Курсовая с практикой на тему Информационная война в СМИ

Содержание:

Введение 3
Глава 1. Применение когнитивной лингвистики в информационной войне 5
1.1. Теория метафор в ключе информационной войны 5
1.2. Метафора в когнитивной лингвистике и ее классификация 11
Глава 2. Проявления информационной войны на примере кризисов 18
2.1. Риторика СМИ в контексте внешних вооруженных конфликтов 18
2.2. Применение когнитивной лингвистики в современных конфликтах 22
Заключение 29
Список литературы 31

Введение:

Актуальность данной работы продиктована необходимостью анализа отечественного и иностранного опыта ведения информационного противоборства в ходе миротворческих операций, локальных войн и вооруженных конфликтов, а также необходимостью разработки теории и совершенствования практики информационного противоборства, направленного на предотвращение, локализацию и прекращение вооруженных конфликтов. Особое внимание уделено лингвистическому аспекту, а также вербальному «инструментарию», который используется основными операторами информационных войн для достижения цели.
Объект работы – информационная война в ее медийном проявлении.
Таким образом, предметом работы являются лингвистические и стилистические конструкты в вещании СМИ.
Учитывая «свежесть» темы и ее непосредственную злободневность, предпочтения в выборе источников отдавались периодическим изданиям, так как именно в них обнаруживается наиболее актуальная информация, прямиком с «информационных фронтов», тогда как объёмные монографии и учебники зачастую слишком академичны и содержат информацию, устаревшую едва не на этапе издания книги.
Методологический инструментарий исследования составляли общепринятые в современной историографии принципы объективизма, историзма и мировоззренческого плюрализма. С целью глубокого осмысления явлений и процессов, исследуемых в данной курсовой работе, применялись системный и проблемно-хронологический подходы, методы систематизации и обобщения.
Однако, это касается только вопроса информационных столкновений ближайшего времени. Для проведения сбора информации и последующего анализа необходимо в первую очередь понимать понятия и терминологию, коей приходится оперировать, для чего необходимо иметь солидные труды под рукой, например, учебник автора Бажал Ю.М. «Экономика знаний: теория и государственная политика». Именно на нее мы опирались при приведении дефиниций в данной работе.
Также, особого внимания заслуживает работа Григорьева А.А. «Европейский опыт построения информационного общества», из которой мы черпали сведения относительно западной информационной «архитектуры», что стало подспорьем для понимания сильных и слабых сторон европейских СМИ.
Однако, ключевой работой, определившей ход и строение данной курсовой работы можно назвать труд Окуневой И.О. «Виды и роль метафоры в печатных изданиях России, Великобритании, США». Именно эта статья стала основой для сравнения и анализа пропагандистских СМИ различных стран.
Основных задач две: раскрыть понятие непосредственно информационных войн в контексте СМИ, а также проанализировать вербальные конструкции, используемые в ходе информационного воздействия.
Отсюда вытекает и логическая структура работы, включающая две главы, с двумя параграфами в первой и тремя во второй (практической) части.
Первая глава «теоретическая» и включает толкование основных дефиниций и понятийного аппарата, хотя уже в ней приведены достаточно конкретные примеры элементов информационной войны.
Во второй главе мы переходим непосредственно на конфликты, в которых весьма широко применялась информационная война, ведущаяся посредством СМИ. Отдельно выделен параграф для рассмотрения воздействия информации в целом и СМИ в частности на экономику.
Основной упор предполагается на особенности вербальных конструкций и лингвистических приемов (в частности, когнитивной метафоры) в арсенале СМИ. 

Заключение:

В ходе работы мы рассмотрели и проанализировали два военных конфликта, однако с неожиданного для подобного подхода ракурса – с внутриполитического. Вместо того, чтобы разбирать многочисленные информационные нападки одних стран на другие, мы предпочли изучить процессы, происходившие в СМИ во внутренней среде.
Нами были рассмотрены многочисленные лингвистические приемы и инструменты (сравнение, аллегория, завуалированное «очернение» и т.п.), однако основной упор был сделан на акцентуацию когнитивных метафор, как самого интересного инструмента.
Конечно же, тема слишком глубока, чтобы в рамках одной работы рассмотреть все имеющиеся проявления, сплетения и комбинации, ибо живем мы в глобализированном мире, а, следовательно, ни один процесс не проистекает в чистом виде: нет военной агрессии без экономического сопровождения, нет информационного воздействия на экономику, без вовлечения политических аспектов, и нет сколь-нибудь крупных СМИ, которые бы белыми нитками не продвигали определенную идею, что в свою очередь, обусловливает тысячи вариаций когнитивной метафоры в еще большем количестве контекстов.
В первой главе рассмотрены определения в их современном виде, приведены примеры и подробно описаны манипуляции различных западных СМИ на российской теме, в особенности в контексте экономических последствий. Приведены основные лингвокультурные штампы, выдержки из печатных изданий с подробным разбором вербальной составляющей.
То есть, первый вывод в том, что информационная война широко применяется во всех сферах жизни и продолжает оставаться незаменимым инструментом современного конфликта, как внешнего, так и внутреннего.
Далее, из второй главы становится ясен следующий тезис: в современном мире нет места крупномасштабным военным конфликтам между великими державами, однако имеют место быть противоречия, которые решаются «гибридными» методами, которые включают первенствующую роль информационной войны и вторичную – вооруженных сил.
И информационная война здесь зачастую плавно перекатывается во внутренние среды государств, так как любые конфликты вскрывают имевшиеся внутренние противоречия в обществе. Это рассмотрено на примере российских печатных изданий, спекуляций на теме выборов, а также изменения вербального и стилистического фона в зависимости от событий.
В первом параграфе мы проанализировали конфликт, в котором участвовали СМИ как региональные, так и мировые, оказывая пропорциональное воздействие на освещение событий, тогда как во втором параграфе продемонстрирован пример информационного доминирования одного из идеологических сторон конфликта. В то же время, показана на примере британского парламента полная отстраненность от внешнеполитических волнений местного общества.

Фрагмент текста работы:

Глава 1. Применение когнитивной лингвистики в информационной войне
1.1. Теория метафор в ключе информационной войны

Прежде чем приступить к лингвистическому анализу, необходимо привести основные дефиниции и понять ту среду, в рамках которой собираемся рассматривать воздействие слова.
Для начала рассмотрим основные аспекты когнитивной лингвистики и, в частности метафоры.
Важным для понимания является то обстоятельство, что именно когнитивная лингвистика установила очевидную связь между словами и сознанием человека, «вывела из тени» неочевидные стороны психологического воздействия тех или иных слов.
Когнитивная лингвистика дает перспективу получения ответа на многие животрепещущие вопросы, мучившие ученых на протяжении столетий и по-прежнему остающиеся актуальными. Одной из этих загадок продолжает оставаться теория метафор, которая столь же мало понятна, сколь распространена. Блестящие ученые современности Жиль Фоконье, Марк Тернер, Джордж Лакофф, Марк Джонсон, Н.Д.Арутюнова, Эндрю Ортони, В.Г.Гак, В.Н.Телия, Эрл Маккормак и другие, которые активно исследовали данное направление, представили свое теоретическое и практическое разрешение этой проблемы.
В нашем исследовании мы будем частично опираться на подход хорошо известного американского ученого Эрла Маккормака, взяв за основу его труд «Когнитивная теория метафоры».
В нем Маккормак подробно и доступно характеризует метафору как подвид познавательного процесса, включающий также получение новых знаний об окружающей среде. Базируясь на накопленном материале и синтезе, ученый выстраивает стройную теорию метафоры в рамках когнитивного подхода.
Более сложный характер, по мнению исследователя, носят отношения между концептуальными доменами. Например, «война» (а в свете нашей темы это актуальная терминология) – это не обязательно первичный концепт при осмыслении конфликта. Существует сложный спектр интерпретаций спора (от простых дискуссий через соперничество до тотальной войны). Рассматривая такие метафоры как «defend», «position», «maneuver», or «strategy» невозможно априори определить, относится ли подразумеваемое к войне, соревнованию атлетов или игре в шахматы.
Метафоры войны повсеместны в обсуждениях всего: от политических кампаний до сражений с раком, до войн с преступностью, наркотиками, бедностью и даже с салатом. Почему когнитивные метафоры применительно к войне так распространены, и каковы потенциальные выгоды и издержки их использования для постановки важных социальных и политических проблем? Мы рассматриваем эти вопросы в подробно и с точки зрения именно информационной войны, как наиболее актуального поля боя современности, анализируя эмпирическую литературу по этому вопросу и продвигая наше собственное теоретическое описание структуры и функции военных метафор в публичном дискурсе.
Мы утверждаем, что метафоры войны повсеместны, потому что (а) они опираются на базовые и широко распространенные схематические знания, которые эффективно структурируют нашу способность рассуждать и сообщать о множестве различных типов ситуаций, и (б) они надежно выражают срочный, отрицательно валентный эмоциональный тон и это привлекает внимание и мотивирует действия. Тем не менее мы обнаруживаем, что значение (и последствия) метафор войны тесно связано с контекстом, в котором они используются, что может привести к положительным или отрицательным результатам в зависимости от ситуации. Таким образом, общие заявления о том, полезны ли военные рамки, являются ошибочными или чрезмерно сдерживающими.
Когнитивные метафоры эффективны, когда (а) исходная область напоминает о существенной структуре знаний (или чувствах); (б) это знание хорошо известно носителям языкового сообщества; и (c) сравнение целевого объекта с исходным доменом является подходящим для данной культуры.
Каждое из этих свойств видно в когнитивных метафорах информационной войны. Во-первых, есть четкие схематические знания для прототипа войны. Он включает в себя борьбу между противоборствующими силами с четким различием между внутригрупповой (нами, «доброй») и внегрупповой (врагом, «злом»), которые ведут борьбу за достижение разных целей; необходимо принять стратегические решения о том, как использовать ресурсы для атаки и защиты; существует иерархия в военной силе с ролями для лидера, такого как генерал, бойцы более низкого уровня, такие как сухопутные войска, и вспомогательного персонала, такого как медики, а также для людей, которые заинтересованы в результате, даже если они не так активно участвуют в боевых действиях (гражданские лица); и существует иерархия событий, которые разворачиваются во времени и пространстве, поскольку война, как правило, включает в себя больше, чем одну битву, с конечной целью нанести ущерб или даже уничтожить противоборствующую сторону. Кроме того, войны передают чувство риска и срочности: они, естественно, вызывают страх и беспокойство, потому что ставки высоки и существуют огромные риски, например, гибель людей, потеря ресурсов и чувство отчаяния. Во-вторых, знание прототипа войны широко распространено. Войны являются важной частью человеческого опыта: они определили то, что мы знаем, как социально-политический ландшафт мира, и мы продолжаем бороться с ними. Многие люди имели непосредственный опыт ведения боевых действий на войне, и еще больше имели обширный опыт участия в военных действиях, в том числе узнавали о важных исторических войнах в школе, читали о современных войнах в газете, видели их или слышали об этом в телевидение или через социальные сети, и имитирование воинственных действий в видеоиграх. Другими словами, метафоры войны имеют смысл, потому что воздействие войны часто в нашем повседневном опыте. В-третьих, многие общие темы обсуждения напоминают войну. Они разделяют структурные отношения и могут вызывать похожие эмоции. Все от споров, спорта, политики и отношений до здравоохранения, фундаментальных биологических явлений (например, «инвазивных» видов) и даже научных исследований имеет что-то общее с войной. Аргументы, политика и спорт, например, похожи на войну, потому что они связаны с конфликтом между противоборствующими силами, требуют принятия стратегических решений о том, как распределять ресурсы, разворачиваться с течением времени и имеют идентифицируемых победителей и проигравших. В результате домен войны может служить подходящим исходным доменом для структурирования того, как мы общаемся и думаем о широком спектре тем. Действительно, Лакофф и Джонсон (1980) открыли свое оригинальное обсуждение «Метафоры, которыми мы живем», отметив, что мы не можем не говорить и не приводить аргументы в терминах концепции войны (но см. Howe, 2008; Ritchie, 2003). Наконец, военные метафоры эффективны в общении, потому что они преобладают в общении. Одна из причин того, что распространенность делает метафоры войны эффективными, связана с тремя пунктами, изложенными выше. Частое обсуждение образных войн помогает (а) определить схему войны, (б) сделать ее культурно значимой и (в) выделить способы, с помощью которых структура войны похожа на структуру других типов событий. Вторая причина связана с когнитивными механизмами, которые поддерживают обработку метафор — как структурное картирование.
Люди обрабатывают обычные метафоры быстрее и понимают их значение легче, чем новые метафоры. Более обдуманный процесс сравнения стимулирует понимание новых метафор; более автоматический процесс категоризации способствует пониманию традиционных метафор.
Поскольку военные метафоры настолько условны (за исключением новых расширений метафоры), их легко обрабатывать и понимать в контексте. В отличие от этого, метафоры неэффективны, когда исходный домен не напоминает существенную структуру (или эмоцию), когда знание структуры исходного домена или его эмоциональной коннотации имеет ограниченную область охвата или когда сравнение целевой области к исходному домену не подходит.
Например, метафоры войны отличаются страхом, который они вызывают, и их тенденцией к созданию враждебных отношений. Тем не менее, исследования военных метафор в естественном языке и экспериментальном контексте также изображают военные метафоры как динамические фигуры речи, способные достигать разные коммуникативные цели в разных контекстах. Здесь мы сначала обсудим доказательства того, что метафоры войны вызывают эмоции — особенно страх. Затем мы обсуждаем реляционную структуру, которую метафоры войны используют для решения проблем, которые они используют, — в частности, оппозиционные рамки для концептуализации борьбы между двумя сторонами. Наконец, мы рассмотрим более тонкие, динамические и контекстно-зависимые значения, которые могут быть выражены метафорами войны.
Метафоры вызывают чувство страха. Несколько лингвистических анализов показывают, что это одна из основных функций военных метафор в политической риторике и что метафоры войны часто являются гиперболическими, в сочетании с превосходной степенью, чтобы подчеркнуть угрозу, которую такие проблемы, как бедность, наркотики и террор, представляют для общества.
Например, в речи о войне с террором в Военном колледже США в 2004 году террористы были охарактеризованы как группа, «единственное влияние которой — насилие, а [чья] единственная повестка дня — смерть» (стр. 568, Бартолуччи, 2012), Как показывает этот пример, военные рамки — это эффективный способ привлечь внимание людей и сосредоточить его на целевой проблеме; страх, вызванный военными метафорами, также делает их запоминающимися и стойкими.
Этот страх может побудить людей обратить внимание, изменить свои убеждения и принять меры по важным социальным вопросам. Например, язык войны может помочь людям осознать угрозу, которую болезни представляют для общественного здравоохранения, и, как следствие, привести к увеличению финансирования исследований по фундаментальным научным вопросам об основных причинах болезней, а также к разработке более эффективных лечение. Декларация президента Никсона о войне против рака в 1971 году привела к «ошеломляющему росту надежды и энергии» и увеличению финансирования исследований рака (например, 1,5 миллиарда долларов в 1972 году в рамках Национального закона о раке; стр. 188, Мукерджи, 2010). У президента Джонсона война с бедностью имела аналогичный эффект. Объявление войны с бедностью привлекло внимание общественности к этой проблеме и проложило путь к важной политике и законодательству по борьбе с бедностью, например, к продовольственным талонам и программам социального обеспечения.
1.2. Метафора в когнитивной лингвистике и ее классификация

Если говорить отдельно о когнитивном процессе, благодаря которому рождается метафора, то, с точки зрения Маккормака, он содержит в себе три уровня, тесно связанных друг с другом: поверхностный язык, семантика и синтаксис, познание. Хотя уровень поверхностного языка располагается на самом верху иерархии, он неотрывно связан с уровнями семантики и познания. Поверхностный язык представлен в виде стандартных метафор, таких как: Her eyes were knives [15: 185]. Названные уровни соотносятся друг с другом в мыслительном процессе, который в свою очередь является частью более общего процесса, называемого автором «процессом познания» [15: 160].
Итак, согласно классификации когнитивная метафора может быть подразделена на онтологическую и синестезическую. В свою очередь, онтологические метафоры делятся на прямые и транспонированные. Онтологическая метафора вскрывает некое существенное сходство между сравниваемыми объектами и в зависимости от того, называет ли она некий признак, присущий объекту изначально, либо признак, появляющийся в описании его взаимоотношений с другими объектами, делится на прямую и транспонированную.
При внутреннем анализе метафор мы обнаруживаем содержащиеся в ней когнитивные процессы, которые позволяют нам получать новые знания об окружающем мире. На поверхности же метафоры «функционируют в качестве посредников между человеческим разумом и культурой, влияют на наш повседневный язык и, следовательно, на наше восприятие мира в частности и в целом. Через какое-то время своего существования подобная метафора, естественным образом, теряет свою новизну и становится общепринятой нормой, пополняя словарный запас языка. В большинстве своем это стертые или «мертвые» метафоры. Приведем следующие примеры: Her voice was sharp… Слово «sharp» (острый, резкий) происходит от староанглийского «scearp», которое употреблялось лишь в своем буквальном значении «острый».
На сегодняшний день словарь английского языка включает в себя обширный список значений прилагательного «sharp», как буквальных, так и метафорических. В контексте данного примера «sharp» приобретает метафорические значения «резкий», «неприятный». … a sanity which chills the heart. Слово «chill» (холод, холодить) восходит к староанглийскому «cele», означающему «прохладу». На протяжении последних столетий за словом «chill» закрепилось немало дополнительных значений, таких как «леденящий», «пугающий» (как видно из вышеприведенного примера), уже сейчас имеющих статус стертой метафоры.
Сегодня действие информационных законов и закономерностей значительно увеличилось, и мы можем увидеть, что информационно-психологическое воздействие на население возросло настолько, что власти могут проводить определенные информационные и даже боевые операции, для максимального увеличения сторонников своих идей и уменьшения их противников, а средства массовой информации осветят эти действия так, что общество будет считать таковые очень точными и такими, которые совершены во благо. В подобных акциях весьма активно применяются когнитивные метафоры, о чем будет показано ниже.
Очень метко на эту тему было сказано Б. Лиделл Гартом: «сегодняшний противник завтра станет вашим покупателем, а послезавтра — союзником». [4] Это действительно так, информационные средства, которые существуют сегодня способны убедить любого в чем-угодно, что представляет значительную угрозу для общества, ведь побуждает людей принимать ошибочные решения, которые идут в свою очередь на благо противнику.
В качестве любопытного примера можно рассмотреть российский источник, имеющий английскую версию, — Russia beyond the Headlines (RBTH). Данное информационное агентство имеет свои колонки в трех ведущих западных печатных изданиях: The Washington Post, The New York Times и The Daily Telegraph. Как и «Россия Сегодня» освещает позицию России по международным вопросам, а также культурные события и новости экономики. Однако это вовсе не означает, что RBTH удается убедить читателя в правильности своей позиции.
Многие статьи имеют откровенно пропагандистский характер, а потому регулярно подвергаются критике и малопопулярны. То есть, это хоть и не слишком эффективный, но все же элемент информационной борьбы.
Но все же очевидно, что не только страны, но и различные преступные, в том числе и террористические группировки обладают крепким информационным потенциалом, они в состоянии обеспечить достижение различных политических, экономических, военных и других целей. Поэтому сегодня стоит очень важный вопрос повестке дня, вопрос информационной безопасности.
Когнитивная лингвистика и лингвистическая прагматика в современности являются достаточно основательно разработанной тематикой, с солидной теоретической базой и практическими исследованиями, позволяющими полноценно изучать лингвистические и стилистические моменты феномена воздействия.
Нетождественность слова и вещи, о которой подобное слово недвусмысленно говорит, ведет к формированию «вариативной интерпретации действительности».
Данное обстоятельство дает говорящему неиллюзорную возможность внесения нарочитой туманности в высказывание, усиления или ослабления воздействия определенного мессенджа. СМИ способны не проецировать настроения в обществе в печатную или цифровую форму, но и формировать это самое общественное мнение. Нужный идейный фон создается ими через пропаганду «заданной» системы ценностей, социокультурных норм. Для этого при составлении текстов проводится отбор не сугубо определенных фактов, но и обширно используются лингвистические и стилистические инструменты, методы подачи «общественного запроса», направленные на формирование нужной оценки и/или установление ассоциативной связи с желаемым образом или обстоятельством.
Основным преимуществом СМИ является их способность быстро, словно флюгер на ветру, реагировать на сдвиги в обществе.
Это выливается в отбор материала и его интерпретацию. На динамику и оперативность, присущую языку СМИ, указывает проф. Т. Г. Добросклонская: «С изменением общественных и идеологических структур неизбежно меняются способы отражения и интерпретации. Чем больше социокультурных и идеологических изменений в обществе, тем активнее динамика СМИ». Филолог из США Ник Рентон в работе, посвященной исследованию метафор, выражает мысль о том, что речи политиков, вынесенные в прессу, зачастую содержат в себе метафоры, завуалированно содержащие новые идеи. Использование метафор в речи политиков является специальным приемом для выявления реакции общественности на предвидящееся планируемое нововведение: «…the testing of public reaction to contemplated legislation by leaking broad details of it to the media» [2].
Ныне имеется три основных подхода к интерпретации феномена метафоры. А. Вежбицкая отождествляет метафору с сокращенным сравнением. М. Блэк, Д. Дэвидсон, Г. Н. Скляревская считают, что это набор ассоциаций, всеми принятых, с четко определенным смыслом.
Третий подход (МакКормак, Дж. Лакофф и М. Джонсон) соединяет первые два в комбинацию из которой выплывает понимание метафоры как некоего «эволюционно познавательного процесса» [10], позволяющее «понимать довольно абстрактные или по природе своей неструктурированные сущности в терминах более конкретных или, по крайней мере, более структурированных сущностей».
Дж. Лакофф и М. Джонсон выделили и описали три основных типа метафор: ориентационную метафору («верх» – «низ», «внутри» – «снаружи»), онтологическую метафору («Inflation makes me sick. Инфляция мне надоедает»), структурную метафору («время – это ресурс»). Стоит понимать, что язык имеет важную, консолидирующую роль, обусловливающую всегда актуальную скандальную атмосферу вокруг языковых вопросов.
С. З. Шукунда в статье «Из истории языковой политики США (XVIII–XXвв.)» утверждает, что «главным элементом программы американизации были усилия, направленные на то, чтобы заставить иммигрантов отказаться от родных языков и перейти на английский».
Коммуникация на общем для популяции языке как бы «вынуждает» людей мыслить в рамках одной системы ценностей, использовать единые для всех способы категоризации и концептуализации входящей информации об окружающей среде. Подобный познавательный процесс, направленный на получение и последующую обработку информации индивидом при восприятии окружающего мира и идентификации своего места в нем, получил название когниция.
В то же время, помимо нюансов когнитивного осмысления действительности пользователями одной лингвокультуры, существует набор «базовых» знаний, коими операторы одного языка могут подкреплять «спич» при сообщении новой информации.
Ссылки на определенные явления культурной сферы, образные ассоциации, закрепившиеся оценки исторических событий, скрыто (имплицитно) присутствующие в тексте сообщения, будут понятны носителю языка, активизируясь в его когнитивной системе знания, и совершенно непонятны иностранцу.
Подобная лингвокультурная идентичность в понимании «не прямо сказанного» называется метафорическим контекстом. В его основу могут ложиться крылатые фразы, пословицы, поговорки, цитаты известных людей или из литературных произведений и фильмов, аллюзии, слова из песен, рекламные слоганы, знания-представления о недавних и/или сохраняющих свою актуальность вещах и событиях, устойчивые ассоциации с определенными объектами или явлениями окружающего мира и т.п.
Такого рода аллюзии встречаются практически во всех типах медиатекстов, от коротких газетных заголовков и рекламных слоганов до информационно-аналитических текстов и комментариев.
Исходя из вышесказанного, когнитивная метафора – фундаментальная когнитивная операция, обусловливающая трансдукцию образных схем из одной концептуальной сферы в другую; — метафорический контекст – совокупность аллюзий на культурные, литературные и исторические реалии, составляющие фоновые знания носителей языка.
Использование языковых метафор в тексте создает набор образных схем.
В сознании человека осуществляется перенос этих образных схем из одной концептуальной сферы в другую, давая возможность обобщить полученную информацию и связать ее с предыдущим опытом. Таким образом в сознании читателей формируется когнитивная метафора.
Определенный образ можно вызвать в сознании человека через обращение к его социокультурным фоновым знаниям, т. е. через включение в повествование метафорического контекста.