Курсовая теория на тему Повесть временных лет как историко-правовой источник

Содержание:

Введение. 3

Глава 1. Источники древнерусского права. 5

1.1.Население Древней Руси. 5

1.2. Общая характеристика «Повести временных лет». 12

Глава 2. «Повесь временных лет» как исторический источник. 16

2.1 Отнесение «Повести временных лет» к источникам
древнего права. 16

2.2 Легенда об апостоле Андрее. 20

Заключение. 28

Список использованной литературы.. 30

Введение:

Преобразование нашего общества ярко отражается в
функционировании многих закономерностей социально-правового характера.
Параллельно созданию и развитию российского правового государства обновляются,
изменяются и совершенствуются нормативно-правовые акты. Эта необходимость
состоит в строгом соблюдении законности во всех сферах жизни общества.

Понятие системы законодательства является
фундаментальным в юриспруденции. Законодательство – это внешнее, формальное
выражение права. Законодательство санкционируется и защищается государством.
Правовая система упорядочивает и систематизирует весь набор официальных текстов
правового характера.

Чёткость и согласованность нормативно-правовых актов
говорит о характере государственного режима в стране. Конечно, безусловна и
актуальность данной проблемы. Особое значение она приобретает в ходе
формирования правового государства, так как от построения правовой системы
зависит жизнь не только государства, но и каждого человека, живущего в нём.
Зная, что в нормативно-правовых актах закреплены права и обязанности, человек
будет себя чувствовать свободнее и безопаснее.

Объектом данной курсовой работы является Повесть
временных лет как историко-правовой источник.

Предметом исследования является научная и учебная
литература по теме «Повести временных лет».

Цель данной курсовой работы — все сторонне рассмотреть
Повесть временных лет как историко-правовой источник.

При написании курсовой работы были изучены учебные
материалы, статьи, публикации на страницах периодической печати, а так же
нормативно правовая база.

В процессе исследования использовался многоуровневый
комплекс методов научного познания, что было предопределено его целью и
задачами.

Методами в работе послужили: сравнительно-правовой,
исторический, метод анализа и синтеза.

Структура курсовой работы. Курсовая работа состоит из
введения, двух глав, включающих в себя четыре параграфа, заключения и списка
использованной литературы.

Заключение:

Повесть временных лет
(ПВЛ) – самый важный источник по истории Древней Руси и самый противоречивый.
Некоторые исследователи предлагают относится к нему как к сборнику легенд и
сказаний, другие продолжают изучать, находя новые факты из истории Руси, третьи
(в основном археологи) пытаются связать топографическую и этнонимическую
информацию из Повести с данными археологических изысканий и, сказать по правде,
не всегда им это удается. Актуальнейшим вопросом остается проблема отнесения
Повести к сонму исторических источников. Однозначного решения, думается, не
существует, правда всегда где-нибудь посередине. В настоящей статье мы
попытаемся ответить на вопрос: может ли Повесть временных лет быть источником
по изучению истории и культуры Древней Руси и если да, достоверен ли этот
источник.

Повесть временных лет
«отметилась» практически во всех известных сегодня науке летописных сводах. Она
создавалась на рубеже XI-XII вв. и носит компилятивный характер. ПВЛ состоит из
двух частей. Первая – космогоническая – описывает становление русского народа и
русского государства, выводя их генеалогию от Ноя и его сыновей. В первой части
нет дат и фактов, она больше легендарная, былинно-мифическая, и служит цели –
объяснению и закреплению независимости недавно народившейся Русской
Православной Церкви. Это достаточно логично, автор повести – монах
Киево-Печерского монастыря – Нестор, соответственно он объясняет историю
Руси исходя из христианской парадигмы, однако же, к собственно науке это не
имеет отношения, разве только к истории религии. О формировании славян как
этноса мы узнаем, к сожалению, не из источника, который в первых строках
сообщает нам, что будет рассказывать о том «откуда есть пошла русская земля», а
из хроники гота – Иордана, жившего в VI в. нашей эры. Странно то, что «Нестору»
об этом Иордане ничего не известно. По крайней мере никаких заимствований или
перекличек с этой хроникой в тексте ПВЛ нет. В историографии подчеркивается тот
факт, что Нестор для своего труда пользовался неким другим, не дошедшим до нас
сводом (древнейшим, как любовно и с трепетом называют его исследователи),
однако, почему-то не пользовался хроникой Иордана. Начальный свод, которым по
мнению всех историков пользовался Нестор, это та же летопись, но
переработанная, в которую добавлены события современные автору труда.

Можно предположить, что
Нестору неизвестно было о готах и об их историках, соответственно у него не
было доступа к «Гетике» Иордана. Не согласимся с данным предположением. Во
время Нестора, да и задолго до него, Русь не жила в изоляции, готы – ближайшие ее
соседи. Кроме того, монастыри во все времена были собранием знаний и мудрости,
именно в них хранились книги, и переписывались эти книги для сохранения
потомков там же. То есть фактически именно у Нестора и более того только у него
был доступ к другим письменным источникам, не только русским, но и византийским
и готским. Библиотека при Киево-Печерской лавре была создана еще при Ярославе
Мудром. Князь специально направил монахов в Константинополь, чтобы они привезли
оттуда книги и, думается, не настаивал на том, чтобы отбирались только книги
церковные. Так что библиотека в Печерском монастыре была достойной, и в ней
скорее всего было множество хроник, на которые мог бы опираться Нестор. Но
почему-то не опирался. Ни одного из известных историков античности или раннего
средневековья (за исключением Арматола, о чем ниже) не цитируется в ПВЛ, будто
и не было их вовсе, будто Русь, описанная в Повести, это некая мифическая
страна, вроде Атлантиды.

Фрагмент текста работы:

Глава 1. Источники древнерусского права 1.1.Население Древней Руси Значительную
часть населения Киевской Руси составляли смерды. Об их значении как основы
древнерусского общества красноречиво говорят слова Владимира Всеволодовича
Мономаха, который определяет хозяйство смерда как основу всего общества: «Дивно
ми, дружино, оже лошадий жалуете, ею же кто ореть; а сего чему не промыслите,
оже то начнеть орати смердъ, и приехавъ половчинъ ударить и стрелою, а лошадь
его поиметь, а в село его ехавъ иметь жену его и дети его, и все его имение? То
лошади жаль, а самого не жаль ли?[1]».

Наиболее
жаркие споры в историко-правовой науке вызвала проблема определения правового
статуса смердов. При этом в исследовательских работах сформировались два
основных подхода: согласно первому смерды по своему положению были близки к
холопам или зависимым, согласно второму смерды являлись свободными. [2]

Рассматривая
аргументы сторонников первого подхода, нельзя не отметить взгляды А.
Богдановского, который полагал, что смерды по своему положению были близки к
несвободным. Их принадлежность к бедному классу земледельцев приводила к
установлению зависимости смердов от того, на чьей земле они работали. Само
значение слова «смерд», по мнению А. Богдановского, означает «зависимый»,
«сидящий на княжеской земле[3]». В пользу
данной точки зрения трактуется статья 26 Русской Правды Краткой редакции: «А в
смерде и в холопе 5 гривен»[4]. Согласно
этой статье получается, что жизнь смерда и холопа оценивалась одинаково, а
штраф за убийство назначался в размере 5 гривен. Однако для этой статьи уже в
советской науке было предложено иное толкование. М.Б. Свердловым было
предложено критическое понимание статьи Русской Правды, устанавливавшей
одинаковое наказание за убийство смерда и холопа. Он полагал, что общественное
положение смердов и холопов было различным, а в этой статье авторы Русской
Правды сознательно допустили завышение статуса холопа до положения смерда[5].

По мнению
Г.В. Абрамовича уравнение платы за голову смерда и холопа объясняется
появлением двух новых категорий зависимого населения – рядовичей (добровольно,
на основании «ряда»-соглашения поступавших в зависимость) и
смердов-землевладельцев, попавших в зависимость в процессе окняжения общинных
земель и перешедших в силу этого из сферы действия общинного права под
юрисдикцию князя-господина[6].

Некоторые
дореволюционные авторы полагали, что смердами именовались все свободные жители
Киевской Руси. К примеру, В.И. Сергеевич, на основе анализа Русской Правды,
приходил именно к такому выводу: «Статья (ст. 28-я Академического списка
Русской Правды) устанавливает штраф за кражу коня, но упоминает только коней,
принадлежащих князю да смерду, умалчивая обо всех других; это молчание может
быть объяснено только тем, что под смердами, в противопо- ложность князю,
разумеется все население»[7].

В.И.
Сергеевич обратил внимание, что по Карамзинскому списку Русской Правды в
аналогичной статье слово «смерд» заменено словом «иной», то есть оно обозначало
всякого другого человека, конечно же, имея в виду лично свободных жителей
Киевского государства. В пользу такой версии говорит и летописный рассказ об
ответе князя Олега под 1096 г. на предложение князей Святополка и Владимира,
когда Олег смердами назвал горожан: «Святополкъ и Володимеръ посласта къ
Олгови, глаголюща сице: «Поиди Кыеву, да порядъ положимъ о Русьстей земли пред
епископы, и пред игумены, и пред мужи отець наших, и пред людми градьскыми, да
быхом оборонили Русьскую землю от поганых». Олег же въсприимъ смыслъ буй и
словеса величава, рече сице: «Несть мене лепо судити епископу, ли игуменом, ли
смердом[8]».

Другие
исследователи не считали возможной такую широкую трактовку термина «смерды»,
полагая, что под смердами понимались только лично свободные крестьяне.
Большинство советских исследователей придерживались точки зрения, что смерды
являлись группой свободного населения. В частности, Б.Д. Греков полагал, что
термин «смерды» использовался для обозначения вообще всех свободных жителей
Киевской Руси. Убедительные возражения против мнения о зависимом или
несвободном положении смердов были приведены Б.А. Рыбаковым, показавшим, что в
памятниках XXII вв. невозможно найти ни одного указания на то, что смерды
включались в состав челяди. [9]

А.А. Зимин
предложил обратить внимание на то, что правовой статус смердов мог меняться с
течением времени. Если на ранних этапах эволюции древнерусского общества смерды
– это свободные крестьяне-общинники, то в более позднее время из их среды
начинают выделяться смерды, попавшие в зависимость от крупных феодалов. Они
могли сохранять название «смерды», но относились уже к зависимому населению[10].
Фактически, такую же позицию занял И.И. Смирнов, который в одних статьях
Русской Правды видит смердов – членов сельской общины (верви), в других –
смердов, зависимых от господина. То есть Русская Правда, по мнению И.И.
Смирнова, зафиксировала переходный этап в эволюции правового статуса смердов от
свободных общинников к зависимым людям. По мнению Л.В. Черепнина, смерды
представляли собой государственных крестьян, выполнявших ряд повинностей в
пользу государства, согласно раскладке, проводившейся внутри крестьянских общин[11]. Наряду с
этим и в советский период некоторые исследователи придерживались мнения о том,
что смерды являлись одной из групп несвободного или зависимого населения. К
примеру, С.В. Юшков полагал, что смерды – это часть крестьянства, уже
закабаленная феодалами, в противоположность свободным общинникам.

Точка
зрения С.В. Юшкова была полностью поддержана и укреплена Е.Д. Романовой,
которая подчёркивала, что в Русской Правде нигде не говорится о судебных правах
или обязанностях смерда, не упоминается о смерде, когда устанавливаются нормы о
защите жизни свободных людей. По мнению исследовательницы, эти факты заставляют
рассматривать смердов как узкую группу феодально-зависимых людей. М.Н.
Тихомиров, отмечая летописные примеры, в которых смерды уравниваются с
холопами, считал возможным говорить о правовом положении смердов на уровне
челяди. Трактуя термин «смердий холоп», М.Н. Тихомиров предлагал понимать под
ним холопа, выполнявшего в хозяйстве феодала работу смерда. Напротив, общим
термином для обозначения крестьян-общинников являлся термин «сябры».

В
исследовательских работах эта статья довольно часто трактуется в качестве
нормы, которая отстраняла дочерей смерда от наследования. Такая трактовка верна
лишь отчасти. В статье прямо указано, что незамужние дочери смерда имеют право
на получение наследственной доли. Замужние дочери отстраняются от наследования,
поскольку они, выходя замуж, получили приданое, которое является аналогом
наследственной доли.

Р.Л.
Хачатуров в установлении этой нормы справедливо увидел процесс узурпации
властных полномочий общины княжеской властью: «В доклассовом обществе имущество
человека, не имевшего сыновей, оставалось внутри общины. Этот первобытный
обычай на Руси был узурпирован князем и место общины занял князь».

Составляя
большинство свободного населения Киевской Руси, смерды-общинники являлись также
основным податным сословием. Соответственно, основной юридической обязанностью
смердов являлась уплата государственных податей и выполнение повинностей. В
этом отношении каждый смерд относился к определён- ному «погосту» —
административному центру, который также являлся местом сбора дани. В
новгородских договорных грамотах с князьями встречается указание на
необходимость освободить захваченных в плен смердов, чтобы они вернулись каждый
в свой погост – интерес городских властей здесь заключается в возвращении под
свою власть податного населения: «А что закладниковъ за Гюргемь на Торожку или
за тобою, или за княгынею, или за мужи твоими: кто купець, тотъ въ сто; а кто смер-
дъ, а тот потягнеть въ свои погостъ; тако пошло Новегороде, отпустите ихъ
проць»[12]. [1] Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в
3 кн. Кн. 3. М. – 1993. – С. 558 [2] Законодательство Древней Руси и периода образования
русского централизованного государства / Составитель Л.М. Швецова. – СПб.:
Издательство Санкт-Петербургского юридического института, 1996 [3] Скрынников Р.Г. Россия накануне «смутного времени». –
М.: Мысль, 1980. – С. 205 [4] Клеандров В. М. История государства и права России:
учеб./ В. М. Клеандрова, Р. С. Мулукаев (и др.); под ред. Ю. П. Титова. – 2-е
изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2008. – С.576 [5] Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в
3 кн. Кн. 1. М. – 1993. – С. 572 [6] Сахаров А.Н., Новосельцев А.П. История России с
древнейших времен до конца XVΙΙ века/ А.П. Новосельцев, А.Н. Сахаров, В.И.
Буганов, В.Д. Назаров; Отв. Ред. А.Н. Сахаров, А.П. Новосельцев. – М.: ООО
«Издательство АСТ», 2001. – С. 576 [7] Павленко Н. И. Дворянство и крепостной строй России
XVΙ — XVΙΙΙ вв. // Сборник статей, посвященных памяти А. А. Новосельского/
Изд-во «наука» М. – 1975. – С. 345 [8] Греков Б.Д. Краткий очерк истории русского
крестьянства. М. – 1958. – С. 230 [9] Юшков С.В. Русская Правда. – М.: Государственное
издательство юридической литературы, 1950. [10] Павленко Н. И. Дворянство и крепостной строй России
XVΙ — XVΙΙΙ вв. // Сборник статей, посвященных памяти А. А. Новосельского/
Изд-во «наука» М. – 1975. – С. 345 [11] Греков Б.Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до
XVΙΙ века. Изд-во академии наук СССР, Москва, Ленинград 1946. – С. 960 [12] Дьяконов М. Очерки общественного и государственного
строя Древней Руси Автор: Михаил Дьяконов Издательство: С.-Петербург: Издание
Юридического книжного склада «Право». 1908. – С. 528