусматривала ответственность за побег арестованного из-под стражи или из места заключения, совершенный («учиненный») посредством подкопа, взлома и повреждения запоров, стен и т.п., в виде лишения свободы на срок от одного года до десяти лет. Такое же наказание устанавливалось за освобождение арестованного из-под стражи или из места заключения либо содействие его побегу (ст. 94). Статья 95 УК регламентировала случаи указанных побегов не только из здания места заключения, но и из всех других помещений, где могут хотя бы временно помещаться заключенные, например из арестантского вагона на железной дороге, из помещения для арестованных в здании суда и т.п. Следовательно, в ст. 95 УК РСФСР 1922 г. большее внимание уделялось объективной стороне рассматриваемого преступления. При этом подчеркивалось, что преступлением считался такой побег, который был учинен посредством подкопа, взлома, повреждения затворов, стен и т.п. Побег, не сопровождавшийся этими обстоятельствами, уголовной ответственности не влек.
Особенность данной нормы состоит в том, что побеги, совершенные без отягчающих (квалифицирующих) обстоятельств, рассматривались как дисциплинарные проступки, за которые виновные привлекались к дисциплинарной ответственности.
Наказуемость побега в то время вызывала серьезные возражения­ со стороны определенной части ученых и руководящих работни­ков органов юстиции.
В ходе дискуссии после принятия УК 1922 г. возобладало мнение о необходимости отмены уголовной ответственности за побег из места заключения.
Вторая сессия ВЦИК XI созыва вовсе отменила уголовную ответственность за любой побег. Это решение мотивировалось тем, что, по мнению законодателя, в побегах виновны не заключенные, а администрация мест лишения свободы, не обеспечившая их надлежащие содержание и охрану. На этой же сессии также был принят первый советский Исправительно-трудовой кодекс 1924 г., согласно которому побег стал рассматриваться как самовольная отлучка и наказывался лишь в дисциплинарном порядке.
Так, в ст. 212 предусматривалось, что за самовольное оставление лишенным свободы места заключения, не сопряженное с взломом, подкопом или насилием, он подвергался в дисциплинарном порядке взысканиям, упомянутым в ст. 145 настоящего кодекса. Согласно этой статье на заключенного могли налагаться следующие взыскания: выговор, ограничение или лишение права свидания, переписки или передачи, ограничение права распоряжаться имеющимися на его счету деньгами в размере свыше одной четверти их; изоляция в отдельной камере на срок до 14 суток с ежедневной выдачей горячей пищи и выводом на прогулку через два дня на третий; понижение в разряде; перевод в другие места заключения.
Побег с квалифицирующими признаками в виде насилия над стражей, подкопом, взломом, повреждением запоров, стен и т.д., а равно побег из-под стражи при препровождении, влек за собой изменения в режиме в судебном порядке (ст. 213). В срок наказания не засчитывалось время, проведенное вне места лишения свободы.
Законодатель того времени основной акцент в борьбе с побегами делал на их предупреждении, признавая определенную долю ответственности за учреждениями, в обязанность которых входило исполнение наказания в виде лишения свободы. Однако такой период был недолгим.
УК РСФСР 1926 года снова ввел уголовную ответственность за побег. В первоначальной редакции УК 1926 года в вопросе о наказуемости побега законодатель вернулся к позиции УК 1922 года.

Фрагмент текста работы:

1. Характеристика уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, уклонения от отбывания наказания в памятниках: Русская правда, ПСГ, Судебники 1497 и 1550, Соборное уложение 1649.

В исследовательской литературе существует мнение, что древнейшим видом наказания является кровная месть. Многие исследователи сходились во мнении, что кровная месть — это примитивный способ регуляции правоотношений в обществе. Другие считали, что институт мести был позаимствован у скандинавов. Однако подтверждений данному факту не было найдено — мнения учёных основывались лишь на норманнской теории происхождения Древнерусского государства[14].
По мысли М.Ф. Владимирского-Буданова, месть «не только признаётся, но и предписывается древнерусским законом». Также существовало два различных подхода к определению соотношения мести и судебного решения: с одной стороны, усматривался досудебный характер мести, с другой стороны месть рассматривалась как послесудебная расправа.
В древнерусском законодательстве кровная месть впервые упоминается в 911 году в договоре с Византией. Хачатуров Р.Л. подробно проанализировал русско-византийские договоры и предположил, что в тексте данного договора предписывается кровная месть для убийцы, который должен умереть на месте преступления. При этом Хачатуров заметил, что в данном договоре имелись и первые шаги в сторону ограничения кровной мести: преступник имел возможность откупиться от наказания, так как закон устанавливал альтернативу для родственников убитого — получить выкуп или отомстить убийце.
Сходным образом месть регулируется и также ограничивается в Русской Правде: месть стоит на первом плане, и лишь потом говорится о штрафе за обиду, устанавливаемом только в том случае, если месть по какой-либо при-чине невозможна.
Однако в период действия Псковской судной грамоты институт кровной мести начинает изживать себя, и появляются новые формы наказания.
На это указывает 26 статья данной грамоты, где категорически запрещается сводить счёты с обидчиком своими силами. Также в ст. 80 предусматривается, что стороны дела об избиении могут разрешить конфликт мирным путём, не обращаясь к судебным должностным лицам.
Несмотря на это, месть сохранилась в древнерусском праве вплоть до XV века, но в последнее время своего существования чаще выступала в виде самосуда, являясь, однако, и в этой ипостаси частноправовым способом воздействия на правонарушителя. Законодатель по отношению к этому институту проводит двойственную политику: с одной стороны, допускается его существование, с другой стороны — сфера его применения постепенно ограничивается, а сам институт замещается действием государственного судебного аппарата[12].
Соборное уложение 1649 года неким образом подвело итог развитию судебных процессов в Московском государстве.
Также, с X века можно наблюдать эволюцию судебных мер наказаний, начиная с кровной мести — самосуда «без суда и следствия» и переходя к более рациональным методам наказания провинившихся.
Впервые осуществлена детальная регламентация процедуры следствия и самого судебного процесса. Заметно расширился круг деяний, подлежащих уголовному преследованию.
Генезис ответственности за побег из мест лишения свободы даст возможность глубже изучить проблемы рассматриваемого вопроса. В свою очередь исторический опыт поможет сфокусировать внимание на разработке эффективных мер для борьбы с совершением побегов, а также разработать их дальнейшее развитие[14].
Основным правовым актом, где впервые нашло упоминание это Судебник, принятый в 1497 году, хотя данное упоминание носит косвенный характер об уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы. В своем кандидатском диссертационном исследовании Мазур О.В. «Уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с побегами из мест лишения свободы (по материалам Западно-Сибирского региона)» считает, что «Его особенностью была неопределенность понятия преступного деяния, трактовка его как «иное, какое лихое дело», что раскрывало широкий простор для произвола, давало возможность подводить под наказание любые действия, которые, по мнению господствующего класса, могли нанести ему ущерб». При анализе нормативно-правовых актов, которые принимались позже, то к ним можно относятся Судебник 1550 года и Соборное Уложение 1649 года, а также Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, далее данная норма нашла свое отражение в таких нормативных правовых актах, как Уложение от 1885 года и уголовное Уложение от 22 марта 1903 года, которое закрепило ответственность за побег из места лишения свободы, при этом они не закрепляли конкретную норму, предусматривающую уголовную ответственность. К перовому норматив-ному акту, которая закрепила в качестве нормы ответственность за побег из мест лишения свободы можно отнести Уложение закрепило ответственность за побег в разделе IV «О преступлениях и проступках против порядка управления»» (глава V «О взломе тюрем, уводе и побеге находящихся под стражею или надзором», статьи 308-313) [2].