Эссе на тему «Письма Баламута» Клайва Льюиса — цитаты из книги

Содержание:

Эссе
по дисциплине «Философия»

на
тему «”Письма Баламута” Клайва Льюиса – цитаты из книги»

Введение:

Введение. «Советы
старого дьявола младшему» – христианизированное сочинение английского писателя,
учёного-филолога и богослова Клайва Стейплза Льюиса (1898–1963). Период
создания произведения – 1941 год, время выхода из печати под названием «От беса
к бесу» – февраль 1942 год, место издания – Великобритания, газета «The Manchester Guardian». Под названием «Советы
старого дьявола младшему» сочинение стало известно после выхода в США в 1943 г.

В
1975 г. сочинение К.С. Льюиса было переведено
на русский язык – переводчик Т.О.
Шапошникова назвала его «Письма Баламута», под таким названием оно и
вышло в советском самиздате. В 1991
г. Н.Л. Трауберг отредактировала перевод Т.О. Шапошниковой и подготовила его к выходу
в массовую печать в 1992 г. в составе сборника трактатов К.С. Льюиса: Льюис
К.С.  Любовь. Страдание Надежда: Притчи.
Трактаты: Пер. с англ. – М.: Республика, 1992. – 432 с. [3]. Обложка английского
издания «Советы старого дьявола младшему»

(в русском
переводе  «Письма Баламута»)

Сам
К.С. Льюис назвал своего героя Screwtape – screw может быть переведено с
английского как «искажать», «перевирать», «хитрить», «манипулировать». Слова же
баламут в английском языке нет – русскому названию сочинения К.С. Льюиса мы
обязаны переводчику Т.О. Шапошниковой. В русском языке глагол баламутить имеет
следующие синонимичные значения: волновать, беспокоить, поселять раздор
(советами, наговорами, сплетнями), подбивать на что-то, возмущать.
Соответственно глагол баламутиться означает подпадание под влияние [1]. Своё
сочинение К.С. Льюис образно охарактеризовал как «художественное заглядывание в
ад». Автор писем – дядя, адресат – его племянник. Оба, по задумке К.С. Льюиса,
бесы-искусители: старший бес (дядя) по имени Баламут даёт эпистолярные
рекомендации своему племяннику по имени Гнусик, который является молодым бесом-искусителем.
Таким образом, сочинение К.С. Льюиса, состоящее из 31-ого письма, – это
наставления учителя ученику.

Задача
Гнусика – сбить конкретного человека – новообращённого христианина – с пути
обретения истинно христианского мировосприятия. Этот конкретный человек именуется
в сочинении К.С. Льюиса Пациентом или подопечным Гнусика. Под Врагом, именуемым
часто как Он, в сочинении подразумевается христианский Бог и Церковь –
олицетворение христианского Бога на Земле. По сути, Баламут, являющийся дьявольским
отродьем, осуществляет противоборство с Богом за душу человека, привлекая для
этих целей «начинающего», молодого искусителя, коим является его племянник
Гнусик.

Содержательный анализ цитат из «Писем
Баламута» К.С. Льюиса.

 В первом письме старший бес Баламут пишет
племяннику о силе пропаганды и полезных чертах материалистического
мировосприятия  – полезных с точки зрения
бесов-искусителей.  «Помни, ты там для того, чтобы его
обманывать», поучает Баламут Гнусика, «внуши ему, что материализм силен
или смел, что это философия будущего», «Твоя же задача как раз в том, чтобы
приковать внимание подопечного к постоянно меняющимся чувственным впечатлениям»
(с.12-13).

Письмо
второе начинается с поучительного постулата Баламута: «Мешай ему думать»
(с.14). Пациент (подопечный) Гнусика – новообращённый христианин. Задача
бесов-искусителей заключается в том, чтобы заманить его в свои сети посредством
абсолютизации чувственной (материалистической), а не на мыслительной стороны жизни.
Во втором письме впервые встречается упоминание о свободе воли, которую Бог
даровал человеку. «[Враг] вечно называет их “сыны”, Не желая лишать их свободы,
Он отказывается силой вести их к целям, которые поставил перед ними. Он хочет,
чтобы они “шли сами”. Здесь-то и кроются наши возможности», поучает Баламут
своего племянника (с.14).

В
третьем письме Баламут советует Гнусику вмешиваться в отношения пациента с
матерью (с семьёй). Мать
раздражается от того, что её сыну в Церкви христианскую веру привили сильнее,
тогда как она приобщала сына к вере с детства. Бес старый учит молодого беса:
новоиспечённый христианин должен, ежедневно молясь за мать (как полагается
христианину), упоминать пороки её души, а не «её ревматизм». «Без сомнения, ты
никак не запретишь ему молиться за свою мать, но постарайся обезвредить его
молитвы» (с.15). Также в третьем письме Гнусик должен убедить Пациента в
необходимости быть Лизоблюдом.

Письмо
четвёртое, по сути, хвалебная ода христианской молитве, но только это
своеобразная ода, построенная на аргументах «от противного», выдвигаемых
Баламутом. Молитва – это «неприятный предмет» для разговора двух бесов (с.17). «Лучше всего, насколько это
возможно, вообще удержать подшефного от молитв» (с.17), советует Баламут
Гнусику.

«Они
[верующие христиане – пациенты] – животные и тела влияют у них на душу. Как ни
смешно, эти твари всегда представляют, что мы пичкаем их мозги разными мыслями,
в то время как для нас лучше всего отвлекать их от мыслей» (с.17).

В
четвёртом письме обозначается особое свойство человека, вызываемое общением
человека с Богом посредством молитвы, – самопознание. «Там, где молитва, всегда
есть опасность, что Он [Враг] вмешается. Он до неприличия равнодушен к
собственному достоинству и к достоинству духов бесплотных (нашей части), а этим
животным, преклоняющим колени, дарует самопознание совершенно возмутительным
образом» (с.17). Баламут констатирует Гнусику причину, по которой они – Дьяволы
– полностью утратят свою силу: «Если когда-нибудь он [Пациент] достигнет
ясности, если когда-нибудь он сознательно направит свои молитвы не “тебе, каким
я помышляю твой образ”, но “тебе, единственно сущему”, нам конец» (с.18).

Письмо
пятое связано с темой войны – своё произведение К.С. Льюис создавал во время
Второй мировой войны. Старый бес журит молодого за то, что тот не докладывает
ему о проделанной работе, а только радуется тому, «что европейцы начали свою
очередную войну» (с.18). Баламут внушает Гнусику: «если с помощью настойчивых,
хладнокровных и непрестанных усилий тебе удастся заполучить его душу, он  твой навеки <…> дело твое – подрывать
веру и тормозить добродетель» (с.19).

В
пятом письме обозначается важная христианская тема – тема искупления. «Своим
земным последователям Враг ясно показал, что страдание – неотъемлемая часть
того, что он [Враг] называет искуплением. Так что вера, разрушенная войной или
эпидемией, даже не стоит наших усилий. Конечно, именно в моменты ужаса, тяжелой
утраты или физических страданий, когда разум человека временно парализован, ты можешь
поймать его в ловушку. Но даже тогда, если человек воззовет о помощи к Врагу,
он почти всегда, как я обнаружил, оказывается под защитой», поучает Баламут
своего племянника (с.20).

Контекст
шестого письма – страдания, вызываемые войной. В этой связи Баламут учит
Гнусика:  «Враг имеет в виду, что человек
должен терпеливо принимать те горести, которые выпадают ему сейчас, тревогу и
неизвестность настоящего. Как раз в ответ на эти горести он должен сказать: “да
будет воля твоя”, и за то, что он ежедневно несет именно этот крест, и получит
он хлеб насущный» (с.20).

В
шестом письме обозначается тема смирения: «Смирение же перед теперешним,
подлинным страданием, даже если страдание только в страхе, не остается обычно
без помощи свыше [помощи Врага]» (с.20). Также в шестом письме Баламут
раскрывает Гнусику опасности добродетели: «Только дойдя до воли и став
привычками, добродетели действительно опасны для нас. Я, разумеется, имею в
виду не то, что подопечный считает своей волей, когда он рвет, мечет и обретает
решимость, стиснув зубы, а подлинный центр его – то, что Враг называет сердцем»
(с.20).

В
седьмом письме Баламут учит Гнусика убеждать Пациента при помощи чертей:
«черти» — комические персонажи для современных людей, и это поможет тебе»
(с.22). Обозначается главная цель деятельности Дьявола: создание из человека
мага-материалиста, именуемого Баламутом «изделием высшего качества». Для
создания человека такого типа «вера в “жизненную силу”, культ секса и
психоанализ могут оказаться весьма полезными», поучает Баламут Гнусика (с.22). «Если
ты сделал мир целью, а веру средством, человек уже почти в твоих руках и тут
совершенно безразлично, какую цель он преследует. если только митинги, брошюры,
политические кампании, движения и дела значат для него больше, чем молитва,
таинство и милосердие, – он наш» (с.23). К.С. Льюис, устами Баламута,
констатирует: «Никто из людей никогда не бывал совершенно честен» (с.23).

В
восьмом письме Баламут упрекает Гнусика за то, что тот рано радуется: пациент
ещё не отлучен от врага. «Люди двойственны – они полудухи,
полуживотные.<…> дух их может быть устремлен к вечности, а тела, страсти
и воображение постоянно изменяются, ибо существовать во времени и означает
“Изменяться”» (с.24). «Он [Враг] не может захватывать, Он может только призывать.
Люди должны быть едины с ним, не утратив своей личности» (с.24-25). «Именно в
периоды спада, а не в периоды подъема человек ближе всего к тому, кем Враг
назначил ему быть. Поэтому молитвы, обращенные к нему в “духовную засуху” [в
период спада], он и ценит больше всего» (с.25).

В
девятом письме Баламут учит Гнусика особой работе с душой пациента в период
«засухи» (душевного спада): «помни, силы внутреннего сопротивления тоже [наряду
с телесными соблазнами] крепче именно в эти периоды»; «Завладеть душой человека
и не дать ему взамен ничего – истинная радость для отца нашего. А периоды спада
– лучшее время для начала такого процесса» (с.26). «С помощью удовольствий мы
завладели многими душами (с.26). «Держи его разум подальше от простой разницы
между “хорошо” и “плохо”» (с.27).

В
десятом письме появляется термин Пройдоха. Баламут констатирует промежуточный
успех, достигнутый бесами-искусителями: «Кажется, ты [Гнусик] хорошо
воспользовался его социальным, а также сексуальным и интеллектуальным тщеславием»
(с. 27). «Серьезный же вопрос, пишет Баламут, – как подготовиться к контратаке
Врага. Оттягивай как можно дольше тот момент, когда он [Пациент] осознает, что
его новое удовольствие – это искушение» (с.28). Искушение – дух стяжательства
(маммона), тщеславие. Играя на тщеславии, «Ты побудишь его жить (как, я знаю,
живут многие люди) двумя параллельными жизнями», советует Баламут Гнусику
(с.28). И далее: нужно, чтобы пациент «тратил
больше, чем может себе позволить, и меньше внимания уделял работе и собственной
матери (с.29).

В
одиннадцатом письме Баламут транслирует радость, т.к. у Гнусика с его Пациентом
всё хорошо: новые друзья Пациента – «прочные хулители Врага и рабы земного,
которые, не совершая особых преступлений, спокойно и уверенно идут прямо в дом
отца нашего [Дьявола]» (с. 29). Баламут критикует смех, радость и
музыку. Так, «Смех просто противен и оскорбителен для того реализма,
достоинства и строгости, которые все время царят в аду» (с.29). Весёлость
«содействует мужеству, милосердию, нетребовательности и многим другим порокам»
(с.29). При этом Баламут хвалит развязный смех – «он лучше всего» (с.30),
«любого развязного пошляка можно научить высмеивать добродетель», «устойчивая
привычка к развязному смеху прекрасно защищает от врага» (с.30).

В
двенадцатом письме Баламут констатирует, что по прошествии шести недель работы
Гнусика с Пациентом (Пациента искушали фантазиями и невнимательностью во время
молитвы), стал заметен прогресс. Помни, говорит Баламут Гнусику, «самое важное
– в какой степени ты удалил подшефного от Врага» (с.32).  «Христиане говорят, что Враг – это тот, без
кого ничто не обладает силой» (с.32).

 В тринадцатом письме появляется тема
раскаяния. Пациент испытал раскаяние, что равносильно второму обращению в
христианство. Раскаяние и покаяние «Враг посеял в душе человека» – это неудача
бесов (с.34). Баламут говорит Гнусику: «твой подопечный выскальзывает из твоих
рук» (с.33). Раскаяние – «самое варварское оружие Врага» (с.33). «Мы должны
побуждать людей изменять самим себе», говорит Баламут Гнусику (с.34). «Нужно
подменять собственные взгляды человека земными стандартами, условностями или
модой» (с.34).

Письмо
четырнадцатое – отражение беспокойства Баламута, вызванного докладом Гнусика о
работе с Пациентом. Пациент узрел в вере надежду и приобрёл смирение: «Враг
даст поддержку его скромным силам в каждый день и час, а благодати на всю жизнь
Пациенту не нужно» (с.35).  «Все
добродетели для нас менее страшны, чем добродетель смирения, особенно когда
человек не осознает ее в себе», внушает Баламут Гнусику (с.35); «Смирением Бог
отвлекает человека от самого себя и направляет человека на Бога и на близких
человеку людей» (с.35).

В
пятнадцатом письме сопоставляется временное затишье в войне,  которая ведётся в это время (хронологический
контекст сочинения К.С. Льюиса – 1941 год) 
и затишье у Пациента. «У людей временное затишье в их европейской войне,
говорит Баламут, люди живут во времени, но наш Враг предназначил их для
вечности. Поэтому Он, как мне думается,
хочет, чтобы они сосредоточили свое духовное внимание и на вечности, и на той
точке времени, которую они называют настоящим. Ведь настоящее это та точка, в
которой время касается вечности» (с.36). «В данном мгновении и только в нем
людям открывается столько же, сколько Врагу нашему открыто во всей реальности.
Только в данном мгновении людям предложена свобода. Наше дело – отвратить их от
вечности и от настоящего» (с.36-37).

«Почти
все пороки укоренены в будущем, а благодарность обращена к прошлому, в то время
как любовь – к настоящему. Страх, жадность, похоть, честолюбие обращены вперед.
Грех, возникающий с нашей помощью, устремлен в будущее» (с.37). «Нам нужен
человек, терзаемый кошмарами будущего, гонимый идеями близящегося рая или ада
на земле, готовый преступить заповеди Врага сейчас» (с.37).

В шестнадцатом письме Баламут раскрывает Гнусику сущность
взаимоотношений Пациента (любого христианина) с Церковью, являющейся олицетворением
Тела Христова на Земле. «Вера – фатальный дефект», говорит Баламут
Гнусику (с.39); прихожанин доверяет «смиренному приятию того животворящего
начала, которое несет ему Церковь» (с.38-39). «Самая же потеха возникает, когда
удается возбудить ненависть между теми, кто говорит “месса” [католиками], и
теми, кто говорит “служба” [православными]» (с. 39).

«Многообещающая
черта – нечестность» (о священнике) (с.39). Нечестность священника на руку
искусителям, задача которых – искоренить в христианине веру. Без нашей работы
(без работы бесов-искусителей) «разница в обычаях английских Церквей стала бы,
чего доброго, причиной и рассадником милосердия и смирения», заявляет Баламут
Гнусику (с.40).

В письме семнадцатом Баламут раскрывает Гнусику сущность некоторых грехов – чревоугодия,
тщеславия, и, соответственно, обозначается сила воздержания.  О грехе чревоугодия: «можно
использовать человеческий желудок и вкус для развития недовольства,
нетерпимости, немилосердия и эгоизма» (с.40).

Мужчин
лучше всего искушать с помощью их тщеславия, поучает Баламут. «То, что
начинается с тщеславия, легко превратить в привычку» (с.41). «Самое главное –
привести его в такое состояние, когда его неудовлетворенная тяга, неважно – к
шампанскому или к чаю, к рыбному деликатесу или к сигарете, – “выводит из
себя”. Тогда его милосердие, справедливость и послушание будут всецело в твоей
[Гнусика] власти» (с.41). «Главная польза еды в том, что это – как бы
артподготовка к атаке на воздержание. Здесь, как и во всех других случаях, нужно
держать человека в состоянии ложной духовности»; от тебя – от беса-искусителя,
говорит Баламут Гнусику, «твой Пациент может защититься простым воздержанием»
(с. 41).

В письме восемнадцатом затрагивается тема сексуальных
искушений, а также полового влечения, рассматриваемого как влюблённость, на
которой Баламут советует строить семью. Баламут говорит о том, чтобы бесы
искушали людей тем, что брак зиждется на влюблённости, что её достаточно для
брака. Враг (Бог) говорит, что влюблённости мало.

«Достояние
одного должно быть достоянием другого. Вот эту чепуху он [Враг] и зовет
любовью», пишет Баламут (с.42). «Бог
использует любовь для нивелирования соревновательного духа в людях» (с. 42).

«Семья
– изобретение Бога для вовлечения людей в любовь», говорит Баламут (с.43).
Надо, чтобы люди считали восторгами «влюбленности» то, что на самом деле –
просто половое влечение. «Заставь своего Пациента, пишет Баламут, считать чин
венчания весьма несовершенным. Всякое сексуальное влечение, стремящееся к
браку, будет считаться “любовью”, а любовь подобного рода извинит любой грех и,
вполне возможно, спровоцирует женитьбу на женщине совершенно мирской, глупой
или развратной» (с. 43).

Контекст девятнадцатого письма – тема любви и брака. Вначале
Баламут констатирует: нам неясны цели Врага. «Если бы мы только
обнаружили, чего Он хочет! Мы проверяли гипотезу за гипотезой и все еще ничего
не добились « (с.44.). «Ничто не имеет никакого
значения, кроме состояния души: устремляется
ли подопечный к Врагу или к нам. Однако было бы неплохо, если бы пациент стал
гадать, добро или зло его “любовь”» (с. 45). «Брак
– вражье изобретение, может принести пользу и нам. В окружении пациента
наверняка есть несколько женщин, которые чрезвычайно затруднили бы его
христианскую жизнь, если бы ты убедил его жениться на одной из них» (с.45). «Здоровье
и болезнь, молодость и старость, война и мир, – влюбленность с духовной точки
зрения главным образом – сырье» (с.45).

В двадцатом письме вначале приводится констатация: Враг (Бог)
пока одерживает победу над атаками бесов на целомудрие пациента. Рассматривается грех похоти. «Надеюсь,
ты пытался убедить его, что целомудрие вредно для здоровья?», спрашивает
Баламут Гнусика (с.45). Пациент
узнал: «искушения (нападки бесов) не длятся вечно», (с.45). В этом Баламут
видит неудачу Гнусика.

Письмо двадцать первое повествует об
эротических искушениях и несправедливости жизни. Также рассматривается греховная природа гордыни. «Люди вечно
заявляют о своем праве собственности, что звучит одинаково смешно как на
небесах, так и в аду» (с.48). «Чувство собственности мы [бесы искусители]
порождаем не только при помощи гордыни, но и при помощи сдвига понятий», пишет
Баламут (с.49). Сдвиг понятий проявляется следующим образом: Бог учит людей:
мой – значит любимый. При этом бесы внушают человеку: мой – это означает, что я
могу порвать его в клочья, если только захочу (мою собаку, мои сапоги и т.д.)
(с.49). «В настоящее время, пишет Баламут, Враг с присущим Ему педантизмом
говорит “Мое” на том основании, что Он все сотворил. Отец наш надеется тоже, в
конце концов, сказать “мое” обо всем, но по более реалистической причине –
потому, что мы победим», самонадеянно заявляет Баламут (с.49).

В письме двадцать втором обозначаются следующие события: Пациент
влюбился; Баламут меняет форму – превращается в сороконожку, в связи с чем у
него появляется секретарь Подхалим. Баламуту не нравятся
действия Гнусика – он не доволен им. «Ты всегда ненавидел меня и дерзил, когда
только мог», пишет Баламут Гнусику (с.50). У них назревает конфликт – конфликт
между старым и молодым бесами.

Пациент влюбился в истовую христианку – девственницу, что не
нравится Баламуту. В семье девушки царят бескорыстная любовь
и тишина. В бескорыстную любовь Баламут не верит: «бескорыстная любовь – обман»
(с.50). Тишина, равно, как и любая гармоничная мелодия, ненавистны Баламуту,
т.к. они символизируют рай. В аду же В аду все заполнено шумом — выражением
победы, жестокости и силы! «Шум и только шум способен защитить нас от глупого
малодушия, безнадежных угрызений совести и неисполнимых желаний. Когда-нибудь
мы превратим Вселенную в один сплошной шум», пишет Баламут Гнусику (с.50).

Далее
Баламут пишет, что он превратился в сороконожку. Комментарий на сей счёт
Баламут даёт апеллируя к Дж. Мильтону и Б. Шоу. Дж. Мильтон в «Потерянном рае»
говорит о том, что такие превращения формы человек получает в наказание от
Врага. Б. Шоу связывает превращение с изменениями изнутри человека, а не
снаружи (с изменением формы). Именно эти – внутренние превращения – Баламут
считает проявлением «отца нашего» – дьявола. Дьявол «может поклоняться только
самому себе». (с.51). «В своём нынешнем виде я еще больше жажду увидеть тебя и
обнять крепко, крепко, крепко», пишет Баламут Гнусику. Двадцать второе письмо
подписано следующим образом: «Подхалим по поручению его преисподнего адородия
Баламута» (с.51).

В двадцать третьем письме Баламут пишет Гнусику: благодаря
девушке Пациента – истовой христианке – будет сложно «устранить духовные
интересы из его [Пациента] жизни», потому «постараемся их извратить» (с.51). Мир
и плоть обманули наши надежды (с их помощью отвратить пациента от веры не
удалось), потому Баламут предлагает обратиться к социальным следствиям религии
– к области между богословием и политикой. Баламут обращается к историческим
интерпретациям фигуры Иисуса, называя в их числе «марксизм, мировую катастрофу
и революцию». Бесы уповают на них в деле замены – Иисуса – объекта поклонения
христиан на другие объекты. «Мы собираемся менять концепции примерно каждые тридцать
лет», утверждает Баламут (с.52). У каждой из концепций есть своя замена
«историческому Иисусу» — это должна быть личность, «предлагающая людям панацею»
(с.52). «Наша цель – разрушить молитвенную жизнь посредством этих концепций»
(с.52).

«Доведем
его [Пациента] до состояния, когда он ценит христианство за то, что с его
помощью можно достичь социальной справедливости. Враг не хочет, чтобы Его
употребляли для извлечения пользы» (с.53).

Контекст
письма двадцать четвёртого – духовная
гордыня, которую Баламут именует «самым сильным и прекрасным из грехов»
(с.54). Так, в девушке Пациента «мало духовной
гордыни, поэтому у нас (бесов-искусителей) нет надежды на эту девушку» (с.53).
Однако, Баламут разглядел «трещину в броне» невесты Пациента: её убеждения
почерпнуты от друзей (с. 53).

Баламут
сопоставляет схожие состояния человека — социальное чванство и подлинную
духовную гордыню. «Социальное  чванство в
сравнении с гордыней подлинной духовной – порок показной и ерундовый» (с.55).

В
конце письма Баламут укоряет Гнусика: не заполняй письма ерундой про войну – её
исход важен, но это дело «нашего Низшего Командования»; сколько англичан убито
бомбами – меня не интересует, говорит Баламут, я итак знал, что «все они
когда-нибудь умрут» (с. 55).

В письме двадцать пятом Баламут прославляет суррогат
христианской веры. «Если уж приспичило быть христианами, пусть
будут христианами с оговоркой. Пусть для них заменой самой веры будет
какая-нибудь мода с христианской окраской»; «мода в воззрениях предназначена
для того, чтобы отвлечь внимание людей от подлинных ценностей» (с.56). Людям
свойственна тяга к переменам, поэтому «Естественную любовь к переменам мы
должны “извратить в постоянное требование нового”», пишет Баламут (с.56).

«Великим
триумфом» бесов Баламут называет «инъекцию ужаса перед старым и неизвестным в
философии», отсюда его констатация: бесами «проделана огромная работа» (с.57).

В двадцать шестом письме Баламут рассуждает о том, как при
помощи влюблённости достигается семейная ненависть, а также о разнице между
мужчинами и женщинами. «Воспользуйся двусмысленностью слова “любовь”,
пишет Баламут. Пусть он [Пациент] думает, что при помощи любви решил проблемы,
которые только отсрочил или не заметил под влиянием влюбленности. Пока
влюбленность продолжается, помогай проблемам созревать в тиши и делай их
хроническими» (с.57-58).

«Другое
хорошее наше подспорье в отношениях между мужчинами и женщинами – в том, что мы
приучили их по-разному смотреть на самоотверженность. Женщины считают, что надо
заботиться о других, мужчины — что не надо причинять другим беспокойства.
Поэтому женщина на службе у Врага вредит нам много больше, чем мужчина, за
исключением тех, кем отец наш уже всецело завладел». Люди «страдают двойной
слепотой: 1) принимают влюбленность за милосердие и 2) думают, что влюбленность
может длиться вечно» (с.58). Баламут наставляет Гнусика: «главное – не давай
этим молодым дуракам понять, что “любви” недостаточно, что милосердие
необходимо, а они еще далеки от него и никакое внешнее правило его не заменит»
(с.59).

Двадцать
седьмое письмо содержит рассуждения о молитве, времени, тварном мире и свободе
воли. «Твой подопечный “приобрел противную привычку послушания”, он, вероятно,
продолжит свои “прозаические” и глупые молитвы, что бы ты ни делал» (с.60). «Ты
должен помнить, что для него [Пациента] время – безусловная реальность. Он
считает, что наш Враг, как и он сам, воспринимает в настоящем одно, в прошлом
помнит другое, а предвидит в будущем третье» (с.60).

Враг
[Бог] совершил творческий акт (креационизм) – сотворил человека. В этой связи
Баламута мучает вопрос: «Почему этот творческий акт оставляет место их
свободной воле – проблема проблем, тайна, скрытая за всей этой Вражеской
чепухой о “любви”» (с.60).

Письмо двадцать восьмое 
начинается с констатации: «война влияет на духовное состояние твоего
пациента», при этом Баламут пребывает «в минутных радостях по
поводу человеческой беды» (с.61). «Пока они могут чувствовать, что молоды, они
всегда витают в облаках» (с.62). «Настоящая привязанность к миру достигается
только со временем и, конечно, сопровождается гордыней» (с.63), зрелостью (опытом).
Баламут приводит слова неоплатоника Боэция Северина: «Опытность – мать иллюзии»
(с.63).

В двадцать девятом письме баламут повествует о добродетели  мужества, о страхе и трусости, а также о
самопознании человека и грехе отчаяния. «Немцы собираются бомбить город твоего
пациента <…> мы должны обдумать твою тактику. Что нам поставить задачей:
его трусость, мужество, ведущее к гордыне, или ненависть к немцам?» (с.63).
«Ненависть нам вполне по силам» (с. 64). «Ненависть
лучше всего комбинируется со страхом. Трусость — единственный из пороков, от
которого нет никакой радости» (с.64). «Побуждая твоего пациента к трусости, ты,
к сожалению, можешь вызвать в нем подлинное отвращение к самому себе с
последующим раскаянием и смирением» (с.64).

«Мужество
– не просто одна из добродетелей, а форма проявления любой добродетели во время
испытаний, то есть в моменты высшей реальности. Целомудрие, честность и
милосердие без мужества – добродетели с оговорками» (с.64). Баламут делает
важное замечание: «Качества, которые привиты Врагом, дают Ему точку опоры в
людях, которые без Него были бы полностью нашими» (с. 63-64). «Сделав твоего
Пациента трусом, мы как выиграем, так и проиграем: он может узнать слишком
много о себе» (с.64-65).

«Отчаяние больший
грех, чем все грехи, которые его породили» (с.65).

В тридцатом письме Баламут упрекает Гнусика в плохой работе:
«не для собственного лишь только удовольствия ты находишься в мире? Твой
подопечный практически ничего не нарушает: вспышка раздражения против собаки,
пара лишних сигарет и один вечер без молитвы не в счёт» (с.65).

«Пусть
Он [Пациент] отбивает атаки на терпение, целомудрие и мужество. Самое
интересное — победить его как раз тогда, когда (если бы они только знали!) он
уже почти победил нас» (с.66).

«Духовное
– это и есть действительность, и, не обращая внимания на нее, мы от “самого
дела” убегаем», говорит Баламут Гнусику (с.67).

Письмо тридцать первое, заключительное – свидетельство
проигрыша, капитуляция Баламута и Гнусика. Констатация Баламута, адресованная Гнусику:
«всё потеряно», «ты выпустил из рук душу!» (с.67). Баламут называет Гнусика
«никчемный искуситель» (с.68).

 «Когда он увидел тебя,
он увидел и Их (Ангелов)» (с. 67).

«Он
поднят в мир, где страдания и радость — безусловные ценности, и вся наша
арифметика теряет свой смысл. <…> Если бы мы только могли разнюхать, чего
Он [Бог] в действительности хочет! Увы, это знание, само по себе столь
ненавистное и неприятное, необходимо для нашей власти. <…> А пока я
займусь тобой…» (с.68).

Таким
образом, Баламут, осуществляя противоборство с Богом за душу человека при
помощи «начинающего» искусителя, его племянника Гнусика, терпит поражение в
борьбе за душу человека, однако не оставляет надежды на «совершенствование»
навыков искушения, присущих Гнусику. Об этом намерении Баламута свидетельствует
подпись под тридцать первым письмом: «в высшей степени искренне и все сильнее тебя
любящий дядя Баламут» (с.68-69).

Эссе
(рефлективный анализ) цитат из «Писем Баламута» К.С. Льюиса.

Сочинение
К.С. Льюиса «Письма Баламута», написанное в разгар Второй мировой войны (тема
войны составляет один из главных контекстов этой работы), – контекстуально
перекликается и с днём сегодняшним. Работа К.С. Льюиса, по сути, являющая
собой, стратегию и тактику искушения человека Дьяволом, вызывает смешанные
чувства: неприятное удивление и разочарование, (вызываемые познанием природы
человека), вкупе с надеждой на изменения этой природы к лучшему (надежду даёт
покаянное самопознание человека).

Одна
из главных практических, а не научных функций философии – амортизирующая.
Представляется, что именно такую задачу и поставил для себя К.С. Льюис как
философ и богослов: смягчить для человека удары конкретного времени, в котором
выпадает жить человеку. Времена, как известно, не выбирают – «в них живут и
умирают». Автор «Писем Баламута» и даёт понять читателю: при любом сценарии
истории, который вмешивается в жизнь отдельно взятого человека, за человеком
остаётся выбор: светлую или тёмную сторону существования ему избрать. И никакие
искусители здесь не преграда – всё зависит от самого человека, ведомого верой в
благость христианского Бога. Вознесшись на небо, Христос осуществляет свою жизнь в
верующих через Своего Духа, таким образом, верующие в него становятся
деятельными членами Церкви как тела Христова. При этом деятельность верующих
основывается на «чрезвычайных силах, какие Христос им сообщает» [4].
Таков богословский посыл К.С. Льюиса.

Философия,
помимо главных своих составляющих – онтологии и гносеологии, включает в себя
этику (культуру воли), эстетику (культуру чувств), а также аксиологию – учение
о ценностях. Сочинение К.С. Льюиса «работает» во всех трёх направлениях: оно
оказывает формирующее влияние на культуру воли и культуру чувств человека, а
также сепарирует ценности истинные от ценностей ложных. Религиозное обращение, о котором повествует К.С. Льюис, – «это
драматический перелом в психологии и 

Заключение:

Фрагмент текста работы: