Часть дипломной работы на тему Стилистические средства создания психологического воздействия на читателя (на материале новелл Э.По)

Фрагмент текста работы:

Глава 2. Стилистические средства создания психологического воздействия на читателя в новеллах Э. По
2.1. Стилистические средства создания психологического воздействия на читателя в новелле «Чёрный кот» (“The Black Cat”)
Нет никаких сомнений, что Эдгар По помог создать американскую литературу. Он известен как автор многочисленных рассказов. Причем, Эдгар По был одним из первых писателей, которые писали именно рассказы, а не романы, он настаивал, что каждая деталь в короткой истории должны способствовать максимальному воздействию на читателя. Рассказ, с его точки зрения, стоит ближе к стихотворению, чем к прозе, отсюда важность всех деталей. Если говорить о стилистике его произведений, то Эдгар По использовал большое количество приемов и выразительных средств английского языка.
В лингвистике терминами: выразительные средства языка, экспрессивные средства языка, стилистические средства, стилистические приемы пользуются как синонимами. Все стилистические приемы принадлежат к выразительным средствам, но не все выразительные средства – это стилистические приемы. Выразительные средства языка имеют потенциал превращать простое высказывание в экспрессивное высказывание. Это могут быть пауза, повтор, уменьшительные суффиксы и т.д.
Стилистический прием – это намеренное и сознательное усиление какой-либо типической структурной и/или семантической черты языковой единицы (нейтральной или экспрессивной). В современной классификации выразительных средств английского языка И. Р. Гальперина выделены три группы: фонетические, лексические, синтаксические выразительные средства и стилистические приемы [Гальперин, 1958]. На уровне фонетики, писатель может использовать повтор, ассонанс, аллитерацию и др. Лексика дает множество возможностей усилить высказывание, можно воспользоваться такими тропами, как метафора или метонимия. Синтаксис также может быть выразительным, писатель может применить эллипсис, восклицание и др. Но все зависит от стиля писателя и его целей воздействия. Эдгар По полагал, что рассказ пишется для того, чтобы оказать влияние на читателя, отсюда характерные для этого писателя яркие и эффектные приемы.
Новелла «Черный кот» («The Black Cat») начинается с такого обращения: «For the most wild, yet most homely narrative which I am about to pen, I neither expect nor solicit belief» [Poe, 2016: 91].
Выполняя функцию установления негласного договора с читателем о доверии, его действие направляется не на преодолении какого-то «трудного» места, а распространяется на повествование в целом.
Mad indeed would I be to expect it, in a case where my very senses reject their own evidence. Yet, mad am I not — and very surely do I not dream [Poe, 2016: 91].
В этих двух предложениях используется инверсия – в английском языке, с его четким порядком слов в предложении, это яркий стилистический прием, говорящий о том, что рассказчик переживает сильные эмоции.
С самого начала новеллы, автор упоминает о безумии, хотя и в отрицательной форме: mad am I not. «Безумие» является устаревшим названием для любого сумасшествия, это не медицинский термин, а понятие, использующееся в разговорной речи. В словаре «безумец» определяется как «человек, лишенный ума; поступающий безрассудно» [Ожегов, 1996: 86].
Повествование в новелле ведётся от имени алкоголика, который под действием горячительных напитков не контролирует своё поведение и впадает в припадки безумного гнева. Алкоголь, согласно словарю символов, символизирует жизненную энергию [Словарь символов, 1999: 65]. В психиатрии алкоголизм определяется как систематическое злоупотребление алкогольными напитками в дозах, вызывающих алкогольное опьянение, хроническую интоксикацию. Хронический алкоголизм характеризуется продолжительным употреблением спиртных напитков и протекает с явлениями психологической и биологической зависимости от алкоголя, появлением и развитием алкогольной деградации (психической и соматической) [Словарь психиатрических терминов, 1999: 37].
Затем автор нагнетает обстановку при помощи приема синтаксического повтора:
In their consequences, these events have terrified — have tortured — have destroyed me.
Здесь подряд идут три глагола с негативной семантикой: ужаснули (have terrified) – измучили (have tortured) – разрушили (have destroyed). Все три глагола стоят в одной грамматической форме, в форме совершенного времени, то есть все три действия уже произошли, следовательно, ничего нельзя изменить, так создается представление о безнадежности описываемой ситуации. Однако какие события так подействовали на героя, читателям пока неизвестно.
Обращаясь к чувствам читателей, рассказчик описывает себя в детстве, создавая трогательный образ доброго ребенка, всегда окруженного животными:
From my infancy I was noted for the docility and humanity of my disposition. My tenderness of heart was even so conspicuous as to make me the jest of my companions. I was especially fond of animals, and was indulged by my parents with a great variety of pets [Poe, 2016: 92].
Здесь повторяются лексемы с одним значением, на этот раз со значением мягкости и доброты. Так создается образ мягкого и доброго мальчика.
Вырастая, он женится на такой же любительнице животных, как и он сам:
We had birds, gold-fish, a fine dog, rabbits, a small monkey, and a cat [Poe, 2016: 92].
Кот (a cat) в этом предложении упомянут в самом конце. Однако это не значит, что кот играет меньше всего роли в новелле, наоборот, далее рассказ переходит именно на образ кота.
Кошка символизирует хитроумие, способность перевоплощения, ясновидение, сообразительность. Однако их ночные крики и устрашающее изменение внешности (расширение зрачков, выпускание и втягивание когтей, внезапные переходы от спокойствия к агрессивности) вызывали негативный символизм [Словарь символов, 1999: 178].
Кот играет важнейшую роль в новелле, и необходимо привлечь внимание читателя к его описанию. Для этого рассказчик использует прием гиперболы.
Кот описывается следующим образом:
This latter was a remarkably large and beautiful animal, entirely black, and sagacious to an astonishing degree [Poe, 2016: 92].
Из этого предложения следует, что кот резко отличается от всех прочих котов: он удивительно (remarkably) большой, абсолютно черный (entirely black) и поразительно (to an astonishing degree) умный.
Итак, кот нетипичный. Может быть, его красота – это уловка, чтобы любящий животных рассказчик взял его себе в дом. Тогда в образе кота скрывается кто-то другой.
In speaking of his intelligence, my wife, who at heart was not a little tinctured with superstition, made frequent allusion to the ancient popular notion, which regarded all black cats as witches in disguise [Poe, 2016: 93].
Здесь снова повторяется идея об уме (intelligence) кота. Но кот черный, кельты приписывали черным котам злую хитрость, в исламской традиции их считали одним из воплощений джиннов. Наиболее негативный образ возникает в обширном фольклоре о ведьмах, где кошки предстают приближенными сатаны [Словарь символов, 1999: 178].
Pluto — this was the cat’s name — was my favorite pet and playmate [Poe, 2016: 93].
Кот назван по имени бога подземного мира, Плутона (Pluto). Плутон, в греческом мифотворчестве бог подземного царства и смерти, как бог смерти, он был страшным богом, самое имя которого древние греки боялись произносить. Мифотворчество о Плутоне, как о боге нежеланном и страшном, небогато подробностями [Энциклопедия мифологии].
Это имя кажется связанным с цветом кота, он черный, как подземелье. В этом предложении использован такой стилистический прием, как аллитерация, сразу три слова (Pluto, pet. playmate) начинаются с одного звука, что добавляет в новеллу выразительности.
Our friendship lasted, in this manner, for several years, during which my general temperament and character — through the instrumentality of the Fiend Intemperance — had (I blush to confess it) experienced a radical alteration for the worse [Poe, 2016: 94].
В этом предложении отмечается, что дружбе с котом помешал алкоголизм рассказчика. Интересно, что алкоголизм здесь метафорически называется Fiend Intemperance, дьявол (демон) невоздержанности. Эту метафору можно понимать по-разному, возможно, написание этого словосочетания с прописных букв выражает идею о силе этого «дьявола», и о невозможности сопротивления.
Затем рассказчик описывает, как именно менялся его характер, для чего снова используется прием стилистического повтора:
I grew, day by day, more moody, more irritable, more regardless of the feelings of others [Poe, 2016: 94].
В этом предложении используется лексической повтор – повторяются лексемы more. Одновременно автор использует однородные члены предложения, они обычно нужны, чтобы подчеркнуть какую-то мысль. Здесь рассказчик с помощью однородных дополнений выражает мысль о том, что характер его становился все хуже и хуже – more moody, more irritable, more regardless.
Характер героя так ухудшился, что он теряет сходство с человеком. В следующем эпизоде рассказчик сравнивает себя с демоном:
The fury of a demon instantly possessed me. I knew myself no longer. My original soul seemed, at once, to take its flight from my body; and a more than fiendish malevolence, gin-nurtured, thrilled every fibre of my frame [Poe, 2016: 95].
«Демон» символизирует тьму, обман и зло, особенно в рамках моральных норм христианства. Он может быть также символом раздора, разобщения и искушения бессмертием [Словарь символов, 1999: 88].
Рассказчик описан как отличающийся дьявольской злобой (fiendish malevolence) человек. Таким образом, в него почти буквально «вселился дьявол», то есть он из мягкого человека стал злым и агрессивным. В конце концов, в пьяном виде он вырезает несчастному коту глаз, причем рассказчик упоминает о том, что вины он не чувствует, а небольшие угрызения совести топит в вине.
Свои поступки он объясняет стремлением поступать из чувства противоречия. Используя прием риторического вопроса, рассказчик утверждает, что всем людям свойственно делать именно то, что не нужно. Рассказчик пытается оправдать свои поступки тем, что «все так делают». Для убеждения читателя, он использует прием риторического вопроса:
Who has not, a hundred times, found himself committing a vile or a silly action, for no other reason than because he knows he should not? Have we not a perpetual inclination, in the teeth of our best judgment, to violate that which is Law, merely because we understand it to be such? [Poe, 2016: 95].
Тем временем, он продолжает издеваться над котом:
One morning, in cool blood, I slipped a noose about its neck and hung it to the limb of a tree; — hung it with the tears streaming from my eyes, and with the bitterest remorse at my heart; — hung it because I knew that it had loved me, and because I felt it had given me no reason of offence; — hung it because I knew that in so doing I was committing a sin — a deadly sin that would so jeopardize my immortal soul as to place it — if such a thing were possible — even beyond the reach of the infinite mercy of the Most Merciful and Most Terrible God [Poe, 2016: 95].