Курсовая с практикой на тему Этимология славянской мифологии

Содержание:

Введение………………………………………………………………………….3

Глава 1. Основные черты
славянской мифологии. Этимология её «персонажей»……………………………………………………………………7

Глава 2. Краткий перечень
основных персонажей славянской мифологии…15

Список использованной
литературы…………………………………………28

Введение:

Значительно усилившийся в последние
десятилетия интерес к дохристианской, языческой русской культуре – явление
вполне резонное, объяснимое. Прежде
всего, ограничение русской культуры нижней границей 988-м годом (годом принятия
христианства), за которым якобы была только «дикая» предыстория (поветрие,
которому, увы, отдал дань даже такой маститый учёный, как Д.С.Лихачёв),
исторически некорректно. Такой подход 
оставляет предметом изучения только то, что выгодно по тем или иным
конъюнктурным соображениям, и в этом отношении мало чем отличается от деяний
советских идеологов, относивших то, что происходило до 1917 года, к такой же
«дикой» предыстории. А
во-вторых, значимость языческой восточнославянской мифологии для народа
подтвердилась всем тысячелетием (теперь уже более) существования христианской
культуры — прежде всего тем, что проповедники христианства так и не смогли
«отменить» языческие верования и две культуры «наложились» друг на друга, став
фактически сиамскими близнецами. Христианские праздники сохранили во многом
языческое «дополнение». До сих пор одним из самых популярных праздников
является Масленица — проводы зимы. Да и святой Власий почти совпал, в том числе
и по созвучию, с Велесом, покровителем скотоводства. Между
тем, как выяснилось, языческая культура имеет важнейшее историческое значение, во-первых,
с точки зрения культурологии, поскольку сохранила в себе целый пласт  верований и представлений древних славян об
окружающем мире, без учёта которого невозможно составить представление о
«культурном коде» восточнославянских народов. Кроме того, в отличие от заимствованного
христианства корни славянской мифологии – в верованиях и представлениях наших
непосредственных предков. А это имеет важное значение и с точки зрения
древнеславянского языка, то есть опять-таки с точки зрения приобщения к
«родной» культуре — в данном случае через изучение и познание языковых
закономерностей восточнославянских языков, что позволяет лучше понимать логику
древнеславянского языка и тем самым обретать более глубокие корни в многовековой
культуре и представлениях наших предков, тем более что современный русский язык
ушёл от своего «предка», на котором и создавались мифологические имена и
названаия гораздо дальше, чем родственные ему другие славянские языки. Всё
это и определяет, на наш взгляд, актуальность
представленной работы. «Обращение
к истокам» впервые состоялось во второй половине XIX века,
когда в культуре стал одним из ведущих «национально-романтический стиль» — так
называемый «псевдорусский» стиль в архитектуре, произведения А.Н.Островского
(«Снегурочка»), И.Ф.Стравинского («Весна священная»); много работал в этом
направлении А.М.Ремизов, ставший, пожалуй, основоположником изучения
древнеславянской мифологии в русской художественной литературе («Посолонь» и
многие другие книги). «Ярь» С.М.Городецкого и другие подобные произведения появились
позже. Именно
тогда же и сложилась отечественная школа фольклористики. В науке исследования
древних русских верований принадлежали А.Н.Афанасьеву, А.А.Коринфскому
(«Народная Русь»), С.В.Максимову («Нечистая, неведомая и крестная сила»), М.Забылину
(«Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия») и др. Из
советского времени стоит отметить труды Б.А.Рыбакова («Язычество древних
славян» и «Язычество Древней Руси»). Но
ещё до того эта тема приобрела отчётливо романтический оттенок в художественной
литературе – произведениях прежде всего А.С.Пушкина (многочисленные мотивы в
лирике, «Русалка» и др.), А.Н.Островского (Снегурочка»), а персонажи «низшей»
мифологии – в произведениях романтиков 1830-х годов, русском варианте
гофманиады, и прежде всего – у Н.В.Гоголя. Надо
сказать, что это сыграло с ними почти что злую шутку — по иронии судьбы
мифологических персонажей мы воспринимаем именно через эти произведения
литературы, где они предстают, впрочем, часто в изменённом авторским подходом
облике. Это во многом осложняет составление более научной картины славянских
верований, Проблема
заключалась и в том, что до принятия христианства  на Руси не было полноценной общепринятой
письменности, что лишало возможности зафиксировать языческие представления. «У
нас нет ни одного письменного источника, в котором бы языческая традиция была
представлена «изнутри»[1]. Именно поэтому «то, что
мы понимаем под словами «древнерусская мифология», на девяносто процентов
реконструкция, и уже поэтому она предполагает большую долю условности. Но это
научная реконструкция, ибо она основана на законах развития человеческой
культуры и подтверждается сопоставлением фактов»[2] Надо
сказать, что, к сожалению, в этой теме как, возможно, ни в какой иной,
появилась масса работ, о научности которых можно говорить с трудом. Прежде
всего, эта линия связана с именами «первоооткрывателей» «Влесовой книги» —
Ю.П.Миролюбовым и др. Уже в 20 веке в том же направлении работал С.Лесной
(«Откуда ты, Русь?»). В наше же время подобным исследователям несть числа.
Ведущую роль в этом процессе играет А.Асов. Вот
как пишет об этом современный исследователь: «Некоторые из составителей
словарей и справочников по славянской мифологии считают возможным
компенсировать скудость достоверных сведений собственными предположениями и
дополнениями, не имеющими какого-либо фактического подтверждения. При этом
образуется мощный пласт «предполагаемой» информации, которую читатели часто не
отделяют от достоверной»[3]. Всё
это крайне затрудняет исследование темы, но мы постарались подходить к ней с
возможной степенью научности, поскольку, несмотря на обилие разного рода
псевдонаучных изысканий, всё-таки предмет исследования – древнеславянские
верования – несомненный исторический факт. В
связи с  этим объектом исследования нам представляются персонажи славянской
мифологии, их имена. Непосредственный
предмет исследования – этимология
(происхождение, мотивы происхождения)  их
имён. Цель – определить принципы наименования
мифологических персонажей и их лингвистическую значимость для педагогической
работы. Задачи – рассмотреть и на основании
лингвистических принципов (прежде всего связанных с этимологией) сформулировать
логику наименования мифологических персонажей именно так, а не иначе, раскрывая
тем самым логику словообразования в русском языке вообще, для возможности
использования собранного материала в образовательном процессе. [1] Русская мифология. Энциклопедия.
Сост. Е.Мадлевской. – М.: ЭКСМО; СПб.: Мидгард, 2006. – (Тайны древних
цивилизаций). – С. 18. [2] Капица Ф.С. Тайны
славянских богов. – М.: РИПОЛ классик, 2007. – С. 15. [3] Славянская мифология. Справочник.
Сост. Ф.С.Капица. – М.: Мегатрон, 1999. – С. 9.

Заключение:

Фрагмент текста работы:

ГЛАВА 1. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ.
ЭТИМОЛОГИЯ ЕЁ «ПЕРСОНАЖЕЙ» Любая
мифология ставит целью объяснить мир, его устройство, и как-то
систематизировать его явления, которые кажутся на первый взгляд хаотичными. В
итоге же в мифе оказывается «воплощён коллективный практический опыт многих
поколений, соединяющих будущее и настоящее. Поэтому этот опыт. Сосредоточенный
в мудрости предков и традиционных установлениях, рассматривался как надёжная
опора существующего порядка, не подлежащая проверке… Миф как форма осмысления
окружающего мира соотносится с понятием веры»[1] Ф.С.Капица
в предисловии к справочнику «Славянская мифология» указывает на несколько
стадий развития народных верований. Изначальная
стадия – это собственно язычество, которое основывалось на обожествлении самих
сил природы, окружавших человека. «В глубокой древности окружающий мир казался
человеку одушевлённым, он уподоблял предметы и явления живым существам. Духи –
добрые или злые — /…/ помогали или вредили человеку»[2]. Таким образом, исходные,
собственно, языческие верования были связаны с культом окружающей природы. Со
временем же человек, познавая окружающий мир, начинал стремиться его объяснять.
Так стихийные силы природы превратились в пантеон богов, отвечавших за разные
стороны человеческой жизни. Так сложилось многобожие (политеизм). Боги
(на Руси Перун и Велес, Даждьбог и Мокошь, Стрибог и Хорс) стали приобретать
более «высокий» по сравнению с прежними духами статус. И, по всей видимости, на
наш взгляд, именно в результате этого расслоения более «низкие» (не в моральном
смысле) персонажи отошли в мир народной мифологии, в простонародные верования,
точнее говоря, остались там от изначальной, языческой, природопоклоннической
стадии. Это русалки, лешие, домовые, всевозможные фантастические звери и птицы.
И отношение к ним было иное, нежели к богам – с помощью магических обрядов,
обращённых к ним, люди пытались достигнуть какого-то конкретного, нужного
именно в  этот момент, результата:
«например, отогнать или отпугнуть враждебные силы, вылечиться от болезни,
узнать своё будущее, «приворожить» удачу и т.п.»[3]. С
принятием христианства картина ещё более усложнилась. На место пантеона богов
пришла единоцентрическая система. Но соседство и взаимодействия с другими
верованиями сохранилось. Христианству не удалось «отменить» языческие верования
из-за их укоренённости в народе. По всей видимости, они имели в простонародных
верованиях слишком глубокие корни, им «веками поклонялись отцы и деды», и
«надобность» в них была значительной. Тем
самым, как пишет Ф.С.Капица, сложилось «двоеверие», где представления язычества
сложились с христианскими догматами в сложное целое. Языческие же божества
соединились с христианскими святыми, и в почитании христианских святынь был
немалый подтекст и языческих верований. «Илья Пророк соотнёсся с Перуном, богом
грома и молнии, святой Николай стал отождествляться с покровителем скота богом
скота Велесом»[4].
Кстати, славянский Перун сохранился и в литовских верованиях под именем
Перкунаса, а Велес «превратился» в созвучного ему христианского  Власия. Под
влиянием христианства произошло окончательное расслоение мира на «верхний», где
обитали светлые, доброжелательные силы и «нижний» — обиталище сил тёмных,
враждебных. В
свою очередь, на наш взгляд, подобное же расслоение произошло и, как мы уже
говорили, на «официальную» религию, проповедуемую сверху и «простонародную»
мифологию, доставшуюся от предков. «Одна (христианская) обращена к небу. Другая
(языческая) – к земле, к её плодам, изобилие которых зависело… от
многочисленных сверхъестественных сил, обитавших где-то рядом, поблизости от человека»[5]. Языческие
и христианские верования, тем не менее, находились, как мы уже говорили,  в сложном синтетическом соотношении, в том
числе и на уровне ритуалов. «Огонь, горящий в лампаде или свече, символизирует  бескровную жертву богу, чистую и неугасимую
любовь. Земля обозначает материальную сущность человеческой плоти… Даже в
середине ХХ века белорусские крестьяне продолжали искренне почитать святого
Николая, но одновременно совершали различные ритуальные действия, чтобы
уберечься от происков ведьм на Ивана Купалу»[6]. Можно
привести ещё множество примеров, например, когда «в крестьянском сознании
уживались, с одной стороны, вера в Бога и христианских святых, а с другой
стороны – вера  в природные стихии и
демонологических существ типа домового, кикиморы, банника и подобных», причём
уживались они «не параллельно, а в рамках единой мифорелигиозной системы»[7], которая просуществовала
вплоть до конца XIX
– начала ХХ веков. По
контрасту вторая, простонародная составляющая получила также название «народной
демонологии», что должно было подчеркнуть «сомнительность» её происхождения. И в то время, как первая активно
пропагандировалась, развивалась, в том числе и с помощью произвола, то другая
под влиянием этой идеологической агрессии окончательно ушла в простонародье,
многое же безвозвратно погибло и о народной мифологии, оказавшейся с очень
большими «купюрами», приходится судить с известной степенью
предположительности, а то и 
произвольности. Тем
не менее, эти верования не были окончательно «убиты», тем более что память о
них сохранилась в сказках, преданиях, на которых воспитывали многие и многие
поколения людей, даже в советское время, пусть они и подавались как своего рода
причуда. Верования далёких предков сохранились и до нашего времени, породив такое
явление как «неоязычество», которое, несмотря на произвольность многих своих
построений (о причинах которого мы уже говорили), тем не менее ценно своим
стремлением «вернуться к истокам», найти в них то дорогое многим, что было,
казалось, похоронено христианским учением. Энциклопедия
«Славянская мифология» приводит ещё и такую схему эволюции мифологических
представлений о мире: «В
отличие от христианства, представляющего собой достаточно цельную, устойчивую…
систему догматов и религиозных символов, славянское язычество являлось
неоднородной открытой системой, в которой новое уживалось со старым, постоянно
дополняло его, образуя целый ряд напластований»[8]. Архаичные аниматичные
представления сочетались с более поздними воззрениями о способности физических
превращений персонажей в других. Затем из этой среды сверхъестественных
персонажей выделились языческие боги. «Видимо, к 6 веку славяне имели не только
нечто напоминающее пантеон богов или ряд местных «племенных» пантеонов, но были
близки к монотеизму, к верованию в верховного, ещё не христианского единого
бога»[9]. Таким
образом, догматы христианства «легли» на прежние мифологические представления
достаточно органично, во-первых, из-за структурной схожести, а во-вторых,
потому что старая мифологическая система развивалась в должном направлении. При
этом, конечно, христианство использовало прежние мифологические представления в
своих целях. «Христианство
лишь частично уничтожило довольно свободную и в некоторых отношениях достаточно
аморфную структуру язычества. Поставило его в иные условия и подчинило своей
значительно более высокой иерархии ценностей. Бытовое христианство предоставило
языческим мифологическим персонажам и представлениям … статус нечистой силы,
отрицательного духовного начала, противостоящего силе «крестной», чистой и
преисполненной святости»[10]. Как
мы уже говорили, мифология была разделена на «верхний мир»  «мир нижний». «Верхний, небесный мир стали
воспринимать как место обитания «сил праведных и божественных, светлых,
преисполненных святости»[11]. При  этом «все места, близкие к нижнему миру –
болота, ямы, овраги, подвалы, — населили враждебными и тёмными существами,
противостоящими силе «крестной»[12]. Таким образом получилась
своя бинарная оппозиция: «Земля – место борьбы двух миров и начал, а человек и
его душа – средоточие этой борьбы»[13]. При
этом, как пишет автор предисловия к уже упоминавшейся энциклопедии «Славянская
мифология», христианское вероучение само внесло некий рационализирующий мотив в
прежние верования. «Христианство, энергично потеснившее славянское язычество в
сфере народной культуры и занявшее в ней доминирующие позиции, способствовало
при этом и известной унификации, и внутренней систематизации языческих
верований. Наиболее ярким примером систематизирующего воздействия церковной
культуры на нецерковную языческую может служить соотношение и взаимодействие
церковного и народного годового календаря»[14]. В частности, система
новых церковных праздников привела к более упорядоченной системе и народных
праздников, которые стали отмечаться не от случая к случаю, а регулярно. А с
праздниками, естественно, были связаны и определенные персонажи славянской мифологии
(например, Купала, ставший не просто Иоанном Крестителем, а поразительным
словесным гибридом «Иван Купала»). И
 тем не менее, именно вторая составляющая
удивительным образом и дожила во многом в простонародном бытовании до XХ века и даже пережила его.

**** Надо
сказать, что уже языческая мифология строилась на принципе бинарности,
противопоставлении двух мировых начал через антитезу их свойств: прежде всего
благоприятного-неблагоприятного, «белого»-«чёрного». Автор
предисловия к энциклопедии «Славянская мифология» приводит целый перечень таких
противопоставлений[15]. Это, например,
жизнь-смерть, чёт-нечёт, правый-левый, мужской-женский, верх-низ, небо-земля,
суша-море, огонь-вода, день-ночь, весна-зима, солнце-луна, белый-черный,
дом-лес, священный-мирской и т. п. На
основе этой бинарности, противопоставленности двух начал и строились
психологические и моральные основы славянской мифологии, к ним относились те
или иные силы мира, «отвечающие» за ту или иную сторону жизни и т.п. Исследователи
обычно подразделяют персонажей славянской мифологии на два раздела, о чём мы
уже говорили: пантеон языческих богов и мифологических персонажей. Причём
граница между ними проводится не так, как уже было названо: с одной стороны
боги, на которые «наложились» имена христианских святых, с  другой — собственно мифологические персонажи,
которые лучше «уцелели» в обиходе, что несколько затрудняет логичность
классификации. К языческим богам, помимо, скажем, Белобога, Велеса, Даждьбога,
Мокоши, Перуна, Сварога и т.п. относят и чисто бытовых, обиходных персонажей,
которые, возможно, лучше бы смотрелись во втором круге[16] – это, например, Банник,
Ведьма, Домовой, Русалки и т.п. (которых даже неправильно писать было бы с
прописной буквы, поскольку это не имена собственные, а скорее типовые
признаки). К фольклорным же персонажам относят Бабу-Ягу, Василиска, Волкодлака,
Жар-птицу и многих других. По
всей видимости, различие между этими двумя группами мифологических персонажей
заключается в том, что первые всё-таки. Несмотря на своё «высокую»,
«божественную», либо «низкую», «обыденную» роль они всё-таки несут в себе
значение богов, покровителей тех или иных сторон человеческой жизни, другие же
— чисто мифологические, художественные образы. Мифологические
персонажи олицетворяли те или иные стороны человеческой жизни окружающего мира
– природные стихии (широко известны четыре стихии — вода, ветер, огонь, земля),
детали окружающего ландшафта (реки, озёра, лес и т.п.), те или иные стороны
бытового уклада (дом, баня, скот и пр.). Как правило, они представляли собой
существа очеловеченные, часто представавшие в виде своенравных человечков,  а в 
комплексе они составляли собой основные черты окружающей человека жизни,
не всегда благорасположенной к нему и потому часто нуждающейся в задобрении с
помощью разного рода жертвований. В
книге Е.Левкиевской «Мифы русского народа»[17] мифология вместе с её
персонажами подвергается более сложному разделению, соответственно разным
сторонам самой мифологии и конкретно человеческой жизни: выделяются отдельно
высшие боги (Перун, Волос-Велес, Мокошь и др.), верования, связанные с
почитанием сил природы (Ярило, Купала, культы Матери-земли, воды, деревьев,
камней), нечисть, связанная с «неправильной» смертью (упыри, русалки, кикиморы
и пр.), духи рода и покровители хозяйственных построек, духи природных
пространств (леший, водяной, болотник, полевой, полуденица), люди-полудемоны
(ведьмы, колдуны, волколаки, кликуши и т.п.), что позволяет составить более
разнообразную картину славянских верований и их представлений об окружающем
мире и, соответственно, более полнокровную картину персонажей славянской
мифологии. Названия
персонажей славянской мифологии получали, отталкиваясь от слов, обозначающих те
или иные понятия, процессы, образы, с которыми они связывались. Ряд этих слов
впоследствии были утрачены, заменились в обиходе новыми, и поэтому часто
«реконструируются» только через другие слова-аналоги, а также названия
связанных с ними мифологических персонажей. [1] Русская мифология. Энциклопедия.
Сост. Е.Мадлевской. – М.: ЭКСМО; СПб.: Мидгард, 2006. – (Тайны древних цивилизаций).
— С. 11. [2]
Славянская мифология.
Справочник. Сост. Ф.С.Капица. – М.: Мегатрон, 1999. – С. 3. [3] Славянская мифология. Справочник.
Сост. Ф.С.Капица. – М.: Мегатрон, 1999. – С. 4. [4] Славянская мифология. Справочник.
Сост. Ф.С.Капица. – М.: Мегатрон, 1999. – С. 4-5. [5] Славянская мифология. Справочник.
Сост. Ф.С.Капица. – М.: Мегатрон, 1999. – С. 6. [6] Славянская мифология. Справочник.
Сост. Ф.С.Капица. – М.: Мегатрон, 1999. – С. 7. [7]
Русская мифология.
Энциклопедия. Сост. Е.Мадлевской. – М.: ЭКСМО; СПб.: Мидгард, 2006. – (Тайны
древних цивилизаций). — С. 16. [8] Славянская мифология.
Энциклопедический словарь. – М.: Эллис Лак, 1995. – С. 15-16. [9] Славянская мифология.
Энциклопедический словарь. – М.: Эллис Лак, 1995. – С. 16. [10] Славянская мифология.
Энциклопедический словарь. – М.: Эллис Лак, 1995. – С. 16. [11] Капица Ф.С. Тайны славянских
богов. – М.: РИПОЛ классик, 2007. – С. 12-13. [12] Капица Ф.С. Тайны славянских
богов. – М.: РИПОЛ классик, 2007. – С. 12. [13] Славянская мифология. Энциклопедический
словарь. – М.: Эллис Лак, 1995. – С. 16. [14] Славянская мифология.
Энциклопедический словарь. – М.: Эллис Лак, 1995. – С. 22. [15] Славянская мифология.
Энциклопедический словарь. – М.: Эллис Лак, 1995. – С. 8-10. [16] См., например, работы Ф.С.Капицы. [17] Левкиевская Е. Мифы русского
народа. – М.: Астрель, АСТ, 2007.