Курсовая с практикой на тему Неприятие банальности и пошлости как сквозной мотив творчества В.В. Набокова (на примере рассказов писателя)

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА 1. МОТИВ В ЛИТЕРАТУРНОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ 5

1.1. Сущность понятия «мотив» в литературоведении 5

1.2. Типология и идейно-художественные функции мотива в литературном произведении 7

ГЛАВА 2. СВОЕОБРАЗИЕ МОТИВОВ БАНАЛЬНОСТИ И ПОШЛОСТИ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА 12

2.1. Сущность понятий «банальность» и «пошлость» 12

2.2. Воплощение мотивов банальности и пошлости в рассказах В.В. Набокова «Красавица» и «Возвращение Чорба» 17

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 33

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 36

Введение:

Актуальность выбранной нами темы обусловлена растущим в последнее время интересом литературоведов к изучению творческого наследия В. В. Набокова.

У В. В. Набокова есть эссе: «Пошляки и пошлость». Набоков осуждает американский стиль рекламы для среднего класса, рекламы задающей фальшивые ориентиры материального счастья без сопутствующей духовной мерки [6, с.89].

Нерусским своим читателям он поведал о том, что в русском языке (и, следовательно, сознании) существует специальное слово, точного аналога которому в западных лексиконах нет. (Пошлость – банальность, вульгарность, духовная низкопробность.) И вовсе не потому, конечно, что там нет пошлости. А, скорее потому, что она скрыта за эвфемизмами буржуазной респектабельности. Сам Набоков пишет, что буржуазность он понимает в флоберовском, а не марксовском смысле: «Буржуа – это самодовольный мещанин, величественный обыватель». При этом, Набоков не пишет, есть ли в западном сознании точный эквивалент мещанства. (Мещанин – это сословие, безликое имя которого выперло в дворянской культуре синонимом презрительной клички.)

Объект данной курсовой работы являются рассказы В.Набокова «Красавица», «Возвращения Чорба».

Предметом исследования является исследование своеобразия и функциональной значимости неприятия банальности и пошлости как сквозного мотива творчества В.В. Набокова.

Целью курсовой работы является исследование своеобразия и функциональной значимости неприятия банальности и пошлости как сквозного мотива творчества В.В. Набокова (на примере рассказов писателя).

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

• выявление сущности понятия «мотив»;

• анализ существующих типологий мотивов;

• выявление сущности понятий «банальность» и «пошлость»;

• определение воплощения мотивов банальности и пошлости в рассказах В.В. Набокова «Красавица» и «Возвращение Чорба».

Исследование опирается на аналитико-синтетический, историко-литературный и типологический методы.

Что касается практической значимости, то результаты проведенного исследования могут быть полезны для дальнейшего изучения символики произведений В. В. Набокова, а также они могут использоваться при разработке лекционных и семинарских курсов в практике преподавания истории литературы русского зарубежья в вузе.

Структура данной курсовой работы определяется логикой темы исследования. Работа состоит из введения, двух глав и заключения. Введение раскрывает актуальность выбранной темы, определяет объект, предмет, цель и задачи исследования, указывает используемые методы, раскрывает практическую значимость работы. В первой главе представлены общие сведения об изучаемом понятии «мотив», рассматривается типология мотивов. Вторая глава посвящена характеристике особенностей неприятия банальности и пошлости как сквозной мотив. В заключении формулируются окончательные выводы по рассматриваемой теме, подводятся итоги исследования.

Список изученной литературы по теме исследования включает в себя 37 наименований.

Заключение:

Подводя итоги изучению проблемы своеобразия символики в ранней драматургии В. В. Набокова, необходимо отметить следующее.

Во-первых, осуществленный в первой главе аналитический обзор работ по теории мотива позволил утверждать, что мотив – многозначный, многоуровневый образ, имеющий иносказательное значение и устанавливающий связь с известными человеку переживаниями, событиями, предметами.

Во-вторых, анализ существующих типологий мотивов позволил в рамках настоящего исследования рассмотреть различные типологии мотивов.

В-третьих, споры о том, России или миру принадлежит писатель, окончились ничем, потому что буквально десятилетие назад в России разразился настоящий набоковский бум, и оказалось, что русский читатель вполне готов к восприятию творчества этого необычного автора.

Набоков начал сочинять крестословицы (т. е. кроссворды), а также до войны он очень много писал. Все, созданное им до отъезда в 1940 году в Америку, составит первое собрание его сочинений. Однако литературная судьба складывалась непросто: лишь после выхода в свет «Машеньки», героиню которой восприняли как своеобразный мотив России, о Набокове заговорили всерьез. Заговорили прежде всего те, кто уже имел имя. Так, Бунин в 1930 году сказал, что Набоков «осмелился выступить в русской литературе с новыми формами искусства». Критики отмечали и изобразительную силу слова, и формально-стилистические и психологические находки, и зоркость взгляда, и умение показать неожиданный разрез обыденного, и многое-многое другое, но в целом отношение было прохладным. «Слишком уж явная литература для литературы», — сказал первый критик русской эмиграции Георгий Адамович. «Очень талантливо, но неизвестно для чего…» — вторил ему В. Варшавский.

Такое восприятие читателей-современников во многом понятно и объяснимо: воспитанные на традициях русской классической литературы, они лишь смутно осознавали, что перед ними новая литература с новым отношением к миру и человеку. Писателя обвиняли в эстетизме и литературности, не понимая, что его эстетическое кредо принципиально отлично от всего того, на чем выросла и чем питалась великая русская литература. Дело все в том, что Набоков отрицал отношение к произведению словесного искусства как к «зеркалу жизни», он признавал творческую связь между литературой и реальностью, считая, что великие произведения искусства — это «новые миры».

Для Набокова смысл литературы, искусства состоял в отказе человека принять реальность хаоса жизни. Один из исследователей творчества писателя отмечает, что «Набоков был одержим творчеством, возможно, более ценным для него, чем сама жизнь, что находит метафорическое отражение во всех его романах». Русского читателя, воспитанного на иной культурной традиции, подчас останавливали его холодность, определенная дистанция по отношению к персонажам, ироническое, подчас даже сатирическое и игровое начало в его прозе. Набоков оказался ближе западному читателю. Может быть, поэтому после бегства из Европы в 1940 году он стал писать по-английски, и многие стали воспринимать его как американского писателя.

Когда читаешь произведения Набокова, сюжет словно исчезает, становится даже не второстепенным — несущественным, и ты вдруг попадаешь под обаяние слова, включаешься в некую игру, забывая о том, что это игра. И тогда ты, по Набокову, становишься «хорошим читателем». Хорошим писателем он считает того художника, который может не отразить, а пересоздать жизнь творческой волей художника, опираясь на свое восприятие и воображение, увидеть неповторимое, особенное, скрытое за внешней видимостью явлений. Писатель, по словам Набокова, «рассказчик, учитель и маг», но «маг в нем преобладает». Чтобы проникнуться магией искусства, читателю необходимо наличие двух основных качеств: «бескорыстное воображение и чисто художественный интерес». Настоящий читатель должен не читать, а «перечитывать», чтобы «охватить сразу все, что написано в книге, чтобы потом спокойно наслаждаться каждой ее деталью».

Фрагмент текста работы:

Сущность понятия «мотив» в литературоведении

Мотив — термин, вошедший в литературу из музыковедения. Впервые был зафиксирован в «музыкальном словаре» С. де Броссара в 1703 году. Аналогии с музыкой, где данный термин ключевой при анализе композиции произведения, помогают уяснить свойства мотива в литературном произведении: его вычленяемость из целого и повторяемость в многообразии ситуаций [13, с.54].

В литературоведении понятие мотив использовалось для характеристики составных частей сюжета еще Гете и Шиллером. Они выделяли мотивы пяти видов: ускоряющие действие, замедляющие действие, отдаляющие действие от цели, обращенные к прошлому, предвосхищающие будущее [17, с.65].

Понятие мотива как простейшей повествовательной единицы было впервые теоретически обосновано в Поэтике сюжетов Веселовского. Его интересовала повторяемость мотивов в разных жанрах у разных народов. Веселовский считал мотивы простейшими формулами, которые могли зарождаться у разных племен независимо друг от друга. (борьба за наследство братьев, бой за невесту и т.д.) он приходит к выводу, что творчество в первую очередь проявляется в комбинации мотивов, дающей тот или иной сюжет [18, с.76].

В дальнейшем комбинации мотивов преобразовались в различные композиции и стали основой таких жанров, как роман, повесть, поэма. Сам же мотив, по Веселовскому, остался устойчив и неразложим, комбинации мотивов составляют сюжет. Сюжет мог заимствоваться, переходить от народа к народу, стать бродячим. В сюжете каждый мотив может быть основным, второстепенным, эпизодическим. Многие мотивы могут быть развернуты в целые сюжеты, и наоборот [8, с.65].

Положение Веселовского о мотиве как о неразложимой единице повествования было пересмотрено в 20 годы.

Пропп: мотивы раскладываются, последняя разложимая единица не представляет собой логического целого. Первичными элементами Пропп называет функции действующих лиц — поступки действующих лиц, определенные с точки зрения их значимости для хода действия. семь типов персонажей, 31 функция (на основе сборника Афанасьева) [13, с.54].

Особую сложность представляет выделение мотивов в литературе последних веков: их разнообразие и сложная функциональная нагрузка.