Курсовая теория на тему Эволюция общественной мысли во второй четверти 19 века

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ 2
ГЛАВА 1. ИДЕОЛОГИЯ НАРОДНИЧЕСТВА 26
1.1 Годы правления Николая I 26
1.2 Западники и славянофилы 32
1.3 Формирование идей российского славянофильства 38
Вывод по главе 1 44
ГЛАВА 2. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВВ. 46
2.1 Консервативное направление 46
2.2 Либеральное направление 48
2.3 Радикальное направление 51
2.4 Петрашевцы 54
2.5 Теория общественного социализма 55
Вывод по главе 2 56
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 59
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 61

Введение:

Актуальность темы. Ответить на многие, встающие ныне вопросы, призвана социально-экономическая история, роль которой также неизмеримо возросла. Без её изучения и дальнейшей творческой разработки анализ современных процессов, прогнозы социально-экономического развития могут оказаться лишенными исторической почвы, преемственности и научной обоснованности. Возможности социально-экономической истории должны быть полностью востребованы и органически войти в методологический базис осуществляемых разработок, связанных с проводимыми ныне реформами. Развернувшаяся дискуссия о путях дальнейшего развития общества, плюрализм высказываемых мнений и предложений, без знания конкретных фактов социально-экономической истории не могут быть подкреплены реальными, убедительными аргументами. Именно этим объясним все возрастающий интерес к историко-экономической информации, призванной удовлетворить запросы самых различных категорий пользователей — ученых, руководителей з различных уровней управления.
В истекшие десять-пятнадцать лет критическая переоценка ценностей (как старых, так и приходивших им на смену новых), ликвидация «белых пятен», ныне делает неотлагательным решение проблемы научного синтеза традиций и новаций, заставляет более внимательно отнестись к особенностям общественно-экономического развития России.
Внимание к социально-экономической истории — показатель готовности и способности общества активно использовать отечественный и мировой опыт в познании своего настоящего и разработке планов на будущее. Он убежден: для историков, экономистов, демографов, обществоведов других специальностей, ценность историко-экономического знания непреходяща еще и потому, что здесь проявляется очевидная закономерность: уровень знания социально-экономической истории определяет современный уровень культуры хозяйственной деятельности, способность конструктивно воспринимать прошлое, извлекать и учитывать исторические уроки .
Вторая четверть XIX в. – время взросления российского общественного движения, его усложнения и уточнения позиций различных общественных лагерей. Именно в это время окончательно формулируется монархическая теория, возникает либеральное движение, расширяется круг деятелей революционного лагеря. В 30-40-х гг. общественная мысль России расстается с философией Просвещения как фундаментом политических движений и переходит к шеллингианству и гегельянству, примеряя классическую немецкую философию к российским условиям. Революционеры не только осваивают европейский утопический социализм, но и выдвигают собственную теорию «общинного социализма». Равнодушие правительства к общественному мнению, борьба властей с живой мыслью приводят к усилению противостояния этих двух главных политических сил России, грозящего стране в будущем серьезными потрясениями .
Николаю I, резко поменявшему приоритеты верховной власти, манеру управления государством, потребовалось теоретическое обоснование своего курса .
Программу, которая стала известна в виде лозунга, в середине 30-х гг. сформулировал министр просвещения С. С. Уваров. Именно он провозгласил знаменитую триаду: православие, самодержавие, народность, ставшую девизом и программой монархистов вплоть до начала XX в. По мнению Уварова, самодержавие являлось лучшей и единственной формой государственного управления, поскольку, во-первых, освящалось религией, во-вторых, точно соответствовало народным чаяниям и традициям. Главными чертами народности, согласно Уварову, считались приверженность православной вере и патриархальность (подчинение младших старшим), нашедшая наиболее яркое выражение в крестьянской общине. Неясность именно этого понятия привела к тому, что деятели различных общественных лагерей, принимая его в принципе, вкладывали в термин «народность» совершенно различное содержание.
Триада Уварова открывала перед правительством Николая I заманчивые перспективы. Появилась «научная» возможность строить отношения с обществом, просвещением, литературой, журналистикой на основании уваровского лозунга. Кроме того, борьба с инакомыслием и оппозицией приобретала теперь новое звучание – можно было обвинить противников в недостаточной приверженности православию или монархии как идеалам народа . Не удивительно, что «верхи» империи всячески охраняли триаду от нападок на нее в целом или критики каких-то ее частей.
После расправы над декабристами вся общественная жизнь России была поставлена под строжайший надзор со стороны государства, который осуществлялся силами 3-го отделения, ее разветвленной агентурной сети и доносчиков. Это явилось причиной спада общественного движения.
Продолжить дело декабристов пытались немногочисленные кружки. В 1827 г. в Московском университете братьями П., В. и М. Критскими был организован тайный кружок, целями которого были уничтожение царской семьи и конституционные преобразования в России .
В 1831 г. царской охранкой был раскрыт и разгромлен кружек Н.П. Сунгурова, участники которого, готовили вооруженное восстание в Москве. В 1832 г. в Московском университете действовало «Литературное общество 11 нумера», участником которого был В.Г. Белинский. В 1834 г. раскрыт кружок А.И. Герцена .
В 30-40 гг. выделились три идейно-политических направления: реакционно-охранительное, либеральное, революционно-демократическое.
Принципы реакционно-охранительного направления выразил в своей теории министр просвещения С.С. Уваров. Самодержавие, крепостничество, православие объявлялись важнейшими устоями и гарантией от потрясений и смут в России. Проводниками этой теории были профессора Московского университета М.П. Погодин, С.П. Шевырев . Либерально-оппозиционное движение было представлено общественными течениями западников и славянофилов.
Центральная идея в концепции славянофилов – убежденность в своеобразном пути развития России. Благодаря православию в стране сложилась гармония между различными слоями общества. Славянофилы призывали вернуться к допетровской патриархальности и истиной православной вере. Особой критике они подвергали реформы Петра I .
Западничество возникло в 30-40 гг. XIX в. в кругу представителей дворянства и разночинной интеллигенции. Основная идея – концепция общности исторического развития Европы и России .
Историография. В обширной историографии, которая включает в себя труды историков, а также философов, политологов и литературоведов русской общественной мысли во второй четверти XIX в. идея «особого пути» традиционно была связана исключительно с «реакционностью» «официальной нации» и «славянофильства» соответственно, была рассмотрена случайно и в контексте противостояния «официалов», «славянофилов» и «западников» .
Идеи об этом «противостоянии», а также вообще о разделении русской мысли по определенным направлениям отражают субъективное ощущение событий своих современников, подкрепленных и схематизированных потомками, например, термин «официальная национальность» был неизвестен современникам и был введен в обращение А. Пыпиным . Хотя еще Н.Г. Чернышевский в своих очерках о гоголевском периоде русской литературы, использовал выражение «настоящие славянофилы» для разделения «людей» на самых образованных, самых благородных и самых одаренных в российском обществе» (то есть Аксаковы, Кошелевы, Хомяковы, Киреевские) из других, (представители «официальной национальности», под которыми С.П. Шевырева и М. П. Погодина имел в виду), но в целом в дореволюционной историографии, по классическим «западническим» оценкам, не было никакой разницы между «славянофильством» и «официальной нацией», и эта линия долгое время была унаследована в качестве методологического руководства советской историографией; такой подход не чужд некоторым западным ученым (например, Н. Рязановскому) .
Показательно, что в целом дореволюционная советская и зарубежная историография единодушно склонялась к идее М. П. Погодина и С. П. Шевырева, как предшественников проправительственной линии и «особого пути», что Россия защищала, действовала в этом контексте только как средство сохранения политического режима .
Дореволюционный период. И хотя В.К. Терещенко , анализируя взгляды М.П. Погодина во время Крымской войны, пришел к выводу, что он подверг резкой критике правительство и всю николаевскую систему, этот результат даже сочетался с признанием некоторых критических выступлений Погодина в 1820-е гг. не привели к принципиальному пересмотру оценок . М.П. Погодин и С.П. Шевырев под позором реакционеров долгое время оставались в стороне от российской историографии, подобно мыслителям и деятелям; и только недавно этот пробел начал заполняться . Неудивительно, что после длительного недосмотра, работа, которая появилась над вышеупомянутым, с большей вероятностью станет знакомой и реабилитированной, чем с широкими аналитическими обобщениями.
Значительный вклад был сделан в расстановку смысловых акцентов вокруг самой теории «официальной национальности», отметив сложность и порой противоречивый характер этого явления, систематизируя и обобщая работы, посвященные русскому консерватизму. В этой работе, однако, вопрос о связи между консерватизмом и идеей «особой» исторической траектории нации, а также вопрос о явно многофакторной причинности такого явления, как «официальная национальность» остались без надлежащего анализа . Круг людей, назначенных в лагерь «чиновников», определяется сложным и неоднозначным образом. Если он исчерпан двумя или четырьмя фигурами, которые существенно различаются по убеждениям, биографии и статусу, возникает вопрос, говорить ли об отдельном «направлении»; если расширить круг, как Н. Рязановский, который ссылается на «чиновников» С. Уварова, С. Шевырева, Ф. Булгарина, Н. Греча, О. Сеньковского, Н. Кукольника, М. Загоскина и в определенные периоды жизни В. Жуковский, Н. Гоголь, Ф. Тютчев, А. Пушкин и др. в том, что казалось отдельным, проправительственным «направлением» более широких и сложных настроений . Эпоха начинает наблюдаться, в связи с чем, нельзя забывать об общепринятом характере самого термина «официальная национальность» .
Историография славянофильства берет начало с середины 1860-х – первой половины 1870-х гг. В этот период наследниками славянофилов и близкими по взглядам к ним людьми было выдано значительное количество славянофильских работ, в том числе ранее неизвестных. Большая роль в публикации наследия славянофилов, а также комментариев к ней принадлежала представителям церковной историографии (М.П. Гилярову-Платонову, М.И. Барсову) .
Советский период. Определенное внимание к славянофилам, которое имело место вначале 1920-х гг., меняется к началу 1930-х гг. почти полным их забвением. Оживление интереса к данной теме в конце 1930-х гг. Не принесло каких-либо значительных научных достижений. Единственным исключением были единичные попытки освещения сущности славянофильства в рамках, так называемой марксистско-ленинской методологии.
Признав распространенность в русской общественной мысли вообще (а не только в «славянофильстве») идеи об «особом» историческом пути, Н.И. Цимбаев связывает это с «воздействием официальной идеологии николаевского времени», т.е. трактует феномен как нечто наносное, внешнее, не объясняя. Помимо создания искусственного водораздела между «общественной мыслью» и отдельно провисающей над ней и односторонне воздействующей на нее «официальной идеологией», такая позиция игнорирует также не нашедший должного объяснения в историографии феномен амбивалентности «славянофильства» и «западничества», когда практически у любого «западника» можно найти элементы национальной апологетики, а у любого «славянофила» — национальное самобичевание за «отсталость». Известно также явление частых «переходов» из стана в стан. Получается, что приверженность представлению об «особом пути» России реально оказывалась даже более прочной и глубокой, чем акцентируемая в отечественной историографии «славянофильская» или «западническая» ориентация.
По мнению С.С. Дмитриева, отличие славянофильства от теории «официальной народности» заключается в том, что первое направление было противоречивым, но относительно прогрессивным, а второе — единым, но ограниченным, застойно-реакционным в своем единстве. Историк показал также близость славянофилов и западников, принадлежность тех и других либеральному лагерю, несмотря на идейное размежевание. Находясь под прессом марксистско-ленинской идеологии. С. Дмитриев не смог избежать ошибок в оценке славянофильства. Идеологический налет носят, например, обвинения славянофилов в поповствующем идеализме и антиреволюционности. Сегодня эти аспекты мировоззрения славянофилов не представляются как однозначно реакционные.
Западничество Дмитриев определяет как прогрессивную буржуазную идеологию. Западники стремились к внедрению в России европейских форм парламентаризма, гражданских свобод, ратовали за отмену крепостного права и т. п. К религии, церкви западники относились равнодушно, а левые — враждебно, перейдя на атеистические, материалистические позиции. В середине 1840-х гг. в стане западников произошел раскол, вызванный внутренними противоречиями. Мировоззрение Белинского и Герцена, их революционный демократизм, социалистические идеи были неприемлемы для либеральных западников. Тогда окончательно сложились революционно-демократический, буржуазно-либеральный фланги движения западников.
С. Дмитриев не раз обращался к мотиву влияния на мировоззрение славянофилов идей утопического социализма. Наиболее полное воплощение этот мотив получил при подготовке широкомасштабного исследования по славянофильству. При жизни историк не сумел завершить работу над ним. Е.Л. Рудницкая по материалам архива С. Дмитриева опубликовала
статью «Раннее славянофильство и утопический социализм». В ней исследователь предлагает оригинальную трактовку славянофильства как национальной разновидности христианского утопического социализма. Впервые в научной литературе он ставит вопрос о влиянии славянофилов на мировоззрение А.И. Герцена, создавшего теорию «русского социализма». Вклад Дмитриева в исследование рассматриваемой проблемы, особенно с учетом последнего незавершенного проекта, трудно переоценить.
В послевоенные годы проблема западничества и славянофильства ушла в тень. О выходе монографических исследований по искомой проблеме не могло быть речи. Лишь в середине 1950-х гг. появились специальные труды по славянофильству. К ним относится книга Н.А. Цаголова «Очерки русской экономической мысли периода падения крепостного права» (1956). В ней дан анализ главных течений русской дворянской и буржуазной мысли середины XIX в. на основе обзора экономических сочинений. Славянофилы, по словам автора, были идеологами помещичьего типа буржуазной эволюции. Вместе с тем, Н.А. Цаголов ошибочно отождествляет экономические взгляды славянофилов и правых западников.
Некоторые проблемы изучения славянофильства и западничества
ном характере идей славянофилов. Славянофильство, западничество — две разновидности буржуазно-помещичьего либерализма. Двуединое определение классовой природы славянофильства порождено переломной эпохой в историческом развитии России и получило признание в науке. Это нашло отражение в работе «Развитие советской исторической науки в 1970—974 гг.», подготовленной к XIV Международному конгрессу исторических наук.
В.А. Китаев характеризует социально-политические взгляды славянофилов как близкие либеральным. Но он в отличие от Дудзинской и Цимбаева, не склонен безоговорочно относить славянофилов к либералам. По Китаеву, в славянофильстве были консервативные
и либеральные черты. Взгляды классических славянофилов выходят за рамки либерализма. В советской историографии данная проблема изучалась с точки зрения классового подхода. В результате необъективный характер исследования проблемы приводил нередко к деформации, искажению ее сущности. Историк Д.И. Олейников считает западничество XIX в. малоизученным явлением. В науке до сих пор нет ни одной специальной исследовательской работы по западничеству. По его мнению, западничество в советское время зависело от конкретных политических условий и не укладывалось ни в одну из существующих периодизаций отечественной историографии. До войны оно относилось к «спокойному периоду русской истории как пример «борьбы противоположностей» (западников и славянофилов) за лучшее будущее России. Но в итоге послевоенной кампании борьбы с «космополитизмом и низкопоклонством» западники разделились на «хороших» революционеров-демократов и «плохих» либералов. По мнению историка, публиковались работы о Белинском, Герцене, Огареве, носившие псевдо-биографический характер. И в 60-е гг. XX в. тема западничества не развивалась из-за влияния официоза. Только после споров о роли западников и славянофилов в русской истории, разгоревшихся в публицистике, историки вновь приступили к исследованиям. Однако дискуссия «Наследие революционеров-демократов и современность», прошедшая в 1970-х гг., была бесплодной. Итак, западничество 1840-х гг., по Олейникову, стало мерилом для мировоззрения представителей западнических направлений российской общественной мысли и в 1880-е гг., и в 1990-е гг.
Послевоенный период представляет собой довольно противоречивое время в историографии славянофильства . С одной стороны, он характеризовался некоторой активизацией интереса к этому общественному явлению, попытками дать ему объективную оценку (вторая половина – конец 1940-х гг. вторая половина 1960-х – начало 1970-х гг.), традиционно советским трактовкой его как реакционного, консервативного явления, закончилось проведением в 1969 г. дискуссии о славянофильство, а также появлением в среде филологов первой советской монографии о славянофилах, автором которой был Ю.З. Янковский . Однако одновременно само славянофильское наследие практически не издавалось, а теоретическое осмысление проблемы могло осуществляться только в рамках ее традиционного марксистско-ленинского догматического толкования.
Общественная ситуация, которая сложилась в СССР в конце «перестройки», объективно позволяла углубить осмысление славянофильства, постепенно освобождаясь от тех ложных представлений, что искривляли его реальный духовный смысл . Однако возможность открывшейся тормозилась недостаточностью переизданий произведений славянофилов и чрезвычайно малым количеством публикаций новых текстов.
В то же время в период «перестройки», как и прежде, оставалась доминировать советская идеологическая тенденциозность и политическая ангажированность, не позволяли объективно отнестись к предмету, который рассматривался. В этом контексте очевидным фактом было недостаточное изучение многими исследователями (в частности, В.И. Холодным и др.) всего объема славянофильской наследия или вольная трактовка отдельных положений. Историки существенно отставали от представителей других гуманитарных направлений по уровню исследования жизни, творчества и общественно-политических взглядов славянофилов.
Постсоветский период. С распадом в 1991 г. Советского Союза в отечественной исторической мысли происходит отход от марксистской идеологии, наблюдается развитие ряда новых направлений в изучении отечественной истории. Историки современного периода в стремлении найти путь России меж Западом и Востоком все чаще обращаются к западничеству и славянофильству, дабы найти там ответы на геополитические и социальные вопросы, актуальные и для современной России.
В это время появляется большое количество исследований и трудов на рассматриваемую тему за авторством таких историков как Л.М. Ляшенко , П.Н. Зырянова и И.Н. Пашкова . Представленные выше составители учебников с современных позиций пытаются наиболее объективно оценить деятельность либералов николаевской эпохи с не только исторических, но и философских, а также литературных аспектов.
Исследователь Ц. Н. Цимбаев, детально исследуя историю появления термина «славянофильство», изучая биографии, подробно остановился на споре славянофилов и западников и пришёл к неожиданным выводам, причислив славянофилов к либеральному направлению русской общественной мысли . Работа Цимбаева показывает, что точка зрения на это философское течение стала меняться.
Во времена перестройки и после перестроечного периода отношение исследователей к славянофилам кардинально изменилось. Тот же В. И. Керимов говорит о другом. Теперь славянофилы не консерваторы, приверженцы монархии, а сторонники реформ. Это в первую очередь касается одного из самых больных русских вопросов — крестьянского, по мнению Керимова, идеалом славянофилов является не мощное национальное государство, а всемирное братство .
Подводя итоги, следует отметить, что точка зрения на философское течение славянофилов со временем менялась, и порой — кардинально. К сожалению, в самых первых — дореволюционных — трудах были освещены самые общие вопросы — это только биографии славянофилов и их отдельные взгляды, глубокого анализа мы не встретим. Ситуация меняется сразу же после Октябрьской революции 1917 года. Исследователи, которые эмигрировали из страны, искали в трудах славянофилах истоки социалистической революции. В советской лее России, по понятным причинам, говорилось только о реакционности славянофилов и их консерватизме. Сегодня подход к изучению славянофилов изменился. Появилась возможность оценивать их труды объективно, большое внимание уделять религиозным идеям славянофилов. Исследователи отказываются от жёсткого противопоставления западников и славянофилов. Оба этих течения некоторые исследователи относят к либеральному направлению философской мысли.
Объект исследования – представления об основах, пути и перспективах развития России, проявлявшиеся, во-первых, в теоретических построениях, во-вторых, в общественной полемике, в России второй четверти XIX в.
Предмет исследования – общественно-политические идеи первой половины XIX в.
Цель исследования – изучение эволюции общественной мысли во второй четверти XIX в.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1. Изучить политику в годы правления Николая I;
2. Определить направления западников и славянофилов;
3. Рассмотреть процесс формирования идей российского славянофильства;
4. Исследовать идеи консервативного направления;
5. Исследовать идеи либерального направления;
6. Исследовать идеи радикального направления;
7. Исследовать идеи петрашевцев;
8. Изучить сущность теории общественного социализма.
Методология исследования обусловлена комплексом теоретических принципов и критериев, выдвигаемых историографами и методологами в настоящее время.
В курсовой работе использовались такие общенаучные методы как анализ и синтез, индукция и дедукция, аналогия и сравнительный анализ, моделирование, восхождение от абстрактного к конкретному, системный анализ и его производные (например, структурно-функциональный анализ).
Метод индукции в данном исследовании – метод умозаключений, основанный на обобщении фактов. Посредством индукции (наведения) обеспечивается переход от изучения единичных фактов общественной мысли во второй четверти 19 века к общим положениям и выводам.
Метод дедукции применялся в курсовой работе в виде рассуждений, с помощью которых гипотеза проверяется реальными фактами. Дедукция (выведение) делает возможным переход от наиболее общих выводов к относительно частным.
Анализ и синтез, индукция и дедукция применяются в исследовании в единстве.
Прежде всего, следует подчеркнуть, следом за предшественниками, что мы наиболее научно плодотворными считали понимание истории как многофакторного процесса, в котором закономерность сочетается со случайностью, эволюция с революцией, типичное с индивидуальным.
Еще лет пятнадцать назад советскому историку достаточно было ограничиться общим заявлением о приверженности к марксистскому материалистическому пониманию истории, законам диалектики, требованиям историзма и партийности, понимаемой как научная объективность. В лучшем случае в монографических и диссертационных сочинениях приводились для обоснования методологических подходов теоретические положения из произведений К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, документов Коммунистической партии Советского государства, соотнесённые с темой исследования.
Не обеспечив нормального, естественного выхода из кризиса, марксистская методология, тем не менее, оказалась весьма полезной при изучении ряда сюжетов отечественной истории.
Марксистская парадигма социального познания давала достаточно надежный критерий сравнительно-исторического исследования. Конечно, этот метод не без изъянов, но в его границах профессиональный ученый мог не только показывать наличие феодализма или капитализма в той или иной стране, но и обнажать существенные их различия.
Это не означает, однако, научной непререкаемости марксистской теории, ряд положений которой выглядит в настоящее время архаично, ряд других представляется ошибочным, а претензии на способность объяснить все исторические явления и дать схему исторического развития человечества, по меньшей мере, наивны. Полностью отказаться на этом основании от марксизма как методологической основы исторического исследования было бы нерационально.
В работе использован цивилизационный подход и концепция модернизации.
Прежде всего, следует подчеркнуть, следом за предшественниками, что мы наиболее научно плодотворными считали понимание истории как многофакторного процесса, в котором закономерность сочетается со случайностью, эволюция с революцией, типичное с индивидуальным.
Вполне закономерен современный поиск модели, которую можно принять в качестве образца решения исследовательских задач, в ходе которого «примериваются» в качестве новой парадигмы исторического процесса и общественной мысли не только модернизированный марксизм, но и концепции А. Тойнби, М. Вебера, К. Поппера, французской школы «Анналов», евразийцев и другие.
Состояние методологического кризиса, охватившего современную общественную мысль в России (по мнению Ю.А. Полякова пора цветения в методологии еще не наступила), обязывает исследователя определить своё видение исторического процесса, свои подходы к анализу событий, фактов и явлений, независимо от того, какой бы частный сюжет он не избрал для изучения.
Критика марксизма в отечественной науке приобрела особый характер: ей подвергались часто не подлинные положения марксизма, а его интерпретации, укоренившиеся в теоретическом арсенале российского обществоведения.
Экономический детерминизм не является единственным; он может быть дополнен при исследовании исторического процесса другими типами причинно-следственных связей.
Резкий перелом в историческом развитии России вызвал волну критики марксистской методологии истории. Марксизм был резко отвергнут — в первую очередь по идеологическим, а не собственно научным причинам. Но эвристические возможности марксистской исторической социологии еще далеки от своего исчерпания; нужно до конца использовать возможности старой марксистской парадигмы научного знания, поднимаясь по ступеням теоретических размышлений.
Другим важным методологическим принципом, которым мы руководствовались в ходе курсовой работы, был принцип историзма, предопределивший и методику исследования. Основным явился исторический метод. Он позволяет изучить общественные процессы в развитии и взаимосвязи с позиций конкретно-исторического опыта, раскрыть понятийный аппарат научных исследований, систематизировать исторические факты и их интерпретации по типичности проявления тех или иных признаков, выявить наиболее существенное и отсеять второстепенное как в теоретических концепциях, так и в конкретных суждениях и оценках.
Применительно к данной работе принцип историзма предусматривает анализ историографических фактов во взаимосвязи и взаимозависимости от конкретной обстановки, причем в ее развитии; неразрывности (неделимости) отечественной исторической мысли.
В ряде случаев ставится вопрос о специфике и уровнях частных историографических процессов, система противоречий между которыми и составляет главную сущностную характеристику историографической ситуации.
Например, в соответствии с принципом историзма проблема иностранного капитала в дореволюционной России рассматривается автором как целостная система, а зарубежное инвестирование в российскую экономику — как явление, имевшее место в процессе трансформации страны. Именно в контексте этого процесса, — начавшегося после Великой реформы 1861 г., анализируется нами вопрос об иностранном капитале в России и развитие предпринимательства.
Изучаемые социокультурные факторы индустриализации исследовались в хронологической последовательности, что является характерным признаком историзма, и в исторической динамике, иногда на протяжении нескольких десятилетий. Учитывался также естественно-исторический характер социально-экономического развития и предпринимательства.
Сравнение — очень важный метод в исторической науке. Его называют «королевским путем» исторического познания.
Учитывая в значительной степени историографический характер нашего исследования, именно историко-сравнительный метод, разновидность исторического, явился ведущим в работе. Использовались и другие общие методы исторического исследования: конкретно-исторический, историографического описания, исторического моделирования, особенно в части источниковедческого и историографического анализа проблемы.
Хронологические рамки работы, охватывают период правления Николая Павловича – вторую четверть XIX в. (1825-1855 гг.).
В качестве методологической основы данного исследования были приняты следующие тезисы:
1. общественная мысль (понимаемая как размышления на философской основе представителей общества о самом обществе) не совершенно жестко привязана к базису экономических интересов ее носителей, но определяется также их социокультурными установками (могущими порой даже вступать в противоречие с объективными экономическими интересами), а, кроме того, имеет в эпоху формирования буржуазных национальных государств собственную логику развития и выполняет определенные объективные задачи, главной из которых является теоретическое оформление базовых принципов национального самосознания;
2. складывающееся национальное самосознание предполагает поиск своего национального лица (самоидентификацию) и формируется через противопоставление: «мы» и «чужие»;
3. функцию «общественной мысли» осуществляет группа интеллектуалов, вышедшая из некоторых социокультурных кругов, и, соответственно, отражающая в своих построениях определенные социокультурные установки.
Данная методология, отказывающаяся от работы со «славянофильством» и «западничеством», как содержательными, а не субъективно-историческими категориями, опирается на концепции национализма, созданные, прежде всего, в рамках теории модернизации и теории зависимого развития.
Источниковая база исследования представлена следующими группами материалов.
1. Изучение развернутых концепций «особого пути» предполагает, что эти концепции связно излагались в некоторых специальных теоретических сочинениях. Следовательно, наиболее обширную группу источников образуют программные документы: статьи, памфлеты, исторические изыскания, философские трактаты, и т.д. На сегодняшний день эта группа источников — практически вся — является опубликованной. То, что не было издано и пролежало «под сукном» в николаевскую эпоху, активно издавалось в пореформенное время — таковы многотомные собрания сочинений К.С. Аксакова , А.С. Хомякова , И.В. Киреевского , М.П. Погодина ; затем, в советский период, прежде неопубликованные работы вводились в оборот в собраниях сочинений (П.Я. Чаадаева , А.И. Герцена , В.Г. Белинского и др.) или в серии «Литературного наследства»; наконец, третья волна интереса к историко-философским сочинениям привела к появлению в печати  

Заключение:

Анализ исторических событий начала-середины XIX в. позволяет сделать вывод, что, несмотря на реальную, диктуемую самой действительностью необходимость изменения пути развития России, нужные стране реформы не были проведены Николаем I. Как уже говорилось, основные течения можно разделить на несколько. Официальное, стремящееся сохранить самодержавие, воплощенное в теории Уварова «самодержавие – православие – народность».
Помимо этого, в России было сильно течение славянофилов, в некоторых вопросах сходное с триадой Уварова. Основная мысль представителей этого течения: Россия обладает своим особым путем развития, который не совпадает с развитием стран Запада.
Западники, напротив, предлагали ориентироваться на страны Европы, дабы преодолеть отставание России в экономическом и политическом смыслах.
Еще одно течение, имеющее свою трактовку развития страны, появилось в России в это время – социалистическое.
Наличие нескольких разных теорий говорит о сложности положения страны и о необходимости перемен.
Преобразовательные устремления власти поначалу встретили в русском обществе понимание. Журналы, занимавшие различные общественно-политические позиции, западнически-либеральный Русский вестник, славянофильская Русская беседа и даже радикальный Современник в 1856-1857 гг. выступали за взаимодействие всех общественных сил, за совместную поддержку реформаторских намерений правительства. Однако по мере того, как прояснялся характер готовившейся крестьянской реформы, общественное движение теряло свое единство. Во второй четверти XIX вв. в России было 3 основных направления общественно-политической мысли:
1. Консервативное: Базировалось на теории «официальной народности». Император сам это придумал. «Некое сохранение русского народа.» Сформулировал идеи официально народности: Граф Уваров. Оно выражалось в лозунге: «за веру царя и отечество».
2. Либеральное: Его осуществляли западники и славянофилы.
3. Демократические: Белинский, Герцен, Буташевич-Петрашевский.

Фрагмент текста работы:

ГЛАВА 1. ИДЕОЛОГИЯ НАРОДНИЧЕСТВА
1.1 Годы правления Николая I

Николаевский режим своей строгостью усилил противостояние общества, развивая и усложняя его. Со сторонниками революционных изменений появляются более умеренные элементы, считающие, что революции – это болезнь общества, которую можно предотвратить или вылечить.
С. С. Уваров провозгласил знаменитую триаду: православие, самодержавие, народность, которые стали валютой и программой монархистов до начала XX в. По его мнению, самодержавие является лучшей и единственной формой правления, потому что, с одной стороны, оно освящается религией, а с другой – именно в соответствии с чаяниями и традициями народа. Основными характеристиками национальности, согласно теории «официальной национальности», считались приверженность православной вере и патриархату (подчинение младших старшим), которые нашли наиболее живое выражение в общине крестьянин .
Либеральное течение, появившееся в России, проявляется особенно живо после публикации «философического» письма П. Я. Чаадаева в журнале «Телескоп». В этом письме парадоксальный и исключительный мыслитель попытался проанализировать исторический путь, пройденный Россией. По словам Чаадаева, принятое Киевом православие оказалось роковым выбором, тогда оно изолировало Россию от мира, лишило ее некой универсальной человеческой общности (духовного единства), погрузило в грех духовного индивидуализма . Самая большая опасность в такой ситуации состоит в том, что божественные истины (в области политики, экономики, культуры), как думал мыслитель, будут открыты не отдельным нациям, а человеческому сообществу, из которого Россия была исключена.
Нельзя сказать, что Чаадаев намеревался опорочить историю России и ее будущее. Такое количество неприятностей, которые обрушились на страну, ее явное несоответствие с Западом и Востоком заставили мыслителя предположить, что необычная судьба России – неразрешенное провидение Провидения. Другое дело, что реализация этого устройства, выход из цивилизационного лабиринта показалась ему нереальной при николаевском режиме .
Последнее замечание Чаадаева разделили другие лидеры либерального лагеря. Источниками либерализма являются круги 1830-х годов. Под давлением цензуры и слежки независимое движение русской мысли в основном происходило за пределами литературы и университетских наук, в философских кругах. У декабристов философия Просвещения исчезает с политической арены России как основа доктрин оппозиции. Вся идеология основана на определенных философских идеях. Сложный и тщательный поиск новой философской основы оппозиционного движения стал главной задачей кругов 1830-х и 1840-х гг .
Это исследование привело к работе немецких философов – Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля . Гегельянство было выбрано в качестве новой философской доктрины общественного движения в кругу Н. В. Станкевича.
В кругах 30-х и 40-х гг. разгорелись жаркие споры между двумя ветвями либерального лагеря – западниками и славянофилами.
Западники во главе с Т. Н. Грановским, К. Д. Кавелиным, Б. Н. Чичериным, С. М. Соловьевым отстаивали европейский вариант развития России . Другими словами, они утверждали, что в истории России нет ничего уникального, это европейская страна, которая отстала от развития западноевропейских держав. Его дальнейшее развитие приведет к созданию в России конституционной монархии или буржуазной республики. Однако речь шла о будущем, когда жители Запада выступали за отмену крепостного права, развитие местного самоуправления, реформу судебной системы и введение демократических свобод хотя бы для части населения.
Реальная жизнь внесла свои коррективы в западные планы. Выступая против самодержавного деспотизма, они признали, что в России нет другой политической силы для осуществления либеральных преобразований, кроме монарха. Протестуя против муниципальной собственности, они полагали, что частная собственность в нашей стране является прямым путем к «синизму», то есть к бедности большинства населения. Защитники идей европейского верховенства права они отстаивали своеобразную форму российского государства . Это несоответствие в позиции западных людей не было следствием их идеологической мягкости, их нечеткости или страха перед репрессиями. Это было поведение трезвых политиков .
Славянофилы (А. С. Хомяков, братья Киреевские, семья Аксаковых и Ю. Ф. Самарин) защищали особый путь развития России. Их выводы были основаны на трудах историков (в частности, М.П. Погодина) и их собственных научных исследованиях. По их словам, традиционные государственные заказы были нарушены во время необходимых, но слишком резких реформ Петра I. Мнения славянофилов оказали значительное влияние на развитие общественной мысли в России. В то же время, что и Белинский, они провозглашали первенство социальных задач над политическими, поддерживали традицию декабристов в отношении необходимости воспитывать прогрессивное и просвещенное общественное мнение. Славянофилы хотели избежать повторения пути Европы, главным образом потому, что это был путь революций, обремененных человеческими и материальными потерями .
Они были, конечно, монархистами, но несколько отличались от западных. Для последнего монархия была инструментом для достижения либеральных целей. Для славянофилов монархия является проявлением суверенитета народа, его свободной воли. По их мнению, эта сила остается прогрессивной до тех пор, пока она служит делу веры и народа. Это суперкласс, и поэтому невозможно определить короля и чиновников (его слуг). Связь между правительством и народом может и должна быть укреплена путем вызова выборных должностных лиц со всего мира (Земский собор) .
В реальной политике их взгляды означали: а) попытку создать необычно демократическую систему под лозунгом: «Сила власти – царю, власть мнения – народу»; б) попытка уничтожить все, что разделяет российское общество; в) спасение крестьянского сообщества как пример национальной системы и традиционной структуры, которая приучает крестьян жить в соответствии с христианскими заповедями . Другими словами, славянофилы были готовы поддержать Уваровскую триаду, но Земский Собор, свобода личности, совести и общественного трибунала приняли концепцию национальности.
Правительство Николая I было особенно увлечено деятельностью славянофилов, оставляя западничество несколько невидимым. Это понятно. В отличие от западников, славянофилы работали «на земле», оккупированной правительством, угрожая нарушить гармонию и логику формулы Уварова, «раскрыть его» по-своему .
Теоретически, западники и славянофилы могли рассчитывать на успешную реализацию своих программ, возможно, ничего необычного было невозможно. На практике планы либералов в России были приостановлены в безвоздушном пространстве, у них не было ни твердой поддержки, ни массовых союзников. Русские либералы были вынуждены полагаться исключительно на милость верховной власти.
Кружок М.В. Буташевича-Петрашевского. Правительственные репрессии с ее участниками. Первые революционные кружки во времена правления Николая I произошли в середине и конце 1820-х гг. среди учащейся молодежи. Наиболее известными из них были кружок братьев Критских и кружок Сунгурова . Они состояли в основном из студентов Московского университета и были последователями декабристов. Члены этих кругов надеялись осуществить государственный переворот, однако надеялись привлечь массы. Тем не менее, все эти кружки были немногочисленны, плохо организованы и поэтому на самом деле не имели времени что-либо делать .
Понемногу менялся характер революционного движения, идеи французского утопического социализма, который нашел здесь достаточное количество партизан, все больше проникали в Россию. В конце 40-х гг. XIX в. Особенно популярны идеи С. Фурье, который в своих работах блестяще раскритиковал современный капитализм и нарисовал картину счастливой жизни человечества на фалангах (коммунах).
Одним из самых ярых поклонников идей Фурье в Петербурге был чиновник Министерства иностранных дел М.В. Буташевич-Петрашевский и «помещик без службы» Н. А. Спешнев . Все началось со встреч друзей и знакомых Петрашевского в пятницу. Во время этих встреч обсуждались работы Фурье, литературные новинки, речи, осуждающие крепостное право и политический деспотизм, планы трансформации России. Сам М.В. Петрашевский пытался привести слова в действие, посадил своих крестьян в фалангу-новостройку, построенную для них, но они не поняли своего счастья и сожгли новое здание. В противном случае Спешнев подошел к делу, в котором предлагалось восстать уральским рабочим и поселиться с ними в Санкт-Петербурге, поднимая по пути крепостных. Ф. М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, А. Г. Рубинштейн, П. П. Семенов (Тян-Шанский) приняли участие в митингах петрашевцев .
Фаланги Петрашевского и «революция» Спешнева были фантазией о чистой воде, оставаясь только на бумаге, но это не спасло петрашевцев от мести. Их действия были описаны как заговор идей, наказуемых смертной казнью. Военный суд приговорил к казни 21 петрашевца (в том числе Достоевского). 22 декабря 1849 г. на Семеновском плаце в Санкт-Петербурге была проведена постановка их казни . Люди были одеты в саваны, прикреплены к колоннам; взвод солдат взял свое огнестрельное оружие – тогда помощник адъютанта Николая I объявил о замене казни на принудительные работы и солдатчину. Однако ужесточение репрессий против революционеров не привело к затуханию революционного движения.
Таким образом, правительство Николая I было особенно увлечено деятельностью славянофилов, оставляя западничество несколько невидимым. В отличие от западников, славянофилы работали «на земле», оккупированной правительством, угрожая нарушить гармонию и логику формулы Уварова, «раскрыть его» по-своему.
Теоретически, западники и славянофилы могли рассчитывать на успешную реализацию своих программ, возможно, ничего необычного было невозможно. На практике планы либералов в России были приостановлены в безвоздушном пространстве, у них не было ни твердой поддержки, ни массовых союзников. Русские либералы были вынуждены полагаться исключительно на милость верховной власти.