Часть дипломной работы на тему Имперсональная конструкция в жанре сказки

Содержание:

2… Роль категории
имперсональности в формировании сказочного дискурса  3

2.1 Предложения
со значением перемещения субъекта в пространстве. 3

2.2 Имперсональное
представление сказочных ситуаций изменения состояния окружающей среды. 5

2.3 Ментальный
мир субъекта сказочного дискурса в представлении категорией имперсональности. 12

2.4 Предложения
со значением акционального действия субъекта. Магическое действие  15

2.5 Имперсональное
представление течения жизни в сказочном дискурсе. 16

3 Имперсональная
конструкция в структуре сказочного дискурса как объект изучения в рамках
дисциплины «Русский язык и литература». 16

3.1 Особенности
актуального подхода к  изучению жанра
сказки в практике преподавания дисциплины «Русский язык и литература». 18

3.2 Актуальные
приёмы изучения роли безличных предложений в сказочном жанре  25

Заключение. 28

Введение:

Заключение:

В современной лингвистике находим
множество подходов к определению дискурса. В нашем исследовании дискурс
определяется как вербальное образование (текст), организуемый в соответствии с
определенными жанрообразующими параметрами; дискурс — речевая практика, способ
общения, выбор дискурса обусловлен историко-культурными условиями
функционирования. Современными учеными отмечается факт участия
имперсональных предложений в формировании дискурсов разных видов: устранение
субъекта делает имперсональные предложения актуальными для использования в
разных типах дискурсов.

Имперсональные предложения
рассматривались как компоненты научно-академического, юридического,
художественного дискурсов, анализировалась их роль в построении описательного
типа речи. До 2005-2010 гг. дискурсивные параметры имперсональности
рассматривались со стороны их функциональных свойств в текстах различной
стилевой принадлежности, в авторских произведениях и на материале авторского
творчества. Для
решения задач исследования в настоящей работе предлагается различать следующие
виды дискурсов:

—
фольклорный — дискурс устного  народного
творчества, характеризующийся установкой на воспроизведение коллективного
познавательного опыта, полижанровой организацией и воспроизводимый в каждом
произведении в соответствии с его жанровой принадлежностью, приспосабливаемый
для выражения особенностей конкретного отдельного жанра;

—
художественный – дискурс художественного произведения, отличительными
признаками которого являются образность, антропоцентричность, фикциональность
(условность содержания), диалогичность, адресованность, установка на
воспроизведение художественной картины мира;

—
сказочный – дискурс жанра сказки, главными признаками которого являются
повествовательность, принадлежность к эпическому литературному роду,
коллективная природа творчества, устная форма существования, установка на
вымысел, отражаемая в особой организации сюжета, в котором отмечается
присутствие «чудесного начала»;

—
дискурс авторской сказки – разновидность художественного эпического дискурса,
воспроизводящий сказочную картину мира, отличающийся от собственно сказочного
дискурса особой – письменной — формой художественной коммуникации,
предполагающей наличие авторского начала, реализацию авторского замысла.

Все
перечисленные виды дискурсов взаимодействуют между собой, накладываются друг на
друга, пересекаются. Обобщающим дискурсивным пространством для всех выделенных
типов дискурса является дискурс культуры.

Сказочная картина мира, отражаемая сказочным
дискурсом, закрепляет отдельные прототипические образы, которые восходят к
древнейшим представлениям о мире — мифообразы.

Особые функции
имперсональных предложений в сказочном дискурсе обусловлены их семантической
природой.

Сказочная картина мира обеспечивает благоприятные
условия для функционирования механизма имперсональности: производитель
чудесного действия доподлинно неизвестен говорящему (отсутствие семантического
компонента «источник действия» «навязывается» говорящему сказочным дискурсом). Имперсональные конструкции
реализуют образный потенциал в воссоздании концепта волшебной силы. Особый тип
событийности, детерминированной чудесным началом, составляет  закон жанра сказки. Имперсональные модели с
неизвестным источником действия позволяют реконструировать концепт магической
силы: «Только сказал, как вдруг подхватило
его буйным вихрем и понесло по воздуху», «А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за
тридевять земель, в тридесятое царство, и бросило
на косе промеж двух морей…» («Заколдованная королевна»).

В сказке события осуществляются по законам волшебства,
чуда, причем в условиях сказочного дискурса образ сверхпричины может
персонифицироваться: «Немного погодя осияло и небо и
землю – летит по воздуху золотая
колесница, а в упряжи шесть огненных змеев, на колеснице сидит королевна
Елена Премудрая» (рус.нар.сказка), «вдруг
осветило весь сад так, как бы он многими огнями освещён был: прилетела жар-птица…» (рус.нар.сказка). Имперсональное предложение содержательно связывается с
ситуациями, факторообразующий компонент которых остаётся «за кадром»
совершившегося действия, внимание говорящего фиксируется именно на факте
действия, но не на его источнике (производителе, носителе). Это особенно
подчеркивается предложениями с краткими страдательными причастиями в функции
сказуемого: «…Там сверлом окна просверлены, Решетом свету наношено» (фолькл.).

Важную функцию в жанре
сказки приобретают имперсональные конструкции с краткими страдательными
причастиями в функции сказуемого: они используются при описании результата
действия волшебной силы, которое по существу не поддаётся наблюдению и,
соответственно, фазовому описанию, т.е. разложению на «начало», «середину»,
«конец» — фиксируется только заключительный этап, «совершённость» действия:
«Так и сбывалось. Вылезет красная девица из ушка – всё готово: и наткано,
и побелено, и покатано» («Крошечка-Хаврошечка»), «Приезжают к
реке Смородине; по всему берегу лежат кости человеческие, по колено будет
навалено!» («Иван Быкович»). Совершенный вид причастия подчёркивает
семантику результативности процесса.

Предложения с устраненным
семантическим компонентом «источник действия» воссоздают сказочные ситуации с
неизвестным источником и моделируют концепт трансцендентного (непознаваемого)
начала.

Многие имперсональные
конструкции носят фразеологизированный характер («подхватило — понесло»,
«мокренько будет»): «Уйди, старуха! На руку положу, другой пришлепну — мокренько будет»
(«Кощей Бессмертный») – в современном языке этот образ воплощен в устойчивой
конструкции «осталось от него мокрое место». Предложение образно передает слова
угрозы отрицательного героя: (Чудо-юдо): «Я его на одну руку посажу, другой
прихлопну — только мокренько будет!» («Иван – крестьянский сын и чудо-юдо») –
можно заметить тенденцию употребительности имперсональных конструкций в
определенных речевых жанрах – в частности, угрозы, заговора.

Отдельные имперсональные модели в сказочном дискурсе
приобретают особую частотность, которая связана с воспроизведением типичных
мотивов сказки, например, перемещение персонажа в пространстве. Сказочное пространство
организовано иначе, чем обычное пространство. В сказочном дискурсе местом
действия становится пространство, отличное от пространства места действия
художественного дискурса (это могут быть небо, подводный и подземный миры):  «подхватило королевну ветром и унесло
в тридесятое царство, в мышье государство.» («Волшебное кольцо»), «вдруг подхватило их
буйным вихрем и унесло высоко-далеко —
неведомо куда» («Зорька, Вечорка и
Полуночка»), «А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель»
(«Заколдованная королевна»). Объектами перемещения становятся главные герои
сказочного дискурса, маршрут перемещения не конкретизируется, важным
представляется конечный пункт перемещения – обычно место, находящееся далеко от
исходной точки перемещения: «неведомо куда», «тридесятое царство, мышье государство»,
«за тридевять земель». Маршрут перемещения не конкретизируется, отмечаются исходный и конечный
его пункты. Перемещение в пространстве осуществляется посредством динамичной
стихии – воды (течения, волны), ветра (воздуха, вихря), в семантической
структуре высказывания актуализируется компонент «инструмент».

Имперсональные конструкции в
сказочном дискурсе являются средством формирования сюжетных линий, выражения
традиционных магических мотивов, участвуют в 
передаче внутреннего мира персонажей, в формировании характеристик
сказочного пространства.

Важным объектом изучения в контексте обновления
содержания среднего образования является текст. На материале текстов разных
стилей предполагается формирование компетенций обучающихся – языковой,
лингвистической, коммуникативной.

Работа над произведением носит комплексный характер и
проводится в несколько этапов: знакомство с автором, его биографией и
творчеством, чтение текста, проработка содержания, анализ языка,  знакомство с особенностями композиции, на
материале текста осуществляется знакомство со стилистическими, фонетическими,
морфологическими, синтаксическими и орфографическими ресурсами языка.

Для формирования грамматических навыков предлагается
система послетекстовых заданий.

Жанр сказки широко используется в практике
преподавания русского языка и литературы, поскольку сказка содержит неоценимый
материал, направленный на формирование речевой и поведенческой культуры
школьника. К изучению предлагаются как авторские сказки русских писателей
(А.С.Пушкин, К.Д.Ушинский, Н.Сладков, В.В.Бианки, Д.Н.Мамин-Сибиряк,
В.А.Сухомлинский, Т.Ионова), так и народные – русские, казахские, болгарские.

На материале безличного предложения в жанре сказки
учитель может показать выразительность грамматической системы русского языка,
художественно-образный потенциал имперсональных предложений, реконструирующих
концепт волшебной силы, их роль в формировании жанровых
особенностей сказки.

Фрагмент текста работы:

2 Роль категории
имперсональности в формировании сказочного дискурса 2.1 Предложения
со значением перемещения субъекта в пространстве

Прежде всего, отметим свойства
пространства как философской и культурологической категории:

1) любое пространство обладает
антропоцен-тричностью — это связь с мыслящим субъектом, который воспринимает и
осознает окружающую среду;

2) непрерывность и протяженность
пространства;

3) наличие разной степени
удаленности: близкое и далекое пространство;

4) пространство предметно, оно
заполнено вещами, предметами;

5)ограниченность пространства:
закрытое -открытое;

6) направленность пространства:
горизонтальная и вертикальная его ориентация;

7)трехмерность: верх — низ, спереди
— сзади, слева — справа.

Пространство волшебной сказки в
самом общем виде обладает перечисленными свойствами. В то же время оно
характеризуется специфическими признаками, к рассмотрению и анализу лексической
репрезентации которых мы приступаем.

Почти все волшебные сказки
начинаются с фиксации места. В зачине сообщается, что действие происходит «в
некотором царстве, в некотором государстве». По словам Н. М. Герасимовой, это
пограничная композиционная формула, указывающая на начало повествования (2).
Перед нами традиционная топографическая формула, которая может  варьироваться в разных сказках. Наличие
синонимических вариаций связано с тем, что устное бытование сказок предполагает
возможность по-разному рассказывать один и тот же сказочный сюжет, правда, с
сохранением основной канвы повествования. На удаленность и неопределенность
места действия указывают так же следующие инициальные формулы: «в таком-то
царстве», «в некотором государстве», «в некотором царстве, далеком
государстве», «в некотором царстве, на ровном месте, как на бороне, верст за
триста в стороне», «не в каком царстве, не в каком государстве», «в одном
месте», «в некоем царстве». (В статье мы будем приводить цитаты из нескольких
сборников сказок (3; 11; 12).) Указанная начальная формула с первых строк
выводит повествование из реального пространства в пространство волшебное
(нереальное, ирреальное, фантастическое), лишенное каких-либо ориентиров
(«пойди туда — сам не знаю куда»). Местоположение этого царства-государства не
названо, его отдаленность от точки отсчета, где находится рассказчик,
исчисляется старинным способом: «три должно быть умножено на «девять» или
«десять». Жанрообразующее волшебное пространство «необычайно велико, оно
безгранично, бесконечно» (5, с. 338).

По мнению фольклористов (1; 5; 6; 8; 9; 10), в сказках
наличествуют два пространства, два царства: свое (реальное, здешнее, «некоторое
царство,