Эссе на тему Создание и потребление симукляров В массово-информационной культуре современности по текстам социолога Жана Бодрийяра «симукляры и симуляция»

Фрагмент текста работы:

В данном эссе мы обратимся к сущности теории симулякра, а также рассмотрим, как теория симулякра Жана Бодрийяра полезна для применения к современным событиям в средствах массовой информации.

Теория Жана Бодрийяра рассматривает «репрезентативный образ или присутствие, которое обманывает; продукт симуляции – «активный процесс замены реального» – узурпация реальности». Иными словами, симулякр и симуляция — это имитация реального, фальшивый образ действительной вещи. Бодрийяр утверждал, что мы утратили всякую способность понимать различие между природой и искусственностью, и что реальное и репрезентация слились воедино. Поэтому представление стало таким же реальным, как и вещь, которую оно представляет.

После такой подмены происходит инверсия, поскольку представление предшествует реальному и производит его, создавая «гиперреальность», которая является доминирующим способом переживания современного общества. Это три порядка симулякров Бодрийяра; подделка, производство и симуляция, которые активно применяются в современных СМИ [6]. Большая часть теории «порядков» Бодрийяра восходит к дискурсивным корням Мишеля Фуко в «Порядке вещей», в котором он обсуждает языковые структуры и то, как мы конструируем значения посредством устной коммуникации [4].

Самый привычный и современный пример симулякра — Диснейленд; автор считает, что Диснейленд — это реальность и что на самом деле Америка больше не реальна, а является порядком «гиперреального». То же происходит, например, в ситуации противоположной – войне с терроризмом. В связи с ростом преступности, связанной с терроризмом, весь мир наблюдает за терактами через объектив опосредованной камеры и субъективно отредактированных информационных бюллетеней. У зрителей нет настоящего опыта, если они сами не участвуют в самой атаке. По мере того, как события разворачиваются в новостях, аудитория получает впечатление от сконструированной версии транслируемых событий. В сравнении с этим Ник Стивенсон использует откровенное интервью принцессы Дианы в качестве примера того, как средства массовой информации организуют представления, и обсуждает, как впечатление аудитории «вероятно формировалось с помощью различных газетных и журнальных статей» из-за того факта, что они видят только ее через «опосредованную культуру» [1].

Например, Sky News транслировал в прямом эфире теракты ИГИЛ в Париже в ноябре 2015 года; это привело к тому, что акт террора превратился в «телевизионное» событие, которое заставило зрителей поверить в то, что повествование разворачивается перед их глазами. В свете этого на самом деле Sky News создавали свою собственную историю — или «гиперреальность» — и сообщали новости и факты, которые они считали правильными. Поэтому «война с террором» и преимущественно ИГИЛ — это «симулированная медийная личность» (Стивенсон, 2003, с. 165).

Порождение симулякров происходит уже более десяти лет, и инициативы американского правительства по манипулированию освещением войны обманчивы, и самым ранним примером является война в Персидском заливе. «Война в Персидском заливе 1991 года была, вероятно, самым насильственным человеческим конфликтом в истории, в котором участвовали самые активные посредники», и «мир следил за войной через средства массовой информации». Это означает, что почти везде, где бы ни находились зрители, средства массовой информации навязывали свой идиллический взгляд на войну в телевизоры и радиоприемники по всему миру через субъективные линзы симулякров. Представления о событиях в прессе стали преувеличенными и были восприняты как «представление нацистского пропагандистского агентства Kompanie», что свидетельствует о его ошибочности. В некотором смысле опосредованное освещение войны представляет собой пропаганду — «способ убедительного дискурса, который мобилизует идеи… а иногда и дезинформацию… чтобы побудить людей согласиться…», — которая влияет на решения людей в пользу средств массовой информации или правительств» [2].

Глядя на это с точки зрения Бодрийяра, аудитория на самом деле убеждена ложной реальностью. Бодрийяр утверждал бы, что «она истощается в постановке смысла», предполагая, что она организована таким образом, что реальное больше не существует, поскольку оно было упразднено прецессией симуляции [3]. Для Бодрийяра эти опосредованные события не стремятся быть правдой, «поскольку это свело бы их только к пассивному отражению», скорее они действуют как «символический вызов», который «на карту поставлены как он сам, так и мир» [4].

После 11 сентября нападения, идеи Бодрийяра о терроризме становятся более спорными с точки зрения анализа. Он утверждает, что терроризм не имеет идеологии и присутствует «везде», предполагая, что события, показанные по телевидению или переданные по радио, являются просто крайними формами, в то время как каждый день происходят сотни различных типов, но сообщается только о тех, у кого больше всего смертей.

Рассматривая точку зрения Бодрийяра в более широком смысле и, в частности, его представления о медиа-коммуникациях, можно утверждать, что средства массовой информации усиливают массовость, создавая массовую аудиторию и гомогенизированные идеи и опыт. С другой стороны массы поглощают весь медиаконтент, нейтрализуют смысл или даже сопротивляются ему, требуют и получают больше зрелищ и развлечений, тем самым еще больше размывая границу между медиа и «реальным».

Это предполагает, что аудитория — независимо от представленной идеологии или представления — будет воспринимать предполагаемые сообщения из опосредованного освещения. Именно здесь влияние Бодрийяра на Маршалла Маклюэна, в частности, его «медиумы — это сообщение», начало просачиваться в его теории, вызывая эффект «имплозии».

Однако важно взглянуть на критику теории моделирования Бодрийяра и взглянуть на основные основы этой идеи. Его концепция «символического обмена», основанная на «обмене подарками» Марселя Мосса, означает «золотой век», когда мы когда-то чувствовали обмен предметами друг с другом.

«Символический обмен» — это подлинный человеческий опыт и эмоциональное измерение, включающее человеческие качества. В то время как сейчас; Бодрийяр утверждает, что у нас больше нет чувств или реакций на получение новостей, опосредованных репортажей и видеофантазмов, мы скорее тупо смотрим на экран, не оценивая описываемую информацию. Он называет 1929 год точкой сдвига капитализма и считает, что мир перешел от «символического обмена» к «семиотическому обмену» — влияние «мифа» Ролана Барта, — в котором мир полагался на образы, чтобы обозначить, что товар представлял собой с точки зрения стоимости и социального класса.

Его идеи проистекают из теории массового общества о расколе между «старыми сообществами», где «традиционное» и «реальное» членство в «сообществе» утрачено с появлением «обществ», где «искусственное» и «фальшивое». В игру вступили системы мышления и поведения, ведущие к утрате культуры в «атомарном мире».

В заключение, симулякр Бодрийяра может быть полезен для понимания и анализа современных медиа-событий. То, как это применяется к освещению в СМИ, помогает понять репрезентацию новостных сообщений и природу, в которой СМИ манипулируют историями, чтобы склонить мнение аудитории к их предпочтительному прочтению. Приведенные в этом эссе примеры подтверждают фальшь и отмену «настоящего».

Влияние Дюркгейма, Фуко и Мосса на Бодрийяра было ключевой частью его идеологии, и то, как его прецессия симулякров является частью социальной науки. Кроме того, его «гиперреальность» является точным описанием индустрии новостей, с тем, как коды и симуляции поглощают реальность, чтобы имитировать симулированное принципиальное правительство.

Более того, точка зрения Кельнера исходит из более марксистского подхода, чем Бодрийяр, в понимании того, как язык и технология управляют обществом и культурой. Хотя критики Бодрийяра, особенно Норриса, предполагают, что его теории имеют мало научной или фактологической основы, они, похоже, имеют высокую степень резонанса в современных СМИ. Его спорные замечания как о войне в Персидском заливе 1991 года, так и о терактах 11 сентября в Нью-Йорке ясно указывают на присутствие симуляции в СМИ, интерпретация, ясно иллюстрируемая освещением в СМИ как терактов в Париже в 2015 году, так и ударов сирийской авиации.