Аттестационная работа (ИАР/ВАР) на тему Диаспора как инструмент мягкой силы во внешней политике КНР

Содержание:

СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ. 3

ГЛАВА I. ДИАСПОРА В ТЕОРИИ И ПРАКТИКЕ СОВРЕМЕННЫХ
МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ.. 8

1.1 Категории диаспоры в современных международных
отношениях. 8

1.2 Инструменты и институты взаимодействия современного
государства с диаспорами. 15

1.3 Диаспоры как инструмент мягкой силы современного
государства. 19

ГЛАВА II. КЛЮЧЕВЫЕ ВОПРОСЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КНР И КИТАЙСКОЙ
ДИАСПОРЫ.. 26

2.1 Роль китайской диаспоры во внешней политике,
документах и практиках КНР  26

2.2 Специальные программы и кампании по взаимодействию
диаспоры в XXI веке  37

2.3 Роль китайской диаспоры во внешнеполитической
деятельности КНР. 51

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 58

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ.. 61

Введение:

ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы. В настоящее время мир характеризуется значительной глобализацией, ставшей
своеобразным триггером для такого феномена, как  «открытые границы». Теперь каждый человек,
если имеет желание и возможности, может не проживать в стране своего рождения
всю жизнь, а отправиться по работе или на постоянное место жительства в другую
страну, возможно даже получив там гражданство. В XXI веке миграция населения
проходит довольно активно, а основными странами, принимающими наибольшее число
мигрантов на 2018 год являются такие, как Франция (217,500 тыс. человек),
Канада (296,400 тыс. человек), Великобритания (350, 100 тыс. человек), Германия
(1, 051, 000 тыс. человек) и США (1, 183, 500 тыс. человек)[1].
Говоря о том, кто иммигрирует больше, отметим, что на первом месте стоят
граждане Китая, причем наиболее привлекательной дестинацией для этой нации
является США. Но также подчеркнем, что мигранты, обосновавшиеся в других
странах, сталкиваются с различными проблемами, которые напрямую связаны с
разницей менталитета, низким уровнем языковой подготовки и другими элементами,
что создает некомфортную обстановку проживания. Причем даже если после миграции
появляется второе и третье поколение, не факт, что аккультурация происходит
успешно и с ними.

Любая китайская
зарубежная община представляет собой китайскую государственность в миниатюре, в
рамках которой активно действуют практически те же традиционалистские порядки.
Традиционализм всегда играл в Восточной Азии весьма заметную роль, являясь
устойчивой основой для формирования максимально тесных и разветвленных
интеграционных связей между государствами, всегда относивших себя к великой
конфуцианской цивилизации[2]. Китай как крупнейшая страна
данной цивилизации последовательно стремится использовать все имеющиеся в его
распоряжении средства и методы, чтобы нарастить интенсивность процесса
укрепления собственных геополитических позиций, а также расширить свое влияние
в регионе. Особенно важным для достижения обозначенных долгосрочных целей
представляется целенаправленное вовлечение в процесс этнического и культурного
потенциалов, которые активно используются Пекином на стратегических
направлениях его внешней политики, в том числе в рамках использования  «мягкой силы», что обуславливает актуальность
нашей темы.

Анализ разработанности
темы в научной литературе. Социологические теории миграции конца XX века в основном основаны на
классической теории аккультурации, которая впервые была введена в научный
оборот членами Чикагской школы социологии[3].
Вначале аккультурация в широком смысле определялась Р. Альбой как  «социальные процессы, которые интегрируют
этнические меньшинства в основное русло жизни социума»[4]. Путь
к интеграции рассматривался М. Фишером и Д. Мэсси как линейный,
однонаправленный процесс, имеющий четкий результат[5]. В
этом контексте отличительные черты этнического происхождения новых групп
мигрантов (например, культурные обычаи или родной язык) рассматривались М. Жоу
как недостатки, которые необходимо было исключить для успешной аккультурации в
принимающий социум[6]. Основываясь на неявной
модели дефицита, теория Р. Румбаута и А. Портеса поощряла популярное
представление о том, что мигранты добиваются успеха в принимающем социуме,
преодолевая свой культурный и лингвистический  «дефицит «, изучая язык и перенимая обычаи
принимающего общества[7].

В итоге, согласно данной концепции,
как неизбежный и  «конечный результат» для
всех мигрантов, считает Б. Хейслер, аккультурация достигалась только тогда,
когда иммигрантское население полностью теряло свою  «культурную самобытность и смешалось с
культурой принимающего социума «[8].
Последующие социологические исследования проблем миграции А. Портерса показали,
что такой упрощенный и радикальный  «рецепт»
аккультурации как единственного пути для всех оказался нереалистичным из-за
различных характеристик групп мигрантов и их социального контекста[9].
Традиционная теория аккультурации также рассматривалась как слабая и
неэффективная в объяснении сохраняющегося неравенства и конфликтов между
различными группами населения[10].

Теории аккультурации мигрантов конца XX века сосредоточены в большей степени
на исследовании различных факторов, которые управляют миграцией и способствуют
более глубокому пониманию социальной динамики этнической принадлежности в
принимающем обществе[11].
Для эффективной адаптации мигрантов имеют большое значение не только
аккультурационные установки самих мигрантов, но и аккультурационные ожидания
принимающего населения, которые описаны в одной из наиболее популярных моделей
аккультурации, которая была предложена Д. Берри[12].
Особенность модели Д. Берри состоит в рассмотрении унаследованной и новой
культурной идентичностей как независимых, ортогональных измерений.

Теоретики также изучают
взаимодействия, которые происходят между принимающими обществами и прибывающим
иммигрантским населением, чтобы исследовать влияние, которое эти взаимодействия
могут оказывать друг на друга[13].
В результате влияние на ассимиляцию в настоящее время рассматривается в двух
вариантах: непосредственное и отдаленное. Непосредственные
причинно-следственные механизмы аккультурации связаны с индивидуальными и
групповыми отношениями и характеристиками, тогда как отдаленные причины
встроены в более крупные структуры социальных институтов[14].

Также современные исследователи
изучают внешнюю политику КНР в рамках взаимодействия с китайскими диаспорами[15].

Объект исследования: диаспора в теории и практике
современных международных отношений.

Предмет
исследования: ключевые
вопросы взаимодействия КНР и китайской диаспоры.

Цель исследования: анализ взаимодействия с диаспорой
как инструмент мягкой силы современного Китая.

Задачи исследования:

— рассмотреть понятие  «диаспоры» в современных международных
отношениях;

— изучить инструменты и институты взаимодействия
современного государства с диаспорами;

— рассмотреть диаспоры как инструмент мягкой силы
современного государства;

— выявить роль китайской диаспоры во внешней политике,
документах и практиках КНР;

— рассмотреть специальные программы и кампании по
взаимодействию диаспоры в XXI веке;

— проанализировать роль китайской диаспоры во
внешнеполитической деятельности КНР.

Данная работа состоит из введения, в котором сформулированы
актуальность, цели и задачи исследования, 2 главы – теоретическая, в которой исследованы процессы формирования диаспор в теории и практике современных международных отношений, и практическая, в которой анализируются вопросы
взаимодействия КНР и китайской диаспоры,
заключения, в котором описаны результаты проведеннного исследования, списка
источников и литературы. [1] 10 Countries That Take the Most
Immigrants [Electronic resource]. – Mode of access: https://www.usnews.com/news/slideshows/10-countries-that-take-the-most-immigrants?slide=11 [2] Nathan A. Patterns of Traditionalism in
East Asia. East Asia Barometer: A Comparative Survey of Democratization and
Value Changes. New York, 2013, p. 9. [3]
Alba R. Bright vs. blurred boundaries: Second generation assimilation and
exclusion in France, Germany, and the United States / R. Alba // Ethnic and
Racial Studies. – 2005. – №28 (1). – P. 20-49. [4]
Ibid. [5]
Fischer, M., Massey D. Residential segregation and ethnic enterprise / M.
Fischer, D. Massey // Social Problems. – 2000. – №47 (3). – P. 408-424. [6]
Zhou M. Segmented assimilation: Issues, controversies, and recent research on
the new second generation / M. Zhou // The handbook of international migration:
The American experience / C. Hirschman, P. Kasinitz, & J. DeWind (Eds.). –
New York: Russell Sage Foundation. 1999. – P. 196-211. [7]
Rumbaut, R. Introduction of ethno genesis: Coming of age in immigrant America /
R. Rumbaut, A. Portes // Ethnicities: Children of immigrants in America. –
Berkeley: University of California Press, 2001. – P. 1-19. [8]
Heisler, B. The sociology of immigration: From assimilation to segmented
integration, from the American experience to the global arena / B. Heisler //
Migration theory: Talking across disciplines / C. Brettell, J.F. Hollifield
(Eds.). – New York: Routledge. 2000. – P. 77-96. [9]
Portes, A. Immigration theory for a new century: Some problems and
opportunities / А. Portes // The handbook of international migration: The
American experience / C. Hirschman, P. Kasinitz, J. DeWind (Eds.). – New York:
Russell Sage Foundation, 1999. – P. 21-33. [10]
Ibid. [11]
Alba R. Bright vs. blurred boundaries: Second generation assimilation and
exclusion in France, Germany, and the United States / R. Alba // Ethnic and
Racial Studies. – 2005. – №28 (1). – P. 20-49. [12]
Berry J.W. Contexts of Acculturation / J.W. Berry // Immigrant Youth in
Cultural Transition Mahwah / In J.W. Berry, L.S. Phinney, D.L. Sam, P. Vedder
(Eds.). – NY.: Lawrence Erlbaum Associates, 2006. – P. 27-42; Berry J.W.
Psychology of acculturation / J.W. Berry // Cross-cultural perspectives,
Nebraska Symposium on Motivation / In J. Berman (Ed.). – Lincoln, NE.:
University of Nebraska Press, 1990. – P. 201-234; Berry J.W., Sam D.L.
Acculturation and adaptation / J.W. Berry, D.L. Sam D.L. // Handbook of
cross-cultural psychology. Social behavior and applications / In J.W. Berry,
M.H. Segall, C. Kagitcibasi (Eds.). – Boston: Allyn and Bacon, 1997. P.
291-326. [13]
Heisler, B. The sociology of immigration: From assimilation to segmented
integration, from the American experience to the global arena / B. Heisler //
Migration theory: Talking across disciplines / C. Brettell, J.F. Hollifield
(Eds.). – New York: Routledge. 2000. – P. 77-96. [14]
Alba R. Bright vs. blurred boundaries: Second generation assimilation and
exclusion in France, Germany, and the United States / R. Alba // Ethnic and
Racial Studies. – 2005. – №28 (1). – P. 20-49. [15] Анохина
Е.С. «Новая» китайская миграция и политика КНР по ее регулированию:
монография. – Томск : Национальный исследовательский Томский государственный
университет, 2012. – 248 с.; Ларин А.Г. Китай
и зарубежные китайцы. – М., 2008. – 94 с.; Балакин
В.И. Зарубежные китайские диаспоры и восточноазиатская интеграционная стратегия
КНР 2007-2017 годов // Новая и новейшая история. – 2018. – №3. – С. 74-79; Герасимова О.Е. Диаспоральная политика Китая
как фактор влияния на мировую политику и экономику // Вопросы политологии. – 2017. – Том 2, № 26. – С.
130-137; Китай в мировой и региональной политике: История и
современность: Выпуск XIII (специальный) «Основные особенности современного
внутри- и внешнеполитического курса китайского руководства и их влияние на
образ России в Китае» / Руководитель авт. кол-ва В.Я. Портяков, отв.
редактор-составитель Е.И. Сафронова. – М.: РАН. Ин-т. Дальн. Востока, 2008. –
275 с.

Заключение:

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Миром правят
диаспоры – этот факт в последнее время становится все более и более очевидным.
Сегодня нет ни одной нации, которая бы не имела хоть незначительную диаспору за
рубежом и влияние этого фактора оказывает все большее и большее значение в
мировой политике и экономике. Самой многочисленной и влиятельной диаспорой
современности не без оснований считают китайскую диаспору.

Диаспоры – это
рассредоточенные по разным странам этнические или национальные группы. Они
влияли на международную политику с древних времен и продолжают делать это и
сегодня. Диаспоры являются негосударственными субъектами, которые
взаимодействуют с государственными субъектами, в первую очередь, с принимающим
государством – государством, в котором они живут в настоящее время, и с родиной
– страной их происхождения. Они играют уникальную роль в международных
отношениях, потому что оказываются между двумя странами, разделяют две
культуры, вносят вклад в две  «нации» и
сохраняют социальные связи в двух обществах.

Отметим, что
диаспоры – это политические и культурные мосты между двумя странами. Они
де-факто являются культурными послами государства своего происхождения в
принимающей стране и принимающей страны на территории своей исторической
родины. Они могут иметь мощный международный голос как в качестве групп с
особыми интересами в процессе разработки национальной внешней политики, так и в
качестве транснациональных сетей гражданского общества. Более того, их
транснациональные интересы и деятельность находятся в центре нашего глобального
и сложного мира. Прошлый вклад диаспоры в международные отношения и нынешний
потенциал диаспор как агентов позитивных изменений в международной политике
должен получить более широкое признание и должен найти отражение в будущей
политике и международной деятельности, направленной на содействие
международному миру и развитию.

В самом Китае в 1988
году создан комитет по делам зарубежных китайцев, который и проводит в жизнь
легендарную геополитическую стратегию, разработанную великим китайским
реформатором Дэн Сяопином. Формула его стратегии звучит так:  «Соотечественники на материке, на Тайване, в
Сянгане и Аомыни, а также заморские хуацяо – все они суть сыновья и внуки
китайской нации». Являясь мощным инвестором в материковую китайскую экономику,
хуацяо заслужено пользуются широкой защитой и поддержкой китайского
правительства. Конституция Китая, принятая в 1882 году, также  «охраняет надлежащие права и интересы
китайцев, проживающих за границей». В Китае принято большое количество законов,
охраняющих права всех представителей китайской эмиграции. Закон 1990 года о
защите прав и интересов китайцев и их родственников, законы КНР о совместных
предприятиях с участием китайского и иностранного капитала (1979 г.) и другие
законы, которые в совокупности создают благоприятный климат для развития
бизнеса в Китае и китайскими эмигрантами за рубежом. Кроме этого, успешно
функционируют специальные государственные институты и комитеты по работе с
зарубежными китайцами.

Созданы и работают
неправительственные организации: Всекитайская ассоциация реэмигрантов (ВАР),
Всемирная Федерация этнических китайцев.

Опыт КНР достаточно
очевидно рисует главное условие успешного функционирования китайской диаспоры
за рубежом, а именно наличие тесного взаимодействия эмигрантов с Родиной и
наличия правильно сформированной государственной системы работы с
соотечественниками за рубежом. Данная работа направлена как на экономическое
стимулирование, расширение взаимовыгодного сотрудничества с принимающей
стороной, так и на сохранение национальной культуры. Таким образом, именно
диаспоральная политика материкового Китая является одним из главных факторов
усиления роли китайской диаспоры в международной политике и экономике.

Фрагмент текста работы:

ГЛАВА I. ДИАСПОРА В ТЕОРИИ И ПРАКТИКЕ СОВРЕМЕННЫХ
МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ 1.1 Категории диаспоры в современных международных отношениях Диаспоры, выступая в роли мобилизованных групп, связанные групповым чувством идентичности
и едиными интересами, делаются весьма значимым феноменом в международной политической
жизни. Представляя собой основу общественных и финансовых вложений как минимум в
интересах двух наций в то же время, диаспоры напрямую участвуют в двухсторонних взаимоотношениях стран. Помимо осязаемых материальных ценностей, диаспоры готовы приумножать эмоционально-общекультурный, интеллектуальный
капитал и определять постоянные каналы взаимосвязи метрополии с принимающими странами по всему миру.

Обычно
слово  «диаспора» использовалось с целью отображения ряда рассеянных по целому миру этнических либо религиозных сообществ,
покинувших собственную родину, однако сберегших при этом стабильную нацеленность на метрополию, общественную цивилизационную
общность и стремление поощрять ее на новом месте. В случае исторически  «старых» диаспор (иудеи, греки либо армяне) данная
направленность зачастую выражалась в мифологизированной вере на возвращение в отчизну.
Основная масса трудов была посвящена еврейской диаспоре.

Североамериканский политолог Роберт Оуен
Кохейн в исследовании  «Глобальная
диаспора» акцентирует внимание на 4 этапа исследования диаспор: 1960-1970-е гг.
(очерки расселения иудейских, армянских, африканских, ирландских сообществ);
1980-е гг. – анализ диаспоры через призму вычленения характеристик массовых социальных
категорий народов, проживающих вдалеке от исторической родины (общественно-политические
беженцы, иммигранты, притесняемые народные меньшинства и пр.);
начало 1990-х гг. – период активных междисциплинарных
диаспоральных изысканий, в рамках которых существовала апробирована уместность термина для рассмотрения вопросов государственной
идентичности, этнокультурного многообразия
и передвижения[1]. [1] Cohen R. Global Diasporas. L.: University College London Press,
1997. 235 р. Рр. 129-134