Контрольная работа на тему Традиции Чехова в повести «Обмен» Юрия Трифонова

Фрагмент текста работы:

Творчество Юрия Валентиновича Трифонова и созданные им художественный мир имеют невероятную значимость в области
воплощения принципов городской прозы принципов городской прозы ХХ века. Его идейные
художественные воплощения в этой области совершенны. В конце 1960-х — первой половине
1970-х гг. город становится особой идейно-тематической доминантой как для творчества писателя, так и для
всего литературного процесса в целом. В этом плате интересны выходящие одна за другой повести
«Обмен» (1969), «Предварительные итоги» (1970), «Долгое прощание» (1971),
«Другая жизнь» (1975), «Дом на набережной» (1976). Критика, а за ней и вся
читательская аудитория восприняла их как единый «московский»
цикл. Автор изначально планировал объединить их под общим названием «Песчаные улицы». Однако в
последствии
отказался от этой идеи, потому что хотел, чтобы созданная им внутренняя связь произведений осознавалась читателем самостоятельно, без навязывания внешнего
единства посредством циклизации.

В нашем исследовании мы обратимся к анализу повести «Обмен». Она
представляет особый интерес, так как имеет в своей основе традиции многих
писателей классиков, в том числе А.П. Чехова.

В основе повести лежит глубокая нравственная дилемма, перед которой стоит
Виктор Дмитриев, а именно: переступить через мораль и долг ради конфликта с
больной матерью за жильё, или отказаться от улучшения условий обитания. Его психологическое состояние перекликается с
окружающей обстановкой, в том числе оно явно просматривается в описании вида из окна его комнаты.
Данный
эпизод может показаться незначительным, однако именно он играет большую роль
при определении атмосферы семейных отношений Дмитриевых: Незначительный, на первый
взгляд, эпизод, в котором главный герой «смотрел на сквер с фонтаном, улицу,
столб с таблицей троллейбусной остановки, возле которого сгущалась толпа, и
дальше он видел парк, многоэтажные дома на горизонте и небо» [3]. Описанный
пейзаж намеренно лишён
всякой поэтичности. Показанный с высоты пятого этажа, он как будто специально
исключает какие-либо эмоциональные и оценочные составляющие.

Вместо обычного описания читателя в сознании главного героя происходит
простая и ненавязчивая фиксация объектов окружающей среды. Такие странствия и
"разумный оптимизм" проистекают из того, что герой еще не принял
морального решения (нельзя не заметить, что в этой серии рассказов природные
острова часто рассматриваются персонажами с высоты многоэтажного дома, из окна,
и рассматриваются как нечто странное, случайно пережившее условия. По справедливому
замечанию А. Эльяшевича, в «московских» повестях Трифонова нет развернутых
описаний природы: «Один-два абзаца, а другой раз всего несколько штрихов, и вот
пейзаж уже создан, возник на мгновение и исчез. Но <…> его
нестирающийся след еще долго ощущается в повествовании, настраивая читателей на
нужную эмоциональную волну» [6].

Как текст постоен по принципу антитезы, так и пейзажи противопоставлены по
тому же принципу. Урабнистическая картина, отражающая психологическое состояние
Дмитриева противопоставлена на контрасте приятному сельскому пейзажу,
открывающемуся из окна Татьяны. Причина этого — любовь: «С одиннадцатого этажа был
замечательный вид на полевой простор и темневшее главами собора село
Коломенское. Дмитриев подумал, что мог бы завтра переселиться в эту трехкомнатную
квартиру, видеть по утрам и по вечерам реку, село, дышать полем, ездить на
работу.» [3].