Дипломная работа (бакалавр/специалист) на тему Женские образы в записках охотника Тургенева

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ 2
ГЛАВА 1. «ЗАПИСКИ ОХОТНИКА» И ТИПОЛОГИЯ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА 10
1.1. Жанровое своеобразие «Записок охотника» 10
1.2 Проблема типологии женских образов в прозе И.С. Тургенева 15
ГЛАВА 2. ЖЕНСКИЕ ОБРАЗЫ В ЦИКЛЕ «ЗАПИСКИ ОХОТНИКА» И.С. ТУРГЕНЕВА 28
2.1 Характер изображения женских персонажей в рассказах «Записок охотника» 1840-х годов. 28
2.2 Художественное своеобразие женских образов в рассказах тургеневского цикла 1850-х годов 35
2.3 Особенности воплощения образа героини в рассказе 45
«Живые мощи» 45
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 54
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 59

Введение:

2018 — юбилейный год для великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева. Ещё в ноябре 2014 года началась подготовка к празднованию 200-летия со дня рождения писателя: в Москве прошла Международная научная конференция «И.С. Тургенев в современном мире». В ней участвовали ученые из России, США, Германии и других стран.
Подводя итоги конференции, ее участники говорили и о давно назревшей необходимости учредить Международное тургеневское общество. На конференции был создан и проект календаря основных культурных и научных мероприятий, посвященных юбилею Тургенева, куда вошли научные конференции, выставки, театральные постановки, кинолектории, музейные проекты, издания литературы. Основные события, конечно, проходили в течение 2018 года. Среди них множество международных научных конференций, которые состоялись не только в России, но и за рубежом: «Поздний Тургенев: тексты, события, оценки, проблемы наследия» (24.04.18, Москва, МГУ), «Тургеневские дни в Брюсселе. Русские писатели за рубежом» (03.07-08.07.18, Брюссель, Бельгия – Буживаль, Франция), «И.С. Тургенев и мировая литература» (17.10-19.10.18, Москва, ИМЛИ), «Трансформационная эстетика: Иван Тургенев между модернизмом и традицией» (09-10.10.18, Гранада, Испания), «Тургенев и мировая литература» (24.10-28.10.18, Орел, ОГУ), «И. С. Тургенев: человек мира» (07.11-09.11.18, Париж, Франция), «Тургеневские чтения» (06-07.12.18, Рига, Латвия) и многие другие.
Изучение творчества И. С. Тургенева было и остаётся актуальной проблемой современного литературоведения, «открывать» миру всё новые и новые грани мастерства великого писателя будет, не одно поколение учёных, а вдумчивый читатель будет продолжать делать свои маленькие открытия, начнёт видеть вокруг чего-то, не замечаемое ранее, прекрасное, приподнимется над мелкой суетой жизни, откроет для себя красоту природы.

И. С. Тургенев вошел в русскую литературу как писатель-реалист. Реализм русской литературы, как каждое художественное направление в его национальном варианте, имеет свойственные этому направлению определяющие, концептуальные черты и одновременно отдельные самобытные особенности, обусловленные спецификой жизни России во всей ее совокупности. Имеется в виду история России, геополитические и социальные особенности страны, национальный характер россиян, своеобразие культурной, религиозной жизни, философских и морально-этических идей в определенный период и т.п. В частности, В. Щербина обращает внимание на то, что «В романах Тургенева отражены противоречия и переломы исторического развития России, сложное движение общественного и художественного сознания. Такое пристальное внимание к путям истории и общественной мысли во многом обусловило новаторскую роль Тургенева в развитии русского реализма, своеобразие его творчества» [Щербина 1991: 59].
Аднан Салим отмечает две концепции определения творческого метода и стиля Тургенева: 1) Тургенев – убежденный реалист; 2) Тургенев — предшественник модернизма и символизма, убежденный идеалист. Это обусловлено тем обстоятельством, что Тургенев сформировался как художник и как мыслитель в переходное время. При этом реализм Тургенева пронизан романтическими традициями русской литературы, что нашло свое воплощение в поэтизации повествования, в особой возвышенной образности [Аднан Салим: 1983, 52].
В. А. Чалмаев подчеркивает, что писатель и в «Стено» и в «Параше» «начал с романтического парения над грубым, вещественным миром, начал с условной приподнятости, с «надменной тишины», с «языка богов». Но вскоре и для него наступила пора движения от торжественного к обыденному». Оно-то и привело его затем и в избу Бирюка, и в «притынный кабак», и в усадьбу Хоря… Но это движение было медленное, спутанное, то и дело осложняемое многим. Он надолго задерживался на неполной истине романтизма. И. С. Тургенев в своем творчестве не расстался с романтизмом по своему возвышенно-приподнятому отношению к жизни, по привычке не писать прямо с натуры, по вечному господству общих идей над работой фантазии [Чалмаев 1986: 41].
Многих литературоведов привлекали особенности стиля и поэтики Тургенев. Если в советский период развития литературоведения его творчество интерпретировали с идеологических позиций, рассматривая поднятые автором проблемы как классовые, сквозь призму идеологии, то в постсоветский период происходит переоценка произведений писателя с позиций общечеловеческой философии, психологизма, мифотворчества.
В. А. Чалмаев указывает на связь тургеневских героев с образами мировой литературы: «Тургенев – поэт и прозаик – в 40-е годы часто весь сложный мир человеческой души возводил к знакомым образам родной и чужой поэзии. Гамлет, Дон-Кихот, Гете и Шиллер, шекспировский король Лир, лирический герой Кольцова, персонажи Крылова, отдельные реплики известных героев, образные выражения, ситуации романов — все живет в его памяти неспокойной, активной жизнью [Чалмаев 1986: 142].
Одним из шедевров писательского таланта Тургенева стал цикл рассказов «Записки охотника», которые были высоко оценены как современными автору критиками, так и литературоведами нашей эпохи.
Объект нашего исследования – «Записки охотника» И.С. Тургенева – неоднократно привлекал внимание отечественного литературоведения. Многие исследователи обращались к рассмотрению идейно-тематического своеобразия «Записок охотника» [Самочатова 1978; Пустовойт 1987; Цейтлин 1958 и др.], особенностей художественного метода писателя и способов художественного обобщения [Бялый 1962; Курляндская 1972; Е. И. Ефимова 1955 и др.], своеобразия стиля [Старенков 1959], традиций и новаторства Тургенева в изображении народа [Пустовойт 1987 и др.]. Предметом изучения работ С. Е. Шаталова и Н. А. Кожевниковой стали проблемы повествования [Шаталов 1969; Кожевникова 1994]. Безусловно, внимание литературоведов не раз сосредотачивалось и на анализе отдельных рассказов и очерков «Записок охотника» [Полетаева 2005; Бодрова 2004; Буданова 1995; Скокова 1996 и др.].
Критики и литературоведы отмечают, что реализм «Записок охотника» выражен в принципах отбора жизненного материала для изображения (типическое), принципе оценки и художественного воплощения. По словам М. Е. Салтыкова-Щедрина, «Записки охотника» «положили начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды».
Следует отметить, что в литературоведении советской эпохи анализ цикла И. С. Тургенева имел открыто идеологический характер. Так, Н. В. Богословский отмечая огромную художественную ценность книги, указывает, прежде всего, на влияние Белинского и его критических статей на художественную организацию «Записок», а их успех обуславливает реалистичностью изображения: «Эта творческая победа писателя была не только его личным успехом, но и торжеством принципов гоголевской школы, объединенной Белинским, торжеством реалистической эстетики, основы которой неустанно разрабатывал и провозглашал великий критик в своих статьях и в беседах с писателями в последний период жизни» [Богословский 1961: 42].
В последние десятилетия тургеневедение все чаще обращается к общечеловеческому содержанию, философии автора «Записок». Так, Аднан Салим отмечает: «Поражает необыкновенное умение художника-мыслителя высвечивать в наболевших вопросах общечеловеческое содержание, на материале злободневного размышлять о вечном: о личности и судьбе, слове и деле, счастье и долге, любви и страдании». Величие Тургенева-писателя заключается в том, что «злобу дня», философски осмысленную и через художественные образы явленную, он сумел донести не только до сознания своих современников, но и до сегодняшних читателей [Аднан Салим 1983: 59].
.
Г. М. Ибатуллина (2014) высказывает мнение о том, что цикл рассказов «Записки охотника» был написан в традиционной для «натуральной школы» форме нраво- и бытописательных очерков, но приобрел совсем иной художественно-философский масштаб и глубину, создав целостную картину русской жизни, увиденную и изображенную с разных пространственно-временных и смысловых ракурсов, представив читателю общесоциальные и конкретно-сословные, культурные, религиозные, нравственно-психологические, бытовые, этнографические, экономические, природно-географические сферы и т.д. [Ибатуллина 2014: 17]
П. Фокин обращает внимание на то, что писатель создал необыкновенные «Записки охотника» – «книгу, вместившую в себя и простодушных идеалистов, и циничных прагматиков, степенных мудрецов и безалаберных пустословов, хитрых пройдох и легковерных простаков, покорных рабов и отчаянных правдолюбцев… Крестьян, помещиков, чиновников, мещан — разного достатка и промысла, порядка и произвола… Мужиков и баб, стариков и малых деток… Поля, овраги, леса, перелески, болота и реки… Небо — палящее зноем и в звёздном убранстве ночи… Весь непонятный, вопреки всем законам, а иногда и здравому смыслу живущий, любящий, верящий и надеющийся мир коренной России — православной, языческой, косной и просвещённой Руси…» [Фокин 2009: 152].
Е. В. Макарова видит новаторство писателя в психологизации повествования: «Тургенев наследует от физиологического очерка стремление к типизации, но трансформирует его, поднимает на новый уровень – от типов, вмещавших схематический портрет социального слоя/класса, обусловленный средой, имевший обобщенный, порой схематический характер, он движется к психологии личности, к раскрытию индивидуальности каждого из героев вне зависимости от его социальной принадлежности» [Макарова 2014: 22].
Современные интенции литературоведения, направленные на изучение «Записок охотника», характеризуются интересом к образной и символической системе цикла, к мифопоэтике текста. Так, Н. Ф. Буданова рассматривает христианские символы и традиции в поэтике Тургенева. Исследователь отмечает, что именно на них построен рассказ «Живые мощи» и образ главной героини [Буданова: 1995, 188].
Таким образом, очевидно постепенное углубление литературоведческого представления о художественном своеобразии «Записок охотника», постановка современным тургеневедением новых проблем изучения цикла писателя.
Что актуального, жизненного, насущного для нашего времени, для современного читателя, для современного поколения школьников заключено в творчестве писателя? Современным школьникам трудно разглядеть в тургеневской прозе этот неповторимый, с «неяркими красками и звуками не резкими» пейзаж среднерусской полосы; и это неуловимое, душевное слияние человека с природой. Конечно, это и образ «тургеневской девушки», который, к сожалению, всё больше и больше утрачивается.
Насколько позволяет современная школьная программа по литературе представить героинь Тургенева? В старших классах из серии романов, представляющих «тургеневских девушек», не изучается ни один, лишь при знакомстве с биографией и литературным творчеством автора упоминается об этом и попутно даётся понятие «тургеневская девушка», просто понятие, а ни о Елене Стаховой из романа «Накануне», ни о Зинаиде из «Первой любви», ни о Наталье Ласунской из «Рудина», ни о Лизе из «Дневника лишнего человека», ни о Лизе Калитиной из «Дворянского гнезда», ни о Вере из «Фауста» не говорится более или менее подробно. Роман «Отцы и дети» остаётся верен школьной программе, но аристократку Одинцову вряд ли можно отнести к «тургеневским девушкам». Пожалуй, ближе к тургеневским девушкам стоят Фенечка и Катя, но только ближе, а назвать их абсолютными «тургеневскими девушками», думаю, нельзя. Получается, что образ «тургеневской девушки» почти не затронут, если не считать повесть «Ася», изучаемую в 7 классе, которая, по мнению опытных педагогов, преждевременна и непонятна 13-летним подросткам.
Таким образом, идеала женщины, каким представлял его И.С. Тургенев, учащиеся не узнают, потому что школьная программа не даёт такой возможности. И в данной ситуации, на наш взгляд, целесообразно обратить внимание учащихся на особенности героинь «Записок охотника», которые, конечно, представляют не «тургеневских девушек», но по-своему отражают авторское представление об идеале, воплощенном в народных образах.
Предпринятый нами обзор литературы показал, что женские персонажи «Записок охотника», безусловно, неоднократно привлекали внимание исследователей. Но существующие работы, на наш взгляд, все-таки не дают полного представления о художественном своеобразии воплощения героинь в цикле, что определило актуальность избранной нами темы и предмет нашей работы – образ женщины в «Записках охотника» И.С. Тургенева. Тургеневеды, как правило, сосредотачивают свое внимание на отдельных рассказах, либо рассматривают отдельные приемы в создании тех или иных образов героинь. Ни в одной из доступных работ мы не обнаружили изучения специфики изображения женских образов «Записок охотника» в рассказах разных периодов создания. Актуальность темы определяется и непреходящим значением творчества И. С. Тургенева для русской и мировой культуры, а также потребностью нового, свободного от советской идеологизации, взгляда на различные аспекты творчества Тургенева.
Цель данной работы заключается в выявлении особенностей художественного воплощения образа женщины в «Записках охотника» И. С. Тургенева.
Основная цель достигается посредством решения следующих задач:
1) обобщить существующее представление о жанровом своеобразии «Записок охотника»;
2) рассмотреть проблему типологии женских образов в творчестве И.С. Тургенева;
3) выявить особенности воплощения женских образов в рассказах «Записок охотника» различных периодов: 1840-х, 1850-х и 1870-х годов.
Методология исследования основана на сравнительно-историческом, системно-структурном методах, базируется на научных трудах отечественного тургеневедения (Барковской Н.В, Богословского Н.В., Ибатуллиной Г.М., Макарова Е.В., Петрова С.М., Пустовойта П.Г., Топорова В.Н., Чалмаева В.А.).
Новизна работы заключается в расширении и углублении существующего научного представления о специфике воплощения женских образов в рассказах «Записок охотника», относящихся к разным историко-литературным периодам их создания (1840-х, 1850-х и 1870-х годов).
Практическая значимость работы заключается в возможности использования её материалов при изучении творчества И.С. Тургенева в гуманитарных классах средней школы, в рамках урока литературы, а также при разработке школьных элективных курсов по русской литературе.
Структура работы.
1.Введение раскрывает актуальность, определяет степень научной разработки темы, объект, предмет, цель, задачи и методы исследования, раскрывает теоретическую и практическую значимость работы, обобщает материал по тургеневедению.
2.Первая и вторая главы освещают основные вопросы.
3.Заключение: подводятся итоги исследования, формируются окончательные выводы по рассматриваемой теме.

Заключение:

«Записки охотника» И. С. Тургенева многократно становились объектом изучения литературоведов, которые отмечали новаторство автора в изображении образов крестьянства и русского менталитета, психологизации повествования, философичности идейно-художественного содержания творчества.
Особое место среди образной системы цикла рассказов «Записки охотника» занимает образ женщины. Русскую женщину в современном для писателя обществе автор раскрывает в двух главных ипостасях – образ крепостной женщины, отягощенной тяжелым трудом, заботами о семье, угнетенной и помещиками, и мужем, и образ женщины-помещицы.
В рассказах «Уездный лекарь», «Мой сосед Радилов», «Петр Петрович Каратаев», появляется контаминация мотива любви и мотива смерти, призванная подчеркнуть трагичность любви.
Произведения И. С. Тургенева — одни из самых лиричных и поэтичных произведений в русской литературе. Особенное очарование им придают женские образы. “Тургеневская женщина” — это какое-то особое измерение, некий идеал, воплощающий в себе красоту как внешнюю, так и внутреннюю. “Тургеневским женщинам” присущи и поэтичность, и цельность натуры, и невероятная сила духа. “Тургеневские женщины” — сильные женщины. Пожалуй, они гораздо сильнее духом окружающих их мужчин.
В произведении «Живые мощи» И.С. Тургенев представил свою героиню как традиционную христианскую великомученицу за некоторыми отступлениями от жанра жития.
Главная героиня рассказа, по мнению автора, является носительницей коренных национальных черт всего русского народа : это истинно русская душа, чистая, светлая, несломимая, готовая нести крест со свойственной лишь ей долготерпением и верой, даже с благодарностью за посланные испытания, потому что именно они приближают к истинному, вечному. По прочтении создаётся впечатление, что никому больше не под силу подняться так высоко, как сделал это русский человек, и вспоминаются строки из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива»: и в небесах я вижу Бога.
На основе анализа типологии женских образов в творчестве И. С. Тургенева, а также проанализировав указанные выше рассказы, предлагаем следующую типологию женских образов:
1. «Смиренные». Это тип скромной, робкой, покорной женщины. В рассказах 40-х гг. это, прежде всего, крестьянки. К этому типу мы относим: Арину («Ермолай и мельничиха»), Александра Андреевна («Уездный лекарь»), Матрена («Петр Петрович Каратаев»).
2. «Деструктивные». Тип дерзкой, непокорной, смелой женщины «с характером». К этому типу мы относим: сбежавшая жена («Бирюк»), Ольга («Мой сосед Радилов»), Татьяна Борисовна («Татьяна Борисовна и ее племянник»). Тип злой, сварливой, истеричной женщины. К ним мы относим: графиня Зверкова («Ермолай и мельничиха»), помещица («Петр Петрович Каратаев»), «матресса» Акулина («Малиновая вода»).
Типажи раскрывают глубину души русской женщины, богатство ее внутреннего мира. С нежностью и состраданием автор повествует о их нелегкой судьбе в условиях тогдашнего общества. Наделяя свои женские образы великодушием, состраданием, глубокой жизненной мудростью, писатель, что это не помогает им в жизни, ибо их положение весьма прискорбно. Обладая и красотой, и умом, и талантами, женщины не могут реализовать себя, подвергаются насилию, терпят гнобление.
Таким образом, в произведениях Тургенева героиням присущи свойства тогдашней женщины: они преданы своей семье, мужу, детям. Писатель с сочувствием подчеркивает, тяжелое их положение в обществе. При этом художник слова выписывает свои образы женщин с нежностью и сочувствием, раскрывая такие черты русской женщины как доброта, душевность, природная мудрость, хозяйственность и смиренность.
Образ «тургеневских девушек» сложился благодаря своеобразному мировоззрению писателя. Во многом он обязан своему появлению отношению Тургенева к любви. Писатель всю свою жизнь питал безответную страсть к Полине Виардо, известной французской певице. Это чувство помешало Ивану Сергеевичу жениться, он даже пошел на дипломатическую службу, чтобы быть ближе к предмету воздыхания. Но все было напрасно – Виардо была замужем и любила супруга. Эта любовная неудача отразилась на мировоззрении Тургенева. Он перестал верить в то, что чувство может сделать человека счастливым. Для писателя любовь стала непреодолимой силой, которая легко ломает даже самую стойкую личность. В этом можно убедиться на примере судьбы Базарова. Тургенев был уверен в том, что, столкнувшись с чувством, человек не сможет остаться прежним – любовь перемелет его. В ней автор видит обреченность, неотвратимый фатум. Героини Образ тургеневской девушки является неким воплощением рока, который призван разрушать жизни – познав любовь, герой обречен на гибель духовную и физическую. Его персонаж либо умирает, как Базаров, либо угасает, как Павел Петрович Кирсанов, который безответно был влюблен в княгиню Р. После того как она умерла, он теряет внутреннюю силу, существует по инерции. Исходя из сказанного, можно было бы предположить, что женщина, обрекающая мужчину на смерть, должна иметь нечто демоническое. Но Тургенев не позволяет себе взвалить всю ответственность на героиню. Наоборот, он создал практически идеальный образ женщины, какой не удавалось создать ни одному русскому писателю.
Героини писателя разные, но у них есть и общие черты. Все «тургеневские девушки» очень женственны. Они могут быть и не красивы на первый взгляд, но в них есть что-то особенное. Его героини «не от мира сего» — очень романтичны, много читают, впечатлительны, живут в своем мире. Показательно в этом отношении описание Натальи («Рудин»): «оставалась неподвижной… задумывалась… опускала руки… на ее лице отражалась работа мыслей… она чувствовала сильно и глубоко, но тайно». Тургеневская девушка очень нравственна и безукоризненно добродетельна. Самое важное для нее – быть честной перед собой и не пойти против совести. Только тогда она может быть счастлива. Со стороны может показаться, что такие героини беспомощны и слабы, но это совершенно не так. В них заключена большая сила, которую дает им чувство нравственного долга. Сломить такую героиню невозможно, если она приняла решение, то уже не изменит его.
«Тургеневские барышни» могут легко принести себя в жертву, но только ради любимого человека. В этом снова проявляется их внутренняя сила. Часто духовной потенциал таких героинь намного выше, чем у любого героя-мужчины. Из-за их необычного характера судьба «тургеневских девушек» складывается очень необычно. Героиня Тургенева обязательно чему-то служит. Это может быть любимый мужчина, высшая идея, а подчас и то, и другое. При этом в ней уживаются совершенно противоречивые черты характера, например, трезвость ума и упрямство, порывистость.
Образ тургеневской девушки, выразительный и богатый, основан на принципе усложнения от ранних до поздних повестей в соответствии с принципами усложнения характера героини — от «естественной» до «новой». Необычный характер героини, глубина ее внутреннего мира, высокий духовный потенциал и в то же время историческая адекватность образа раскрываются благодаря авторской акцентуации ее тонких («естественных» и «новых» героинь) или неидеальных («исключительная» героиня) внешней красоте, поведенческой естественности и грации.
Образ девушки-крестьянки у И.С. Тургенев является значительным способом раскрытия личности героини, который позволяет увидеть «объективацию» ее внутреннего мира, ее изменения во внешних физических формах. Богатство тургеневских героинь при определенной приверженности писателя социально-специфическому началу позволило проанализировать образ в его связи с психологией героини и одновременно как форму выражения. Изменения в характерах персонажей, обусловленные влиянием социально-исторических и культурных факторов, приводят к изменению психологических доминант от ранних до поздних повестей.

И. С. Тургенев вошел в русскую литературу как писатель-реалист. Реализм русской литературы, как каждое художественное направление в его национальном варианте, имеет свойственные этому направлению определяющие, концептуальные черты и одновременно отдельные самобытные особенности, обусловленные спецификой жизни России во всей ее совокупности. Имеется в виду история России, геополитические и социальные особенности страны, национальный характер россиян, своеобразие культурной, религиозной жизни, философских и морально-этических идей в определенный период и т.п. В частности, В. Щербина обращает внимание на то, что «В романах Тургенева отражены противоречия и переломы исторического развития России, сложное движение общественного и художественного сознания. Такое пристальное внимание к путям истории и общественной мысли во многом обусловило новаторскую роль Тургенева в развитии русского реализма, своеобразие его творчества» [Щербина 1991: 59].
Аднан Салим отмечает две концепции определения творческого метода и стиля Тургенева: 1) Тургенев – убежденный реалист; 2) Тургенев — предшественник модернизма и символизма, убежденный идеалист. Это обусловлено тем обстоятельством, что Тургенев сформировался как художник и как мыслитель в переходное время. При этом реализм Тургенева пронизан романтическими традициями русской литературы, что нашло свое воплощение в поэтизации повествования, в особой возвышенной образности [Аднан Салим: 1983, 52].
В. А. Чалмаев подчеркивает, что писатель и в «Стено» и в «Параше» «начал с романтического парения над грубым, вещественным миром, начал с условной приподнятости, с «надменной тишины», с «языка богов». Но вскоре и для него наступила пора движения от торжественного к обыденному». Оно-то и привело его затем и в избу Бирюка, и в «притынный кабак», и в усадьбу Хоря… Но это движение было медленное, спутанное, то и дело осложняемое многим. Он надолго задерживался на неполной истине романтизма. И. С. Тургенев в своем творчестве не расстался с романтизмом по своему возвышенно-приподнятому отношению к жизни, по привычке не писать прямо с натуры, по вечному господству общих идей над работой фантазии [Чалмаев 1986: 41].
Многих литературоведов привлекали особенности стиля и поэтики Тургенев. Если в советский период развития литературоведения его творчество интерпретировали с идеологических позиций, рассматривая поднятые автором проблемы как классовые, сквозь призму идеологии, то в постсоветский период происходит переоценка произведений писателя с позиций общечеловеческой философии, психологизма, мифотворчества.
В. А. Чалмаев указывает на связь тургеневских героев с образами мировой литературы: «Тургенев – поэт и прозаик – в 40-е годы часто весь сложный мир человеческой души возводил к знакомым образам родной и чужой поэзии. Гамлет, Дон-Кихот, Гете и Шиллер, шекспировский король Лир, лирический герой Кольцова, персонажи Крылова, отдельные реплики известных героев, образные выражения, ситуации романов — все живет в его памяти неспокойной, активной жизнью [Чалмаев 1986: 142].
Одним из шедевров писательского таланта Тургенева стал цикл рассказов «Записки охотника», которые были высоко оценены как современными автору критиками, так и литературоведами нашей эпохи.
Объект нашего исследования – «Записки охотника» И.С. Тургенева – неоднократно привлекал внимание отечественного литературоведения. Многие исследователи обращались к рассмотрению идейно-тематического своеобразия «Записок охотника» [Самочатова 1978; Пустовойт 1987; Цейтлин 1958 и др.], особенностей художественного метода писателя и способов художественного обобщения [Бялый 1962; Курляндская 1972; Е. И. Ефимова 1955 и др.], своеобразия стиля [Старенков 1959], традиций и новаторства Тургенева в изображении народа [Пустовойт 1987 и др.]. Предметом изучения работ С. Е. Шаталова и Н. А. Кожевниковой стали проблемы повествования [Шаталов 1969; Кожевникова 1994]. Безусловно, внимание литературоведов не раз сосредотачивалось и на анализе отдельных рассказов и очерков «Записок охотника» [Полетаева 2005; Бодрова 2004; Буданова 1995; Скокова 1996 и др.].
Критики и литературоведы отмечают, что реализм «Записок охотника» выражен в принципах отбора жизненного материала для изображения (типическое), принципе оценки и художественного воплощения. По словам М. Е. Салтыкова-Щедрина, «Записки охотника» «положили начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды».
Следует отметить, что в литературоведении советской эпохи анализ цикла И. С. Тургенева имел открыто идеологический характер. Так, Н. В. Богословский отмечая огромную художественную ценность книги, указывает, прежде всего, на влияние Белинского и его критических статей на художественную организацию «Записок», а их успех обуславливает реалистичностью изображения: «Эта творческая победа писателя была не только его личным успехом, но и торжеством принципов гоголевской школы, объединенной Белинским, торжеством реалистической эстетики, основы которой неустанно разрабатывал и провозглашал великий критик в своих статьях и в беседах с писателями в последний период жизни» [Богословский 1961: 42].
В последние десятилетия тургеневедение все чаще обращается к общечеловеческому содержанию, философии автора «Записок». Так, Аднан Салим отмечает: «Поражает необыкновенное умение художника-мыслителя высвечивать в наболевших вопросах общечеловеческое содержание, на материале злободневного размышлять о вечном: о личности и судьбе, слове и деле, счастье и долге, любви и страдании». Величие Тургенева-писателя заключается в том, что «злобу дня», философски осмысленную и через художественные образы явленную, он сумел донести не только до сознания своих современников, но и до сегодняшних читателей [Аднан Салим 1983: 59].
.
Г. М. Ибатуллина (2014) высказывает мнение о том, что цикл рассказов «Записки охотника» был написан в традиционной для «натуральной школы» форме нраво- и бытописательных очерков, но приобрел совсем иной художественно-философский масштаб и глубину, создав целостную картину русской жизни, увиденную и изображенную с разных пространственно-временных и смысловых ракурсов, представив читателю общесоциальные и конкретно-сословные, культурные, религиозные, нравственно-психологические, бытовые, этнографические, экономические, природно-географические сферы и т.д. [Ибатуллина 2014: 17]
П. Фокин обращает внимание на то, что писатель создал необыкновенные «Записки охотника» – «книгу, вместившую в себя и простодушных идеалистов, и циничных прагматиков, степенных мудрецов и безалаберных пустословов, хитрых пройдох и легковерных простаков, покорных рабов и отчаянных правдолюбцев… Крестьян, помещиков, чиновников, мещан — разного достатка и промысла, порядка и произвола… Мужиков и баб, стариков и малых деток… Поля, овраги, леса, перелески, болота и реки… Небо — палящее зноем и в звёздном убранстве ночи… Весь непонятный, вопреки всем законам, а иногда и здравому смыслу живущий, любящий, верящий и надеющийся мир коренной России — православной, языческой, косной и просвещённой Руси…» [Фокин 2009: 152].
Е. В. Макарова видит новаторство писателя в психологизации повествования: «Тургенев наследует от физиологического очерка стремление к типизации, но трансформирует его, поднимает на новый уровень – от типов, вмещавших схематический портрет социального слоя/класса, обусловленный средой, имевший обобщенный, порой схематический характер, он движется к психологии личности, к раскрытию индивидуальности каждого из героев вне зависимости от его социальной принадлежности» [Макарова 2014: 22].
Современные интенции литературоведения, направленные на изучение «Записок охотника», характеризуются интересом к образной и символической системе цикла, к мифопоэтике текста. Так, Н. Ф. Буданова рассматривает христианские символы и традиции в поэтике Тургенева. Исследователь отмечает, что именно на них построен рассказ «Живые мощи» и образ главной героини [Буданова: 1995, 188].
Таким образом, очевидно постепенное углубление литературоведческого представления о художественном своеобразии «Записок охотника», постановка современным тургеневедением новых проблем изучения цикла писателя.
Что актуального, жизненного, насущного для нашего времени, для современного читателя, для современного поколения школьников заключено в творчестве писателя? Современным школьникам трудно разглядеть в тургеневской прозе этот неповторимый, с «неяркими красками и звуками не резкими» пейзаж среднерусской полосы; и это неуловимое, душевное слияние человека с природой. Конечно, это и образ «тургеневской девушки», который, к сожалению, всё больше и больше утрачивается.
Насколько позволяет современная школьная программа по литературе представить героинь Тургенева? В старших классах из серии романов, представляющих «тургеневских девушек», не изучается ни один, лишь при знакомстве с биографией и литературным творчеством автора упоминается об этом и попутно даётся понятие «тургеневская девушка», просто понятие, а ни о Елене Стаховой из романа «Накануне», ни о Зинаиде из «Первой любви», ни о Наталье Ласунской из «Рудина», ни о Лизе из «Дневника лишнего человека», ни о Лизе Калитиной из «Дворянского гнезда», ни о Вере из «Фауста» не говорится более или менее подробно. Роман «Отцы и дети» остаётся верен школьной программе, но аристократку Одинцову вряд ли можно отнести к «тургеневским девушкам». Пожалуй, ближе к тургеневским девушкам стоят Фенечка и Катя, но только ближе, а назвать их абсолютными «тургеневскими девушками», думаю, нельзя. Получается, что образ «тургеневской девушки» почти не затронут, если не считать повесть «Ася», изучаемую в 7 классе, которая, по мнению опытных педагогов, преждевременна и непонятна 13-летним подросткам.
Таким образом, идеала женщины, каким представлял его И.С. Тургенев, учащиеся не узнают, потому что школьная программа не даёт такой возможности. И в данной ситуации, на наш взгляд, целесообразно обратить внимание учащихся на особенности героинь «Записок охотника», которые, конечно, представляют не «тургеневских девушек», но по-своему отражают авторское представление об идеале, воплощенном в народных образах.
Предпринятый нами обзор литературы показал, что женские персонажи «Записок охотника», безусловно, неоднократно привлекали внимание исследователей. Но существующие работы, на наш взгляд, все-таки не дают полного представления о художественном своеобразии воплощения героинь в цикле, что определило актуальность избранной нами темы и предмет нашей работы – образ женщины в «Записках охотника» И.С. Тургенева. Тургеневеды, как правило, сосредотачивают свое внимание на отдельных рассказах, либо рассматривают отдельные приемы в создании тех или иных образов героинь. Ни в одной из доступных работ мы не обнаружили изучения специфики изображения женских образов «Записок охотника» в рассказах разных периодов создания. Актуальность темы определяется и непреходящим значением творчества И. С. Тургенева для русской и мировой культуры, а также потребностью нового, свободного от советской идеологизации, взгляда на различные аспекты творчества Тургенева.
Цель данной работы заключается в выявлении особенностей художественного воплощения образа женщины в «Записках охотника» И. С. Тургенева.
Основная цель достигается посредством решения следующих задач:
1) обобщить существующее представление о жанровом своеобразии «Записок охотника»;
2) рассмотреть проблему типологии женских образов в творчестве И.С. Тургенева;
3) выявить особенности воплощения женских образов в рассказах «Записок охотника» различных периодов: 1840-х, 1850-х и 1870-х годов.
Методология исследования основана на сравнительно-историческом, системно-структурном методах, базируется на научных трудах отечественного тургеневедения (Барковской Н.В, Богословского Н.В., Ибатуллиной Г.М., Макарова Е.В., Петрова С.М., Пустовойта П.Г., Топорова В.Н., Чалмаева В.А.).
Новизна работы заключается в расширении и углублении существующего научного представления о специфике воплощения женских образов в рассказах «Записок охотника», относящихся к разным историко-литературным периодам их создания (1840-х, 1850-х и 1870-х годов).
Практическая значимость работы заключается в возможности использования её материалов при изучении творчества И.С. Тургенева в гуманитарных классах средней школы, в рамках урока литературы, а также при разработке школьных элективных курсов по русской литературе.
Структура работы.
1.Введение раскрывает актуальность, определяет степень научной разработки темы, объект, предмет, цель, задачи и методы исследования, раскрывает теоретическую и практическую значимость работы, обобщает материал по тургеневедению.
2.Первая и вторая главы освещают основные вопросы.
3.Заключение: подводятся итоги исследования, формируются окончательные выводы по рассматриваемой теме.

Фрагмент текста работы:

ГЛАВА 1. «ЗАПИСКИ ОХОТНИКА» И ТИПОЛОГИЯ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА

1.1 Жанровое своеобразие «Записок охотника»
Его «Записки охотника» — социальны по тематике и глубоко лиричны по повествованию. Некоторые критики даже склонялись к определению жанра «Записок охотника» как поэмы (Ю. Верещагин, И. Новиков). В. А. Чалмаев [Чалмаев 1986: 122] отмечает, что, исследуя «Записки охотника», литературоведы, «убоявшись чересчур расширительного толкования термина «поэма», часто называют их то «широким полотном», то «поэмой в форме новеллистического цикла», «то подлинно народной книгой» [Чалмаев 1986: 122]. С. Е. Шаталов, отмечая лиризм тургеневского произведения, писал: «…в «Записках охотника» действительно сочетаются два основных начала, присущих поэме, — эпическое и лирическое; они осложнены, правда, сатирическим подходом автора, к целому ряду изображаемых им явлений» [Шаталов 1999: 103]
Вопрос жанрового своеобразия «Записок охотника» затрагивался многими исследователями в разные периоды развития литературной науки.
В отечественном литературоведении не вызывала больших споров проблема жанровой специфики отдельных составляющих тургеневского цикла, которые характеризуются как очерки и рассказы. В частности отмечается, что автор изначально отталкивался от очерка – короткой документальной зарисовки из жизни, ориентированной на выявление типов, но «наполнил его психологизмом, заложив основу отечественной традиции рассказа, основанного не столько на сюжетной, сколько на психологической коллизии «Записки охотника» рассматривались в критике и литературоведении в двух направлениях: одни ученые рассматривали «Записки охотника» как сборник рассказов, другие – как целостное произведение. Рассмотрение рассказов книги в их совокупности поддерживал Ю.В. Лебедев. Гораздо более неоднозначно решался вопрос о характере художественной целостности тургеневского произведения. В. Голубков одним из первых отказался от определения «Записок охотника» как «сборника», утверждая, что «Записки охотника» — это «единое произведение, отдельные главы которого скреплены между собой сюжетом, временно-причинными связями».
Но наиболее точным, на наш взгляд, является обоснованное С.Е. Шаталовым в книге «Художественный мир И.С Тургенева» определение «Записок охотника» как цикла. Литературовед утверждает, что «связь внутри циклов между собою осуществляется путем общности тематики, жанра, фигуры рассказчика, действующих лиц, художественной тональности». Действительно, единство цикла предполагает единство изображаемого жизненного материала, единство угла зрения, образа рассказчика и стилевую однородность.
В. Щербина в своей статье о творческом пути И. С. Тургенева подчеркивает, что «Записки охотника» — книга, имеющая цикличный характер: «В «Записках охотника» мы видим процесс преобразования очерков в рассказы, циклизации их внешне в сборник, по существу в целостную книгу с единым творческим замыслом». Таким образом, в высказывании исследователя остается не ясным, что представляет собой целостность «Записок охотника» — книгу, цикл или сборник? [Щербина 1991: 41]
Особую роль в организации цикла рассказов играет также взаимосвязь ее отдельных элементов в единую художественную систему.
Организацию книги как цикла рассказов подчеркивает и единая тема – изображение народа в дореволюционной России. В. А. Чалмаев оценивая значимость «Записок охотника» в творчестве великого русского писателя, приходит к мнению, что большинству рассказов из «Записок охотника», начиная с первого «Хорь и Калиныч», присуще качество, которое сопутствует всякой великой книге, созданной по гениальному плану самой жизни: «Каждый рассказ выглядит неповторимой частицей огромного мира, необходимой для завершенности целой поэмы о крестьянской Руси. И одновременно каждый из них, даже отдельно взятый, не страдает неполнотой, «неполной природностью», а является маленькой поэмой об этой же дореформенной России». Автор монографии о творчестве И. С. Тургенева подчеркивает, что отдельные рассказы «почти ничего не теряют, если вдруг остаются вне сил сцепления книги», но, вместе с этим, понимание их смысла при прочтении всего цикла стает более глубоким из-за особой силы сцепления – общей темы, раскрытой в произведениях «Записок» с разных сторон [Чалмаев 1986: 126].