Курсовая теория на тему К.-Г. Юнга как теоретические основания символдрамы

Содержание:

Введение. 3

Глава
1. Теоретические аспекты изучения символдрамы. 4

1.1.
Особенности теории К.Г. Юнга. 4

1.2.
Символдраматический сеанс   и его
особенности. 11

Глава
2. Анализ символдрамы в качестве метода психотерапии. 16

2.1.  Символдрама как  метод психотерапии. 16

2.2.
Пример использование символдрамы как 
метода психотерапии. 22

Заключение. 27

Список
литературы.. 29

Введение:

Символдрама
— это метод глубокой психолого-ориентированной психотерапии, который клинически
высокоэффективен при краткосрочном лечении неврозов и психосоматических
заболеваний и психотерапевтических расстройств в связи с невротическим
развитием личности. В качестве метафоры можно охарактеризовать
кататимико-образную психотерапию как «психоанализ с изображениями». Название
метода можно перевести на русский язык как «эмоционально обусловленный опыт
переживания». Основой метода является свободное воображение в виде образов,
«картинки» на предмет (мотив), которая определяется психотерапевтом.  Психотерапевт берет на себя контролирующую,
сопутствующую, исполнительную функцию. Концептуальной основой метода являются
глубоко психолого-психоаналитически ориентированные теории, анализ
бессознательных и предсознательных конфликтов, аффективно-инстинктивные
импульсы, процессы и защитные механизмы как отражение актуальных
эмоционально-личностных проблем, анализ онтогенетических форм конфликтов
раннего детства.

Объект
исследования: теоретические основания символдрамы..

Предмет
исследования: научные работы К.-Г. Юнга как теоретические основания
символдрамы.

Цель
работы — изучить научные работы К.-Г. Юнга как теоретические основания
символдрамы.

Для
достижения поставленной цели нам необходимо решить следующие задачи:

1. Описать основные характеристики символдрамы.

2. Провести анализ символдрамы в качестве метода психотерапии.

Методы исследования: анализ
литературы по теме исследования.

Структура работы: работа
состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение:

В
работе были описаны основные характеристики символдрамы.
Символически-драматический подход отличается от классического
психоаналитического подхода тем, что терапевт обращается к символической драме,
констатируя тот факт, что К.Г. Юнг описал фэнтезийное мышление как ментальные
структуры с образами, эмоциями и символами.

С
точки зрения представлений о межполушарной асимметрии, это прежде всего
структура правого аналогичного полушария, деятельность которого напрямую не
связана с понятиями времени и пространства. Косвенным подтверждением этого
являются обычные ошибки в субъективном восприятии времени в конце сеанса, а
также обычное отношение к воображаемым движениям на картинке. Во время сеанса
мы предлагаем главному герою вербализировать изображения, которые он
изображает, что стимулирует активацию полушарийных взаимодействий и фактически
представляет трансцендентную функцию.

По
вышеуказанным причинам представляется логичным заключить, что любая
интерпретация образов изображений и рисунков в контексте психотерапии является
чрезвычайно ответственным процессом.

На
основании всего вышесказанного мы можем констатировать, что символдрама
является эффективным методом психотерапии.

В заключение хотелось бы отметить, что, несмотря на описанные
в данной работе концептуальные противоречия, символдрама является эффективным
методом краткосрочной аналитически-ориентированной психотерапии. Эффективность
этого метода практически и научно подтверждена в многочисленных исследованиях
[3, 5, 8]. Символдрама хорошо сочетается с классическим психоанализом,
аналитической психологией К.Г. Юнга, психодрамой, гештальт-терапией, игровой
психотерапией и фармакотерапией. Метод является признанным психотерапевтическим
сообществом, как в нашей стране, так и за рубежом. Л.Хегай, индивидуальный член
IAAP, вице-президент РОАП, обучающий аналитик, супервизор и преподаватель МААП
(Московской ассоциации аналитической психологии), отмечает: «Огромным полем работы является развитие
краткосрочной психотерапии, которая благодаря идеям Юнга может получить глубину
и эффективность. В Краснодаре мы видим синтез гештальт-терапии и юнгианского
анализа. На прошлой конференции в Киеве большим успехом пользовались телесная
терапия и арт-терапия. На июньской конференции в Москве мы видели синтез
расстановок Хеллингера и психоанализа, а также юнгианскую психодраму. В конце
90-х мы стимулировали приход в Россию процессуально-ориентированной терапии
А.Минделла. Исторически тесная связь у юнгианства с символодрамой. Юнгианский
аналитик Джун Сингер работала в Институте С.Грофа и много сделала для
трансперсональной психологии, которая концептуально практически совпадает с
юнгианством. Все эти направления могут сосуществовать в юнгианской семье и
поддерживаются МААП».

Фрагмент текста работы:

Глава
1. Теоретические аспекты изучения символдрамы. 1.1. Особенности теории К.Г. Юнга К.Г. Юнг первый в истории психоанализа отказался от
использования кушетки, предпочитая равную ситуацию “лицом к лицу”. К.Г.Юнг
считал процедуру анализа близкой к обычным человеческим отношениям. «Юнг считал, что аналитик может выражать
себя довольно свободно на сессиях. Он не только выясняет и интерпретирует, но
может делиться собственными чувствами и эпизодами из жизни, спорить, шутить,
давать советы — в общем, вести себя как реальный человек. Иногда уместно
подержать пациента за руку или сделать что-то невербальное в этом роде, просто
выражая человеческую поддержку. Только при максимальной открытости возможен
диалог сознания и бессознательного в аналитическом пространстве… Юнг не
придавал большое значение частоте сессий и жесткости правил анализа. Известно,
что он иногда предлагал пациентам “домашние задания”. А с некоторыми пациентами
из других стран продолжал работу по переписке. Все это недопустимые вольности,
разрушающие “аналитичность” отношений с точки зрения метода Фрейда» [13,
С.248-249].

Поскольку идеи Юнга разнообразны, несистематизированы и часто
противоречивы, теория и практика аналитической психологии сильно варьируется в
зависимости от страны, института и профессиональной группы, к которым относится
ее конкретный последователь [12, С.268]. Так мои учителя супервизорской
программы из Лондона, представители школы развития, предпочитают встречаться с
пациентами в анализе 4-5 раз в неделю, объясняя подобную частоту сессий тем,
что проблема многих пациентов современного общества в том, что они не смогли
сформировать безопасную привязанность к объекту; и только подобный интенсивный
режим встреч может способствовать терапевтической регрессии в анализе и заново
сформировать позитивную привязанность к объекту. В то же время, юнгианские
аналитики представители классической школы считают подобный режим слишком
интенсивным, подобный режим может способствовать патологической регрессии,
особенно у пациентов с ранними нарушениями в развитии (из личных бесед автора с
преподавателями). Современные юнгианцы в среднем встречаются с пациентами 2 и
более раз в неделю. Что касается символдрамы, частота встреч очень варьирует, в
зависимости от предпочтений психотерапевта и возможностей пациента, это может
быть режим как 2 раза в неделю, так и реже. Многие психотерапевты, владеющие
методом символдрама, встречаются с пациентами 1 раз в неделю, а иногда и реже.

Кататимно-иммагинативная психотерапия (Katathym-imaginative
Psychotherapie в немецкоязычных странах), Guided Affective Imagery (в англоязычных странах) — это метод
глубинно-психологической или аналитически-ориентированной и
личностно-ориентированной психотерапии, основанный на использовании
воображения.

Концептуальную основу метода составляют:

· теории классического и современного
психоанализа,

· аналитическая психология К.Г. Юнга [9].

Метод разработан в ходе долгих экспериментальных исследований
известным немецким психотерапевтом профессором Ханскарлом Лёйнером в 1948-1954 г.г. [1, 2]. Известно,
что основатель символдрамы Х. Лёйнер был юнгианским психоаналитиком. Таким
образом, связь символдрамы и аналитической психологии лежит в истоках или
основании этого метода психотерапии.

В послесловии к книге Дж. Хендерсона «Психологический анализ
культурных установок» [12, С.271], написанном российскими юнгианскими
аналитиками, можно прочесть, что символдрама
Х Лейнера является методом аналитической психологии наряду с юнгианским анализом с аналитиком; работой со сновидениями; типологией;
активным воображением; работой со сказками и мифами; игрой с песком
(sand-play); процессуально-ориентированной терапией А.Минделла и
неоэриксонианским гипнозом Э.Росси. Вероятно, с этим можно отчасти
согласиться, однако при этом Кататимно-иммагинативная психотерапия является
самостоятельным методом
психодинамической терапии или краткосрочной аналитически-ориентированной
психотерапии. Существуют принципиальные отличия между юнгианским
анализом и аналитически-ориентированной психотерапией.

Психодинамическая терапия —
это терапия, основанная на теориях и принципах классического и современного
психоанализа. Психодинамическая
терапия
устраняет симптомы, предполагает работу с определенным комплексом (или
локусом), который актуален у пациента при обращении к психотерапевту[10].

Психоанализ – это
«достижение или культивирование» психологической глубины. Известный московский
юнгианский аналитик Л.Хегай пишет: «Говоря
о глубинной психологии, мы часто используем модель моря, где то, что находится
на дне, может сильно отличаться от того, что на поверхности. Там действуют свои
законы и совсем другие мощные течения определяют характер существующей там
жизни. Но именно эти скрытые слои и процессы часто имеют решающее влияние.
Анализ подобен отважной научной экспедиции, в которой ради установления истины
приходится погружаться во мрак и неизвестность» [13, С.238]. В то время
как психодинамическая терапия предполагает «работу» направленную на устранение
симптомов расстройства, с которым пришел пациент; в анализе же к симптому
совершенно иное отношение, мы учимся уважительному отношению к симптому. Мы
знаем, что симптом жизненно необходим пациенту, симптом берет на себя все
напряжение от внутреннего конфликта, и лишь за счет сформированного симптома
или благодаря симптому пациент может адаптироваться в данный момент к
сложившейся жизненной ситуации. Любой симптом и даже психоз у пациента всегда
несет важную защитную, а порой и исцеляющую функцию. К.Г.Юнг говорил, что «У психоанализа гораздо более широкий взгляд
на симптомы, чем у обычных процедур психотерапии. Все они исходят из того, что
невроз — чисто патологическое образование. До сих пор во всей неврологии никто
и не думал рассматривать невроз как попытку исцеления… Отсюда следует, что
психоанализ относится к неврозам с любопытством и ожиданием. Он всегда
воздерживается от оценки симптома и пытается понять, какие тенденции лежат в
его основе. Если бы мы могли уничтожить невроз, как, например, раковые клетки,
мы вместе с ним уничтожили бы и огромное количество полезной энергии… То,
чего требует от пациента психоанализ, в некотором смысле противоположно тому,
что пациент всегда делал прежде. Раньше он был похож на человека, который
случайно упал в воду и тонет; психоанализ же ожидает, что он будет подобен
ныряльщику. Он свалился в воду именно в этом месте, и это не случайно. Здесь
кроются затонувшие сокровища, и только ныряльщик может их достать… То, что
прежде было его навязчивостью, обретает смысл и цель, становится работой… В
этом основной принцип всей психоаналитической терапии» [19]. Основной
целью анализа является процесс
индивидуации (одно из центральных понятий юнгианского анализа) – это
достижение целостности. «Индивидуация
– это выражение тех биологических процессов, простых или сложных, посредством
которых каждое живое существо становится тем, чем ему с самого начала было
предопределено стать…, и далее К.Г.Юнг отмечает — Это не терапия. Разве это
терапия, когда кошка становится кошкой? Это естественный процесс… Это то, что
заставляет дерево стать деревом; если вмешиваться, то дерево зачахнет и не
сможет функционировать как дерево, а если предоставить его самому себе, оно
вырастет и станет деревом. Это и есть индивидуация» [18].

Клинически работающие аналитики чётко различают друг от друга
анализ и психотерапию в
зависимости от:

· интенсивности и
частоты встреч с пациентом, а также

· общей
длительности терапевтического процесса.

· Кроме того необходимо реально оценивать запрос и мотивации пациента;

· психические
способности и границы пациента.

Например, если обратилась пациентка, которая может позволить
себе в силу ряда причин лишь краткосрочную психотерапевтическую работу (4-6
месяцев), то, безусловно, мы будем предполагать психодинамическую терапию с
данной пациенткой: краткосрочную и очень интенсивную работу на ближайшие месяцы
(при условии достаточно высокого уровня психического функционирования
пациентки). И наоборот, можно привести пример пациентки, которая обратилась ко
мне за помощью много лет назад, изначально это была психотерапия по методу
символдрама, которая по истечении некоторого времени плавно перешла в
юнгианский анализ, и на сегодняшний день пациентка уже 12 год в анализе. Всем
известно, что анализ это очень длительная процедура; многие известные аналитики
работают с пациентами многие годы, иногда по 20 и более лет.

Таким образом, психодинамическая терапия соответственно
предполагает видоизменённый сеттинг (аналитическую рамку): частоту сессий,
продолжительность терапевтического процесса, использование аналитической
кушетки или кресла, оплата, особые договорённости (опоздания, отпуск, принятие
важных решений, окончание анализа).

Важно помнить, что не все пациенты способны удержаться в
аналитическом процессе, для некоторых пациентов в силу их личностных
особенностей и жизненных перипетий даже сама аналитическая рамка может
восприниматься как слишком жесткая, травмирующая и даже садистическая. Зинкин
пишет о трех необходимых условиях
анализа (цит. по [13,C. 252]):

1. Довольно сохранные
границы. Пациент должен различать “я” и “ты”, осознавать обоих участников
аналитического процесса как отдельных людей.

2. Способность
принимать анализ как условную ситуацию. Анализ подобен театральной
драме, в которой актеры и публика, знают, что события реально не происходят,
или подобен детской игре. Эта условность позволяет пациенту получить опыт
безопасного выражения сильных чувств в аналитическом пространстве, учиться
ассимилировать их энергию. Аналитик в свою очередь может делать интерпретации,
что пациент видит себя “таким и таким”, зная, что в действительности пациент не
“такой”. Анализ, как и любая игра, является символическим актом, разводящим и
снова сводящим реальное и воображаемое. Он является организованным ритуалом,
поддерживающим и сохраняющим живыми переживания пациента, что позволяет ему
учиться совмещать эти два измерения жизни.

3. Искусство быть
пациентом состоит в способности добровольно передавать части себя
аналитику, особенно те части, которые включены в оценивание, организацию,
сравнение и различение. Часто только делегировав кому-то функции контроля,
человек может позволить себе быть таким, каков он есть…Важно, чтобы это
делалось без потери границ личности. То есть пациент должен уметь взять назад
эти свои функции — они временно переданы аналитику, но не утрачены. Если
пациент не способен быть пациентом, то аналогично он не позволит аналитику быть
аналитиком.

Практически все мотивы символдрамы направлены на
взаимодействие пациента с архетипическими
образами и архетипическими переживаниями. К. Г. Юнг понимал под
архетипом врожденный стереотип человеческого поведения. «Для Юнга архетипы — и как инстинкты, и как таковые — даются нам вместе
с генетическим материалом и являются врожденными…Самые недавние исследования
биологических оснований человеческого поведения, похоже, подтверждают взгляды
Юнга о том, что мы получаем по наследству большое количество ментальных и
поведенческих схем, которые считались продуктом обучения и воспитания, а не
природы» [7, С. 244].

Согласно современным концепциям постюнгианцев, например,
согласно теории Дж. Нокс (Knox), архетип можно понимать в четырех аспектах [17]
(4 разных способа понимания архетипа):

1. во-первых, как биологическую единицу, информацию,
закрепленную на генетическом уровне и содержащую в себе «набор инструкций» как
для психики, так и для тела (некие биологические структуры, заложенные в
генах).

2. Во-вторых, архетипы можно понимать как организованные
психические схемы абстрактной природы, без символического или
репрезентационного содержания, недоступные для непосредственного восприятия
(это некие ментальные схемы без наполнения абстрактной природы).

3. В-третьих, архетип может рассматриваться как ядерный
смысл, обладающий репрезентационным содержанием и дающий основное символическое
значение нашему опыту (архетипично именно переживание).

4. И наконец, архетип можно понимать как метафизическую
величину, вечную и независимую от тела.

Проблема в том, что архетип можно понимать столь многими
разными способами: как структуру и как процесс, как верование, символ, образ,
центральную фигуру комплекса или религиозной концессии и многое другое [17].

Собственное определение архетипа Дж. Нокс следует из второй
ее модели, рассматривающей мозг как организм, которому свойственна
самоорганизация, саморегуляция и самокорректировка в рамках своей среды. Самая
примитивная форма психической самоорганизации – это формирование схем образов, концептуальных
организаций, подобных пространственным структурам мозга. Эти самые ранние
репрезентационные схемы — не врожденные, они появляются в результате научения
на самом базисном уровне [17]. Согласно концепции Дж.Нокс, этим схемам
обучаются, может показаться, что это врожденная структура, но это не
врожденная, это повторяющиеся достижения в процессе развития, это некий
потенциал, который позволяет развиваться. Универсальные архетипы — это продукт
формирования в процессе рождения, развития и социализации. Есть здоровые
паттерны развития и их можно активизировать в процессе психотерапии. Таким
образом, Дж. Нокс пишет о конструировании самости.

Самость — наиболее важный из всех архетипов. «Самость играет главную роль в объединении
по-видимости непримиримых противоречий, и поэтому она лучше всего приспособлена
для компенсации современной расщепленности сознания. У нее особенно важная роль
среди всех других архетипов – она регулирует и упорядочивает хаотические
состояния, наделяя личность максимально возможным единством и целостностью»
[20]. Юнг использует «целостность», как термин, эквивалентный самости.
Целостность свершается, в сущности, тогда, когда Самость реализована в сознании
[7, C. 170-171].